- Хочешь сказать, что просчитал меня? – лицо Ярослава исказилось в усмешке. Он не верил отцу, я сразу поняла.
- Удивлен, да? Много лет назад я стал готовиться. Кира называла меня старым параноиком, но беспокойство за судьбу дочери сделало свое дело. Если бы ни она, ни её власть над тобой, я бы проиграл, - отец собственническим жестом притянул к себе Киру.
- Как приятно слышать, что тебя использовали, - рыкнул Кирилл, догадываясь, о чем Глава Теней скажет дальше. Я метнулась к нему и схватила за руку.
***
Происходящее казалось каким-то сюрреалистичным. Арина, Кира, Учитель – с каких пор они стали образцовой семьей? Когда всем известная правая рука Главы превратилась в его врага? Как я это упустил? Учитель. Эта его речь холодного и расчетливого гада. Он использовал и меня тоже, а я верил, как дурак.
- Мне нравится думать, что дети не ответственны за грехи родителей. Я помог тебе научиться мыслить самостоятельно, не дал ему использовать тебя. Только в этом состояла моя роль, не более, - ответил на мой выпад Учитель. Как и в наших упражнениях по фехтованию, он отражал даже самые непредсказуемые удары с удивительной легкостью.
- Хватит разговоров, он чуть не убил её, Миш. Он чуть не убил моего ребенка. Снова. – боль и ненависть смешались в голосе Киры. Она горела от нетерпения и жажды возмездия, а я похолодел от ужаса. Снова?
***
Девочка в домике
Ветер. Холодный, пронизывающий, прожигающий тело до самого сердца. Стремительно замерзающего в темноте вместе с безрассудной хозяйкой. Одинокой. Брошенной. Растоптанной.
Она открыла глаза. В комнату, сквозь криво прибитые доски заглядывали звезды. Лунный свет не оттенял их красоты и пугающего холодного блеска. Сегодня рождалась новая Луна. А старая? Её время умирать. Её свет по капле вытекает из тела, коченеющего на морозе. Полуразрушенные стены маленького домика и крепкая крыша были неплохим укрытием от теплого летнего дождя, но не от осеннего ледяного ветра. Когда же он придет. Он должен придти.
Она вспоминала тот день. Первый. Именно тогда летний ливень, сильный и стремительный, застал их в дороге. Именно тогда они нашли этот домик и укрылись в нем. Именно тогда он впервые целовал её губы, касаясь нежно и осторожно. Горячие прикосновения перемежались тонкими ледяными дорожками дождя, стекающими с мокрой челки. Она впервые прикасалась к его жестким волосам, пропуская их сквозь бледные пальцы.
Боль появилась внутри и медленно начала свой путь на поверхность тела, прожигая огнем путь наружу. Девушка изо всех сил сжала зубы. Ай. В рот попало несколько соленых капель. Губу прикусила. Первая вода, что она выпила за сегодняшний день. Первая пища, что попала в её тело за сутки. Кровь. Когда же он придет. Он должен придти.
Девушка онемевшими от мороза пальцами вцепилась в старый плед и притянула его к лицу. Он пах пылью и сыростью. Удивительно, как меняют вещи холод и одиночество. Всего месяц назад она принесла его сюда. Тогда за окном светило яркое солнце, низкие молодые березки шелестели золотыми листьями. Лучи солнца проникали сквозь дыры в стенах, освещая захламленное пространство комнаты. В центре выделялся небольшой диван, который они вместе нашли и вычистили. Обшарпанный, хромой на одну ножку стол. На нем в ту ночь стояла бутылка вина и две походные кружки. Девушка примостилась на странной жесткой конструкции, чем-то смахивающей на больничную кушетку. У неё не было сил сесть на тот самый диван. Почувствовать призрачное тепло его обивки и боль воспоминаний. Как будто это было вчера. Их счастье. Солнечное. Яркое.
- Кира, ты здесь? – тихий шепот парня испугал её. Увидев знакомый силуэт, он вошел внутрь, подперев дверь камнем, в руках Ярослав держал бутылку вина и две кружки. – Смотри, притащил с миссии в Грузии. Настоящее выдержан…
Он не успел договорить. Девушка бросилась ему на шею.
- Живой, слава Творцу, живой, - шептала она, обжигая горячим дыханием его щеку.
- Ты сомневалась? Даже из глубин Ада, я бы вернулся к тебе. Запомни, глупенькая, я всегда вернусь к своей Кире, - короткий и невинный поцелуй в кончик носа. Соленые слезы счастья.
Он не придет. Не вернется к своей Кире снова. Никогда. Она издала пугающий то ли рык, то ли вой. Из самого сердца. Воспоминания душили. Врывались в разум, резали его и кололи. Заставляя царапать сломанными ногтями кожу в бессильной злобе на себя, на мир, на подругу, на него. Кира считала, что не умеет ненавидеть. Она всегда была доброй, иногда, по мнению её некогда лучшей подруги, даже слишком. Сейчас ненависть сжигала изнутри. Ненависть к себе, в первую очередь. К глупенькой девчонке, которая несколько недель назад раскраснелась от вина и откинулась на мягкую спинку дивана.
К глупенькой девчонке, которая отдавалась смелым прикосновениям рук и ловила его необходимые как воздух губы. Как же она ненавидела её.
-Ты в порядке? – он нежно убрал с её лба прилипшую челку и прикоснулся губами.
- Да, - Кира все ещё тяжело дышала не в силах унять стремительно бьющееся сердце и наивно куталась в плед, прикрывая наготу. Несколько минут назад она никого не смущала, но сейчас. Тогда девушка покривила душой, все было не совсем в порядке. Внизу живота неприятно саднило, но удовольствие и осознание новой близости с любимым перекрывали все остальное.
Боль того дня вернулась, усиленная тысячекратно. Пронзила низ живота. Кира скрючилась, подтягивая к груди окоченевшие ноги. Что происходит? Она медленно теряла сознание от голода, холода, выжигающей изнутри боли. Стоило ей разогнуть ноги при следующем уколе боли, как горячая струйка крови скользнула по внутренней стороне бедра. Что это? Шептала она одними губами, теряясь в лабиринтах физической и душевной боли. Больно. Слишком больно, чтобы выдержать это живой. Сознание медленно улетало в темноту, спасительный сон укутывал её плащом из безмятежности.
Грохот. Дверь отлетела вместе с косяком. Сквозь темноту и ускользающее сознание Кира увидела мужскую фигуру. Неужели! Он пришел. Первая догадка. Разочарование. Это не он. Ярослава она могла узнать по фигуре. Это был кто-то другой. Кто-то чужой.
- Идиотка, - человек нашел её за считанные секунды. Голос. Она его узнала. – Что ты с собой сделала?
Горячая рука прикоснулась к её лбу, отметая сон. Вторая легла на живот, в том самом месте, где болело. Кира попыталась скинуть с себя эти бесцеремонные руки, но сил хватило лишь на слова.
- Дмитриев, иди к черту. Дай умереть, - прошипела девушка одними губами. Но незваный гость расслышал. Все до последнего слова.
- Твою мать, ты беременна, что ли? – Лучший по медицине без труда почувствовал её. Да, маленькое сокровище. Она узнала совсем недавно, но не успела сказать. Теперь все неважно. Ей остается только умереть вместе с этой маленькой жизнью. Их бросили. Растоптали.
