— Пожалуйста, — стонала она, сходя с ума, обнимая Аргента и прижимаясь к нему всем телом, извиваясь, словно змея, — пожалуйста, возьми меня!
— Не так быстро, девочка моя, — ответил Аргент насмешливо. — Не так быстро!
Исполнил он и вторую свою угрозу. Отыскав брошенные на пол белые пажеские чулки, он развел руки Уны в разные стороны и привязал их к спинке кровати, оставив девушку жалобно постанывать и стискивать ноги от обжигающего желания, рождающегося в ее лоне.
— Я чувствую, как ты пахнешь, — прошептал он, целуя ее животик, вздрагивающий от бешеных ударов пульса. — Ты уже очень хочешь, не так ли?
Его пальцы скользнули меж ее ножек, ласково коснулись влажного лона, поддразнили клитор.
— Да, о, да! — проскулила Уна, всем телом подавшись вперед, за его ласкающей рукой, поглаживающей ее берда. — Невыносимо! Я уже не могу терпеть!
— А сейчас будешь хотеть еще больше, — коварно шепнул Аргент.
Обмакнув кисть в зелье, он провел еще одну извилистую линию — от раскрытых горячих губ, ловящих прохладный воздух, по подбородку, вниз, по шее, по трепещущей жилке, по впадинке меж ключиц, и обвел округлую мягкость девичьей груди. Он делал это неспешно, аккуратно, и с каждым движением его кисти Уне казалось, что ее кожа начинает гореть от нестерпимого желания. Волшебное зелье, впитываясь в кожу, наполняло ее кровь дикой страстью, от которой девушка металась, яростно терзая и стискивая связывающие ее руки чулки, исходилась стонами и выгибалась, вся дрожа и замирала, подставляя свое тело под тонкие прикосновения, одновременно желая их до дрожи и боясь как огня.
— И чем чувствительнее место, — тоном, словно читает лекцию, произнес Аргент, осторожно щекоча кистью острый сосок на часто вздымающейся груди, — тем удовольствие сильнее.
Он приник к соску губами, посасывая его и жадно лаская языком, чуть прихватывая зубами, и Уна зашлась в криках, сходя с ума от потока ощущений, беспомощно суча ногами и выгибаясь так, словно Аргент ее пытал каленым железом. Ей казалось, что сотни мелких иголочек покалывают ее соски, доставляя такое наслаждение, с которым разум ее не в силах справиться. Кисточка Аргента коснулась второго ее соска, дразня, щекоча, чуть надавливая. Аргент наблюдал, как девушка изо всех сил рвется освободиться, закрыться от жестокой, невероятной, непереносимой ласки и словно нарочно делал все, чтобы усилить ее ощущения, сделать их невыносимыми, на грани безумия. Обхватив ее груди ладонями, он долго и нежно целовал и ласкал языком ее горящие соски, прислушиваясь к ее хриплым стонам и крикам, пока она не забилась в его руках и не кончила, изумленно раскрыв глаза.
— Понравилась, девочка моя? — посмеиваясь, произнес Аргент, отрываясь от ее груди и поглаживая ее дрожащие бедра. — Мммм?
Уна не смогла ответить; ей казалось, что вся кожа ее горит, тело само выгибается навстречу ласкающим его рукам, и желание, жгущее нервы, с кожи стекает вниз, вниз, наполняя пульсирующей тяжестью ее живот.
— Молчишь? — произнес Аргент, и измученная Уна услышала, как его кисточка постукивает о край склянки, стряхивая капли. Ее глаза испуганно распахнулись, в полутьме она увидела, как Аргент неспешно и аккуратно обвязывает ее лодыжку какой-то лентой.
— Нет-нет-нет! — в ужасе выкрикнула девушка, понимая, что он исполняет и третью свою угрозу — привязывает ее ноги, фиксируя их широко разведенными. От сладкого страха и предвкушения на коже Уны выступил пот, сладкий, пахнущий яблоками, как пропитавшее ее тело зелье. Аргент склонился над животиком обмирающей от ожидания девушки, трепещущим, чуть влажным, и лизнул его, языком чертя влажную полосу от впадинки пупка до розового лобка, любовно поцеловал розовые нежные губы. Видимо, зелье уже сильно завладело Уной, одного этого прикосновения было достаточно, чтобы девушка возбудилась настолько, что смазка потекла из ее лона и Уна попыталась стыдливо свести колени, чтобы Аргент не заметил, не увидел ее жадного желания. — Достаточно!
Но он заметил. Его пальцы, словно оценивая, насколько сильно девушка возбуждена, провели по ее раскрытой промежности, осторожно проникли в мокрое жаркое лоно, и Уна заворчала, бесстыдно двигая бедрами, стараясь как можно сильнее насадиться на ласкающие ее пальцы, но Аргент не торопил событий, и его рука неспешно прокинула истекающее смазкой лоно девушки.
— Только я здесь решаю, — произнес Аргент, кончиком кисти касаясь ее вздрагивающего живота, — когда будет достаточно.
От следующего за этими словами прикосновения кисти, рисующей на ее животе причудливый завиток, словно набухающий нестерпимым желанием, Уна заскулила и рухнула без сил в измятые, сбившиеся под ее извивающимся телом простыни. Сердце ее готово было выскочить из груди, и девушка, смирившись со своим неумолимым мучителем, затаив дыхание, трепеща, прислушивалась к ощущениям, рождающимся в ее теле.
Кисть Аргента уже спустилась на ее лобок и дразнила, щекотала чуть раскрывшиеся половые губы. От этой немудреной ласки они потяжелели, налившись горячей кровью, принесшей с собой дикую жажду, припухли. Уна, сходя с ума, вздрагивала от каждого, самого невесомого прикосновения его кисть меж своих ног, то скуля и роняя от бессилья слезы, то начиная жарко, словно одержимая, двигать бедрами, выгибаясь и крича, ощущая только одно желание: проникновения. Чтобы он поник в нее, чтобы взял ее, потушил разожжённое им желание.
Но Аргенту, кажется, доставляло удовольствие ее мучить, вслушиваясь в ее беспомощные хриплые крики, полные экстатического удовольствия. И потому, переждав некоторое время, пока успокоится ее сбившееся дыхание, когда расслабятся ее дрожащие руки и ноги, пытавшиеся вырваться из пут, когда стихнут стоны, он снова обмакнул свою кисть в зелье — от звона кисточки о склянку Уна снова вздрогнула, со смирением жертвы ожидая муки от палача, — и его пальцы осторожно раздвинули ее припухшие губки, обнажая клитор.
— Нет-нет-нет! — заверещала Уна, поняв, что он задумал, подскакивая, стараясь высвободить руки, чтобы закрыться, и ноги, чтобы крепко сжать колени и не позволить коснуться себя там. — Только не это! Только не там!
Но у нее ничего не вышло, сколько б она не рвалась и не пыталась сдвинуть широко расставленные ноги, и Аргент погрозил ей пальцем:
— Только я, — мягко произнес он, — решаю да или нет.
От легкого прикосновения его кисти к ее клитору Уну затрясло, словно каждый ее нерв был оголен, она зарычала, вцепившись в свои шелковые путы, дрожа всем телом, сходя с ума, и не чувствуя ничего — даже осторожным любовных поцелуев, которыми Аргент покрывал ее раскрытые перед ним бедра, — кроме невыносимого, жгучего желания, которое рождалось в этой возбужденной, обласканной точке.
— Нравится? — вкрадчиво поинтересовался Аргент и Уна почувствовала, как он покалывает ее клитор жестким волосом кисти.
Словно солнце взорвалось в ее голове, опаляя, сжигая все мысли и чувства, и Уна услышала, что кричит, выгибаясь и извиваясь, вопит, кончая с каждым прикосновением, раз за разом, сильно и бурно, расставляя ноги шире и принимая эту жестокую ласку, дрожа.
