Лицемер что–то выкрикнул, и мне сковало ноги. Грохнувшись лицом в землю, я перевернулся на бок. Попытался встать. Передо мною возник Харальд, заслонив меня собой. Заорал:
— О–о–о-ди-и…
Стрела попала ему в голову. Потом ещё одна. Прыгнул Рыжий, снеся хевдинга с пути. Бергхеймец с вскриком грохнулся на спину, и верзила склонился над ним, кромсая северянина перчатками. Потом распрямился. Кровь викинга капала с когтей. Забрызганное лицо гиганта было безмятежным.
Хиттолампийцы и гхэулинцы приближались. Уже не спеша. Первым шагал Лицемер и улыбался.
— А ты мне сразу не понравился, — сказал я ему. Ноги онемели, я приподнялся на руках, садясь. — Гнильём от тебя разит.
Хилера, которого я пытался сложить дотами, уже вылечили. Ну что… По нулям сработали. Отвратительно…
— Каждый выбирает для себя. Вы хотите воевать. Мы не хотим. Нам здесь хорошо.
В руках у него появился кинжал. Дорогой, сверкающий. Короткий жест. Танки Гхэулина взяли меня под руки, подняли.
В ногах появилось покалывание. Приходят в себя, родные. Только поздно. И кураж не откатился.
Келози стоял позади раджи, скрестив руки на груди. Лица его под костяным шлемом видно не было.
— Нам здесь очень нравится, — поигрывая кинжалом улыбнулся Лицемер. — Мы нашли себя.
— Вы ж подохните тут, — плюнул я. — Сами подохните и другим не дадите выжить.
— Кто знает. Может быть да. Может быть нет. Мы предпочитаем остаться в лучшем из миров.
— Пята Титана осталась, говнюк. Армии Светлолесья и Айвалона…
— Не волнуйся. Не надо. Час другой и не станет никого, кроме объединённой коалиции свободных. Видишь, катапульты уже уничтожены.
Лицемер показал на стену, которую перестали терзать удары булыжников.
— С Пятой мы тоже разберёмся. Ты же видел, там есть слабые места.
Кинжал вошёл мне в живот. В брюхо будто лава потекла, с кислотой вперемешку. Лицемер рванул сталь чуть выше, к груди. Я захрипел.
Ублюдок склонил голову набок, облизнулся. Провернул оружие.
Герои от боли не воют. Вот честно скажу — я не герой. Взвыл.
— Здесь мы свободны, — сказал Лицемер. — И теперь никто не помешает нам остаться.
* * *
Кураж. Я вскочил на ноги, оказавшись посреди кладбища. Обломки могильных камней, уродливые горгульи на крыше иссечённого склепа, кучи трупов вокруг. Что–то защёлкало, арбалетные болты разлетались в стороны, не пробивая защиту.
Кладбище было окружено. Слева стена щитов, такая же прямо передо мною. А вот справа стояли арбалетчики. После первого залпа отстрелявшиеся отступили, пропустили второй ряд. Божечки–кошечки. Со спины тоже шеренга стрелков. Залп. Округа просто кишела врагами. Рядом из пустоты возникла УлыбкаАнгела. Вскинула руки в заклинании, но её снесла лавина болтов. Тело девушки упало поверх трупа Головастика.
Я ринулся в сторону щитов, считая секунды. Утыканные снарядами с предыдущих залпов они выглядели изрядно побитыми. Давненько тут воюют. Перемахнув через ограду, я оказался перед строем копейщиков. А ещё через пару мгновений повис на пиках. Кураж, так сказать, всё.
Во второй раз я ринулся к щитам сразу же, не оглядываясь. Краем глаза увидел, как появился Волхов. Лидер Айвалона рухнул на землю, укрылся от болтов чьим–то трупом, но стальные стрелы прошивали плоть как масло.
Под куражом я перелетел через ограду, оттолкнулся от неё. Позади раздался нечленораздельный крик, но я его не разобрал. Пики поднялись, но запоздало. Сапог ударился в шлем копейщика, оттолкнуться, ещё раз. Я скакал по головам, как заядлый карьерист, попутно разбрасывая унижения и набирая скорость. Солдат здесь было много. И это были не германцы Роттенштайна, не восточные воины Гхэулина или северные войска Хиттолампи. Не Айвалон, не Светлолесье… Очень похожи на славян, но в странных шапках, с отворотом, разрезанным над лбом.
Поляки что ли?!
Вырвавшись из окружения, я пулей устремился в лес. Убедился, что погони нет. Прижался спиной к дубу и сполз вдоль него на землю. Лицо горело. Вот какой милый сюрприз нам подогнали союзнички. Прямо почувствуй себя Хемингуэем, которого лечили от паранойи, и за которым при этом на самом деле следили.
Егорка должен больше доверять интуиции.
Так, отставить. Что у нас имеется? В инвентаре осталась только маска кровавого клоуна. Оскал, Разрыватель — всё пропало. Вся добыча с Роттенштайна — тоже. Свора погибла. Судя по всему, армии Айвалона и Светлолесья тоже получили нежданчик со стороны союзников и прекратили своё существование. Три рейда раздеты и разбиты. На кладбище стоит орава и расстреливает возрождающихся. Раз там была УлыбкаАнгела — значит Айвалон тоже в ловушке. Светлолесье с ними по любому. Как вытаскивать ребят–то?
А ещё ведь там и Роттенштайн гибнет.
— Так… Так… — пробормотал я. — Так… Ладно. Прорвёмся. Пренебречь, Егорка, вальсируем.
Печально признавать, но нас переиграли. Но это проблема Лолушки из будущего. Сейчас надо придумать, как вывести с респа остальных.
И одна идейка у меня была.
Рискованная, но забавная. Поднявшись на ноги, я отряхнулся и направился обратно к кладбищу. Да, определённо, должно сработать.
Глава тридцать третья «Новое — хорошо забытое старое»
Позади клацнули зубы оленёнка. Униженная юмором шута зверушка хорошо обставила остальных преследователей. Я летел по лесу, только чудом и Акробатикой уклоняясь от деревьев, периодически накидывая заклинание на очередную бедолагу, чей удел кормить оцифрованных хищников.
Позади попискивали разгневанные белки, хрюкали поросята, жутко вопили зайцы. Реально жутко. И не думал, что эти пушистики способны издавать такие звуки.
Жаль, но ёжиков в этих краях не наблюдалось.
ХРУСТЬ.
От сухой сосенки, метра два в высоту, увернуться не удалось. Плечо заныло от удара, дерево с треском рухнуло на землю. Но самое страшное — скорость чуть упала. Я вовсю заработал руками, разгоняясь.
К арбалетчикам я вылетел на скорости километров шестьдесят в час. Кинул несколько унижений, пролетел мимо механически сменяющих друг друга стрелков, уничтожающих респ, и захохотал.
Кураж!
Болты осыпались с меня, словно вода с отряхивающейся собаки. Ряды арбалетчиков смешались, порядки дрогнули, но шут уже скрылся в лесу. Бегать и обновлять унижения на местной живности, чтобы дождаться пока откатится ульта. Без куража лесть на сотни стрелков я был не готов. Героизма не хватало.
Да и в целом, тактика с хохотом сновать по чаще как–то не слишком у меня вяжется с геройством.
Вокруг места перманентного расстрела моих товарищей войск было не так много, как я боялся. И слава Богу. Мой марафонский маршрут пролегал мимо дороги, проходящей неподалёку, и судя по её состоянию — здесь недавно протопало гора–а–аздо больше людей. Так что основные силы ушли к Твердыне, кто бы это ни был. Здесь оставили застрельщиков, для надёжности.
