— Почему? — не унималась Хельга.
— Чтобы не передрались, — страшно блеснув глазами, ответил вожак. — Защита в беззащитности. Длина плаща помогает оценить уровень владения техномагией, силу. Кто ж нападет на техномага, не зная длины его плаща?
Когда с едой было покончено, Уна поднялась с места, и рядом тут же, как чертик из табакерки, материализовалась Дама Игрейна. Поигрывая своим стеком, все так же легкомысленно и откровенно одетая, она показалась Уне еще гаже и еще страшнее.
— Магистр Аргент ждет вас! — напомнила она Уне, щуря свои хитрые глаза.
Странно, но молодые люди, сидящие за столом, никак не отреагировали на ее бесстыдно выставленную напоказ грудь, на ее ноги, обтянутые шелковыми чулками. Напротив — они ниже склонили головы, словно избегая лишний раз глянуть в сторону разодетой, как куртизанка, наставницы.
— Где располагается его кабинет? Я не уверена, что смогу найти его… — произнесла Уна.
— О, это просто. Вам нужно пройти в северное крыло, — Дама Игрейна улыбалась, пожалуй, чересчур доброжелательно. — Спуститься в холл и пройти по коридору направо. Только не задерживайтесь слишком долго. Помните — в восемь в своей комнате!
Дама Игрейна еще раз улыбнулась, звонко щелкнула пальцами — так, словно дрессировала комнатных милых собачек и теперь подавала им команду, — и студенты молча встали из-за стола и так же молча покинули столовую. Это, по-видимому, означало, что никто с Уной возиться не станет, провожатого ей не выдадут, и найти кабинет ректора ей придется самой.
* * *
Нужный ей коридор Уна без особого труда. В холле, в самом центре, на натертом до блеска полу, был установлен огромный глобус, и рядом с ним — компас, старинный, большой. Он уверенно указывал на север — в темный проход, — и Уна осторожно ступила в тревожную темноту.
Звук ее шагов гулко отдавался от стен, катился впереди нее, тревожа тишину, и с каждым мгновением Уна понимала, что что-то не так в этом темном, прохладном коридоре, уводящем ее все дальше от залитого светом золотых свечей роскошного холла.
Располагающиеся по обеим сторонам коридора помещения были заперты — Уна покрутила ручку одной из этих дверей, потемневшей от времени, но та не поддалась, не отворилась. Чем дальше Уна шла, тем становилось холоднее и темнее, свечи в подсвечниках почти совсем оплыли и их золотой свет почти не разгонял мрак. Один из подсвечников и вовсе был густо оплетен пыльной паутиной, вместо свечей там красовался оплывший воск бесформенными запыленными потеками.
Увидев эти давно погасшие свечи, Уна встала, как вкопанная. Сердце ее гулко билось. Во рту пересохло от дурного предчувствия и страха. И дураку было бы понятно — по этому коридору или никто не ходит, или ходит так редко, что даже освещение здесь почти никакое.
— Что это значит? Что это значит? — в панике прошептала Уна.
Где-то далеко часы пробили ровно восемь часов, Уна с замиранием сердца считала каждый удар колокола, низким гулом разносящийся по академии, и слышала, как смолкает шум, на здание наползает таинственное и жуткое молчаливое оцепенение.
Дама Игрейна нарочно направила ее сюда, в заброшенное крыло академии, подальше ото всех! Но зачем?! Хотела, чтобы ректор Аргент обнаружил ее, Уну, разгуливающей по академии после вечернего запретного часа или?..
Сдержанное рычание, похожее на смешок, раздалось за ее спиной, и Уна, холодея, обернулась. За ее спиной, словно три призрака, стояли собаки — три породистых красивых добермана, поджарых, на длинных сильных лапах. Пара черных, держащихся чуть поодаль, позади, и один с красивой коричневой лоснящейся шерстью. Его серые глаза показались Уне какими-то знакомыми, и когда собака чуть опустила остроухую голову, его взгляд словно сказал девушке — «ну, так ты будешь убегать, или окажешься для нас легкой добычей?».
На миг девушке показалось, что она слышит насмешливый голос ее недавнего знакомого, того самого третьекурсника, и собака словно улыбнулась, увидев искру понимания в ее глазах.
«Верно, — подтвердил смеющийся собачий взгляд. — А анимагическая форма — чтобы магистр Аргент не узнал. Он же техномаг, он не умеет различать истинных магов в анимагической форме!»
Завизжав что есть сил, так, что эхо волной разнеслось в обе стороны по коридору, колыхнув пламя свечей и пыльную паутину, Уна рванула прочь от жутких псов что было сил, не отдавая себе отчета, что теперь она с максимальной скоростью удаляется от спасения — от конца коридора, выходящего в холл…
Вероятно, если б не ее дар и не уроки строгого отца, которые теперь, удирая от собак, преследующих ее, Уна вспоминала с благодарность, она не смогла бы пробежать и пары метров. Но она успела произнесли заклятье, сделавшее ее ноги сильнее и быстрее, и собаки разразились злым лаем, словно ругаясь на себя и на те минуты промедления, в которые они самонадеянно позволили себе рисоваться перед напуганной девчонкой. Крики Уны, топот, лай псов, скрежет их когтей по каменному полу сливались в страшное эхо, словно железными шарами по тонкой крыше катающееся меж стенами узкого коридора. Нападающие не таились; а это было совсем худо — значит, не боялись, что их тут услышат и настигнут. Но хуже всего было то, что виляющий из стороны в сторону коридор не мог быть бесконечным. Он уводил Уну все дальше от спасения, все глубже в мрачные недра академии, и в голове ее вспыхнула страшная мысль, что, вероятно, ее не найду никогда после того, как…
«Что делать?! Что делать?! — стучало в висках перепуганной Уны, и она чувствовала, как адреналин кипятком обжигает нервы и мозг отказывается понимать, что выхода нет, что это ловушка. — Драться! Надо драться!»
Запыхавшаяся, перепуганная девушка ввалилась в круглый зал, темный каменный мешок с высокими стенами. Наверное, когда-то это была библиотека — на старых стенах еще были видны более светлые места там, где к камням прислонялись стеллажи. Скудный вечерний свет пробивался сквозь пыльные мутные витражные стекла стрельчатых окон где-то высоко, под потолком, и Уна, торопливо зажегшая на ладони магический огонь, обернулась к настигающим ее преследователям, выставив пылающее пламя впереди себя, защищаясь.
Братья умели зажигать магический огонь один за другим раз десять подряд. Отец учил их этому нарочно, повторяя, что в настоящем бою это наверняка сможет спасти им жизнь. Тогда, давно, в прошлой жизни Уна только посмеивалась над его словами, кажущимися ей пафосными, смешными и глупыми. Теперь, сейчас, запыхавшаяся, загнанная, сходящая с ума от страха, с сердцем, бьющимся так быстро и громко, что, казалось, его стук вплетался в звуки, наполняющие это страшное место, она изо всех сил напрягалась, призывая все свои силы, весь свой дар, чтобы хотя бы наполовину повторить то, что делали ее братья…
«Огонь… раз семь подряд… надеюсь, этого хватит, чтобы отбиться…»
— Ох, как страшно, — она проворонила тот момент, как собака, перепрыгнувшая невысокий каменный порожек, перекинулась в человека, и теперь к ней по каменным плитам неторопливо шагал ее недавний знакомец, третьекурсник с насмешливыми серыми глазами. — Умеешь зажигать огонь? Полезное умение. Но тебе оно не поможет. Так что лучше не сопротивляйся.
