***
- Эд, не томи. - Клим, похоже, был официальным противником мхатовских пауз, особенно, когда их держали с таким выражением лица. Эдгар смотрел на меня. Я смотрела на Эдгара и медленно оседала на стул.
- Нет, - Лера успела подхватить меня под локоть.
- Кирилл погиб. Самолет с его миссией взорвался на высоте больше сотни метров. Выживших нет, - парень замер на месте.
Я ожидала от себя любой реакции на это известие, но не такой. Не было ощущения разорвавшегося на кусочки сердца. Не было желания рыдать и биться головой о стены. Ничего. Пустота и твердая уверенность. Он жив. Даже слез не было.
- Это не всё, - Эдгар продолжал вскрывать нарывы.- Мать Кирилла мы нашли мертвой. Она шагнула в пропасть сегодня ночью.
Я тоже падала в пропасть. Темную пропасть ледяного отчаяния и не понимания. Мать Кирилла? Когда он вернется, будет не в себе. Я буду нужна ему. Нет, я не позволю себе сломаться сейчас. Резко выдыхаю.
- Арина, он не вернется, - Клим услышал мои мысли, да я и не пряталась.
- Не спорь с ней, - оборвал его Эдгар. – Арина, твой отец арестован. Он сдался Ассоциации. Признался, что подстроил эту миссию и вся вина за гибель Кирилла и сотни человек лежит на нем. Завтра суд.
Глава 20. Тюрьма
***
Раз. Два. Три. За окном улыбался солнечный осенний день. Снова, как тогда на первой миссии. Интересно, если я испеку блинчики, он обрадуется и вернется? Мысли на грани между реальностью и безумием. У меня не было сил подняться с кровати. Тело словно пришили к матрасу. Четыре. Пять. Сколько там полосок на потолке? Легкое покалывание на кончиках пальцев. Теперь оно побежало вверх по рукам. Кажется, я лежала неподвижно всю ночь и телу это не понравилось.
Мы писали. Сжала в кулак левую руку. Мы писали. Сжала в кулак правую руку. Наши пальчики устали. Обе руки вместе. Боль накатывает внезапной волной. Его нет. Я могу сколько угодно опаздывать на занятия, стоять на середине качающегося моста, бродить по аллеям из шиповника ночью. Он не придет. Моё желание ничего не значит. Он его не услышит. Что я могу противопоставить смерти?
Прорвало. Чтобы никто не слышал, пришлось перевернуться и спрятать лицо в подушку. Крепко, до боли стиснуть её зубами и укрыться с головой одеялом. Он жив, черт возьми. Пусть весь мир думает, что мертв. Я знаю. Знаю правду. Где ты, чертов Наследник Ассоциации? Почему не вернулся домой?
***
- Она не ест уже сутки. Не пытайся меня остановить, - с подносом в комнату ввалилась, как ни странно, Жанна. Я ожидала Леру, но та просто вошла следом. Видимо, безуспешно пыталась остановить подругу.
- Арина! - Лера мгновенно заметила мои заплаканные глаза и дрожащие губы. – Жанн, ну какая ей еда?
Меня тут же обняли и погладили по голове. Рыдать от этого захотелось только больше. Лучше бы рядом не было никого, так меньше соблазна окончательно расслабиться и упасть в отчаяние. Кого я обманываю? Я и так в отчаянии. Уже там. Погруженная в боль. Чувствую одно, вижу другое, желаю третьего. Права ли я в своих чувствах? Не знаю. Возможно, они обманывают меня, спасая от страшной участи. Лгут во спасение, как любил …нет, любит делать Кирилл. Вечно не договаривает, стараясь уберечь от страшной правды. Только вот страшная правда не любит сидеть в тени. Ей нравится поджидать тебя за ближайшим углом и в тот самый момент, когда ты успокоился и почувствовал себя в безопасности, выскочить оттуда с громким «Бу!» . Напугать до чертиков, разозлить и хладнокровно воткнуть нож в сердце.
Жанна водрузила на стол поднос с чаем, печеньем «Елочки» и тарелкой спагетти с сыром. Первые секунды от запаха еды меняв мутило. Зато голодный желудок сразу отозвался на приближение пищи жалобным урчанием.
- Её желудок думает иначе, - хмыкнула девушка.
- Я. - мне с трудом удалось восстановить дыхание. Внутри грудной клетки отчаянно ныло. Это рвалось наружу что-то ужасное. – Я бы съела твоих кексов, Лер.
От неожиданности подруга резко отпустила мои плечи.
- Сейчас все сделаю, - и вихрем умчалась вниз.
Мы с Жанной удивленно переглянулись. Внезапно девушка подошла ко мне и встала напротив, скрестив на груди руки. Из-под темных бровей на меня смотрели яркие зеленые глаза полные решимости.
- Никаких кексов, если не приведешь себя в порядок и не спустишься вниз. Сейчас же!
***
Наша кухня за последние сутки, видимо, превратилась в личные апартаменты Ворошилова. Диванчик в углу был удивительно хорошо обжит. Подушка, одеяло. Придвинутый пуфик, чтобы можно было протянуть ноги. Появился даже небольшой столик. Сейчас на нем стоял поднос с бутербродами. Ему еще и завтра к дивану носят? Хорошо устроился.
- Ты все еще здесь? – я попыталась удивиться, но эмоции вышли какими-то вымученными, чужими. Блеклое отражение того, что было раньше. Имеют ли они значение теперь, когда его нет? Имеют, потому что он есть.
На меня не обратили никакого внимания. Клим был занят интереснейшим делом – изучением процесса приготовления кексов. Рукав его свитера уже был перепачкан в муке, она же осела на волосах и носу, который он то и дело норовил засунуть в плошку с еще не замешанным тестом.
- Хватит крутиться под ногами. Раз нечего делать, принеси яйца из холодильника, - зло буркнула на него Лера. Если бы её щеки не были такими предательски красными, я бы подумала, что чувства сошли на нет. Но, увы. Всё оказалось намного проще. Любовь любовью, а готовить Валерии Комаровой нравилось больше. Так что Клим банально проигрывал кексам.
- Так его, Лера! – одобрительным возгласом поддержала воспитательный процесс Жанна и буквально втолкнула меня в кухню.
- Если б я был султан, был бы холостой, - без энтузиазма напел Клим и пошел к холодильнику. Судя по всему, ему кексы нужны были не меньше, чем мне. Только глядя на его уставшее и слегка осунувшееся лицо, я поняла, что не одинока. Не мне одной плохо. Не только я скучаю и бьюсь в истерике. Одно но. Я могла себе это позволить, а Клим нет. Ни он, ни (я уверена) Эдгар не могут сейчас позволить себе слабости. Какого черта тогда я расклеилась? Эта мысль со всей силы стукнула меня по голове и совершенно точно оставила шишку на затылке. Отрезвило.
- Клим, ты решил поселиться у нас? – слегка пошатываясь от слабости и голода, я доползла до стула и уселась за обеденный стол. Фух. Было такое чувство, что я только что пробежала пару километров.
- И не мечтай. Я на дежурстве. Ты все еще Объект. По правилам, после смерти Командира мы должны защищать его Объекты до перераспределения, - пояснил парень, резко захлопнув дверцу холодильника.
Слово смерть резануло мне уши. Оно было чужое, не нужное здесь, не к месту. Зачем говорить о смерти, когда Кирилл жив? Снова кричал мой внутренний голос. Как же тебя унять, глупое ты создание?
