Инвер подошел к капитану и склонился над ним. Выглядел воин, прямо сказать, плохо. Инвер попытался его повернуть, но Карьян закричал и схватился за бок, который неестественно проминался под его рукой.
«Несколько ребер, нога, скорее всего. К тому же ему наверняка прилетело в голову – глаза такие красные. Может и внутри что порвано. Ему нужно врача, как можно скорее».
– Карьян! – Инвер тронул воина за плечо. – Тебе нужно лекаря. Есть в городе врач?
– Лучше сразу убей, – усмехнулся воин и выплюнул зуб. – В портовых городах целители что мясники.
– Но это не срастется… само. Куда тебя отвезти?
– Лучшим вариантом был бы Старец, – воин закашлялся.
Мурашки пошли по телу Инвера. «Старец… Я бы хотел его увидеть. И сказать, что не верю во все его фокусы. Да и Гера была бы рада вернуться туда».
Карьян продолжил:
– Но до туда три дня езды. Быстрее было бы на корабле, но команда моя разбежалась, а вы вряд ли умеете со всем этим… как вы вообще тут оказались.
– Единый послал, – усмехнулся Инвер. – Послал мне совестливую Фрею, которая хотела прощения у тебя попросить за тот случай. Мы еще ее сопроводить. И увидели, что что-то не так. Ты скажи, я хоть верно вмешался-то? Или не надо было?
– Если бы ты не вмешался, – Карьян взял волка за руку. Тот стиснул зубы, но ничего не сказал. – То я бы уже не говорил тут с тобой. Спасибо.
Волк неуверенно кивнул. Потом позвал остальных и рассказал им, что они направляются к Старцу. Как он и думал, Гера была очень рада новости. А вот Буревестник отказался с ними идти и решил отправиться к остальным и рассказать о решении вожака.
Они долго думали, как наименее болезненно вытащить раненного на поверхность и, в конце концов, соорудили ему подобие люльки, которую Инвер вытащил наверх. Волк подошел к краю палубы, думая, хватит ли ему сил и ловкости на руках спустить Карьян по трапу, и с удивлением обнаружил смиренно стоявшую у корабля лошадь. Приглядевшись, он рассмотрел носочки на ее ногах, а светлая грива и хвост вороного коня не оставляли сомнений, что перед ним Гром.
– А этот тут откуда?
– А это Гера отняла у галифаксов.
Гера довольно улыбнулась, когда Инвер потрепал ее по голове. Волк снес вниз Карьяна и положил его на вынесенные девушками ковры, где тот лежал и тихо постанывал, пока волки вытаскивали из трюма другого корабля части телеги, и вожак сколачивал их воедино.
Наступили сумерки, когда компания была готова отправляться в путь. Покрепившись запасами капитана и набрав непортящихся продуктов с собой – яблок, соков, старых сыров, вяленого мяса и другого по мелочи – они запрягли послушного Грома и пустились в путь, сверяя его по картам.
Клир
XIII
Первые сутки прошли в тишине. Изредка начинал стонать Карьян, когда тревожный болезненный сон отпускал его. Не выдержавшая этих звуков Гера купила в первом же попавшемся городе у травника мешочек мака, и каждый раз отсыпала ему несколько зернышек. Это помогало парню справиться с болью, и он даже начал диалог с ребятами:
– А откуда вы? Вы же не простые отдыхающие, это сразу видно.
– Почем знаешь? – откликнулась Гера.
– Ну… компания у вас странная. Две девушки. Ребенок. Парень и четыре взрослых дядьки, не сказать старых. А, у парня дракон еще есть. Немного необычные вы.
Инвер усмехнулся.
– Да, мы с сюрпризами. Не совсем люди.
– Не хотите говорить – не надо. Я тоже не расскажу, что от меня стражам нужно было.
– Задолжал оброк за то, что они тебя покрывают.
– А вот и нет! То есть да… то есть я заплатил уже в этом сезоне, но им показалось мало, хотя всегда так платил. Никогда больше не буду с ними связываться.
– Уверен, что еще хоть раз на борт взойдешь? С твоими-то увечьями.
– Уверен! Я еще и не так ломался. На мне заживает, как на собаке.
Гера испытующе посмотрела на Инвера. Тот улыбнулся. «Нет, меня это больше не задевает».
Карьян вновь что-то спросил, про детство волков. Те отшутились, а парень начала рассказывать о себе. Он был плодом мимолетной любви моряка и портовой девицы, влюбившейся в него так, что девушка решила оставить ребенка и заявиться к другу на корабль, когда уже совсем подходил срок рожать. Собственно, на корабле, в каюте капитана, Карьян и родился. Три года девица сопровождала не особо радовавшегося этому моряка в его странствиях, пока не покинула его в однов из портов Запада, отдавшись новой любви и оставив сына на попечение отцу. Впрочем, злые языки говаривали, что девица так надоела капитану, что тот то ли высадил ее на одном из безлюдных островов Красноморья, то ли вовсе скормил акулам. Карьян, для которого отец был всегда примером и эталоном, не верил этим слухам. Когда воин достиг совершеннолетия, он купил свой первый корабль – «Альбертину» – и покинул отца, который вскоре подался в пираты и держал в страхе Сахарные острова, пока не был убит в сражении с кораблями властей Юга. Погоревав неделю, Карьян собрал в баре всех уцелевших пиратов, что были верны отцу и предложил им новые условия сотрудничества – почти законные. Большинство согласилось, но предало Карьяна при первой же неудаче. Они вспороли на рифах брюхо корабля, на котором везли почти честно добытый огромный груз специй. Куркума, душистые перцы, базилик, кротон – все было испорчено. Заказчик не пожелал слушать объяснений капитана и велел высечь его. Когда через пару дней воин оправился в городской лечебнице, гонец передал ему весть от бывшей команды, что они, забрав все корабли и избрав нового капитана, отбыли в собственное плавание, а Карьяну желают скорейшего выздоровления и просят сильно на них не серчать. От горя воин попытался наложить на себя руки прямо в лечебнице, перерезав запястья лезвием для бритья, однако его застукала за этим одна из послушниц, перебинтовала и обработала раны, напоила его успокоительным эликсиром – и Карьян впервые влюбился. Еще месяц он выдумывал у себя то одну хворь, то другую, чтобы подольше оставался в лечебнице и пытаться добиться расположения прекрасной Мириам. Но та была неприступна, как бастион, и лишь коротко улыбалась цветам, которые доставляли каждый день из города и на которые Карьян тратил последний сбережения. Наконец, воин объявил, что умрет, окончательно и бесповоротно – и никто уже не успеет его спасти, – если Мириам не ответит ему взаимностью. Девушка усмехнулась, огладила белоснежный фартук, заправила за ухо прядь непослушных курчавых рыжих волос, выбивавшихся из-под чепчика – и поцеловала воина. А на следующее утро новая сиделка – грузная пожилая женщина поведала Карьяну, что Мириам отбыла в другой город со своим женихом, одним из стражей Конора. В тот же день воин вышел из лечебницы с твердым убеждением, что полагаться в этом мире можно только на себя, а главный смысл этой самой жизни – наслаждение. С такой установкой и шел дальше Карьян. Обретая и теряя друзей, завоевывая любовь и теряя к ней интерес, покупая, крадя и разбивая корабли, каждый из которых непременно носил имя «Мириам».
