Чёрт…
Глава шестнадцатая «А крабик клешнями — клац–клац–клац–клац»
Телевизора и вайфая в моих нумерах не оказалось. Зато было окно, с видом на долину. Зрелище стоило того бесчисленного числа ступеней, которые пришлось преодолеть. Стас бодро шагал впереди, подсвечивая дорогу факелом, а я считал шаги, вспоминая лютый подъём на башню кёльнского собора. Здесь, слава богу, бёдра горячим ядом не наливались, и сердце в панике не пыталось выбраться из ополоумевшего тела, взявшего на себя такие нагрузки.
Стас порхал, рассказывал что–то в процессе. Выглядел чрезвычайно счастливым человеком. Когда скрипнула дверь, и я ввалился в прохладную келью, с настоящей кроватью у окошка, бард спросил:
— Нравится?
Там, внизу, раскинулась ночь. Я подошёл к подоконнику, облокотился на него, выглядывая. Пятьдесят оттенков чёрного, кроме шуток. Был люто чёрный цвет, это земля. Был чёрный с проблесками скрывающейся за тучей луны, это небо. Дальше виднелся ещё один чёрный — неровные каскады гор. Внизу, в деревеньке, брёл одинокий огонёк. Да чуть светились окна избы, где заседала Свора.
— А ежели в сортир приспичит?
— Егор! Когда вы были в туалете–то последний раз?
Справедливо.
— Не рациональненько местечко выбрали. Столько ходить… Неужели внизу нет ничего?
— Есть, но нет мест, — развёл руками Стас. — Тут ведь как вышло… Кто первый пришёл, тот жильё и выбирал. Но если хотите, можете у меня поселиться. Я себе на полу постелю, мне не сложно.
— Добрый ты человек, Стасян. И подозрительный. Чтоб я в здравом уме к себе мужика ночевать пригласил? А ну как проснусь среди ночи, а ты сидишь у меня в ногах, голый, на корточках, нахохлившись, словно воробей–мутант, смотришь страшно и улыбаешься гнусно? Не, я лучше тут. Но спасибо.
— Егор…
— Как в целом дела? — спросил я, глядя во тьму.
— Чудесно, Егор! Чудесно! Признаюсь, пребывал в унынии некоторое время. А несколько дней назад так плохо стало — думал помираю. Теперь же готов горы свернуть. Юра так прекрасно всё организовывает! Я так рад, что с меня сняли ответственность за всё. Груз с сердца слетел.
Я кивнул. Мрак притягивал к себе. Будто высасывал из окна.
— Рад, что вы, наконец, с нами! — добавил бард.
Я обернулся. Стас стоял с факелом в руках и улыбался. Хороший мужик. И, не скажешь, что мёртвенький.
— Поведай мне историю, Стас, что за Гелбгартен, куда вы работать ездите? Современный офис с шаредплэсом и местами без стульев, но с тремя мониторами?
— Подземелье. Странное место. Когда мы в первый раз пришли — было очень сложно. Сейчас за день проходим его несколько раз. Утром обязательно сходим с вами в наше хранилище, приоденем. Теперь ещё проще пойдёт, Егор! Там ведь определённое количество наград на заход. Олег старался, но с вами будет быстрее!
— Ты скучаешь по дому, Стас? — спросил я.
Бард моргнул, обескураженный.
— Простите?
— Никогда. Ты скучаешь по дому?
Стас пожал плечами.
— Неожиданный вопрос, Егор. Наверное, да. Но знаете… У меня же никого не осталось. Сын в другой стране и у нас разлад. Живу сычом с книгами. Проживаю. Конечно, я бы с радостью повидал Андрюшу, но… Почему вы спрашиваете?
— Иногда мне кажется, что здесь лучше, чем там, — пожал плечами я. — Но план был немного другой. Я развожу тебя на девичью фамилию матери, любимое блюдо и кличку первой собаки. Потом выбираюсь отсюда, ломаю твой аккаунт в соцсетях и прошу у твоих друзей пять штук до завтра. Кто–нибудь обязательно перешлёт, и я богат.
Бард хлопал глазами:
— Зачем вам это?
— Понял, не бери в голову, — отмахнулся я. — Ты всё равно не повёлся. А чего у нас с другими фракциями?
— С кем?
— Девушка. Метра два ростом, в костюме железного дровосека. Летает в ступе. Помнишь? — я присел чуть–чуть и помахал воображаемой метлой. — Личинка Бабы–Яги.
— Ах! Алиночка? Очень милая особа. Юра о чём–то с ней говорил, но… Мне показалось он не слишком ей доверяет, а рассказывать, что там они обсуждали пока не хочет. Ну, вы же его знаете. «Брось, Стас». Я всецело доверяю ему, Егор. Он лучший лидер, который может быть в нашей–то ситуации.
— Больше никого не было?
— Нет… А должен был быть?
— И чего, — проигнорировал его я, — вы все эти дни — вот так по кругу носитесь, спасая какую–то деревню?
— В основном да. Юра что–то делает постоянно и здесь. Строительство идёт. Иногда отряды какие–то отправляет в округу. Говорит, со дня на день у него появится собственный гиппогриф. Боюсь, он собирается лететь за Николаем… Не знаю, как его и отговорить. Может, вы поможете?
— О, конечно. Я ж большой авторитет!
Я присел на кровать. Не из досок собранная придорожная койка, а прямо для благородных. Ох как же давно от меня ускользал обычный человеческий отдых, под одеялком. Ещё б котика в обнимку и сериал поглупее…
— Вы зря ёрничаете, Егор. Я абсолютно уверен, что вы можете быть убедительны, несмотря на сложный характер. Но почему вы задаёте вопросы, а я молчу? Что же вас так долго не было?
— Скучал? — ухмыльнулся я.
— Егор! Прошу вас!
— Ладно. Рад тебя видеть, Стас. Честно. А теперь я хочу забраться с ногами вот сюда, — похлопал я по матрацу. — Закрыть глазки и никого–никого не видеть.
— Спокойной ночи вам, Егор! Спится тут изумительно!
— Ться.
— Что?
— Что?.. — парировал я мемом, наверняка ему неизвестным.
Стас моргнул, улыбнулся неуверенно, и вышел.
* * *
— Тени прошлого довлеют над этим местом. Я могу открыть вам путь…
— Да давай уже, блядина, — взвыл Олег. Он, запакованный в латы с огромным щитом в руке, стоял перед согбенным старцем. За спиной деда гудел небольшой посёлок, с уютными домиками в стиле фахверк. Множество садов, цветов. Дома утопали в зелени. В тени раскидистых деревьев отдыхали старики, носилась детвора. Прямо старая–добрая фэнтезятина.
— … в времена, откуда приходит тьма. Зев черноты исторгает исчадья…
— … зла, и ежели не пресечь попытки… — в унисон с ним заговорил Олег, — … то мрак захлестнёт Гелбгартен и…
— Чё делать–то надо? — тихонько спросил я. Волшебник вёл себя необычно для местных мобов. Будто у него вот точно никакой матрицы не предвиделось. Место назначено, роль дана — жарь, дедок.
— Я скажу, — Головастик терпеливо ждал окончания речи привратника. Белая борода мага тряслась, в ней застряли крошки. Узловатые пальцы сжимали кривой посох с цветущим навершием. Мутные глаза смотрели куда–то в пустоту.
