До замужества я была невинна, как дитя, и обнажённых мужчин никогда не видела. А потом… любоваться тем, кого боишься и ненавидишь, мне бы и в голову не пришло. Хоть Танраггоса и нельзя назвать уродом, разве что душевным. Для своего возраста он выглядит даже хорошо. До меня многие придворные дамы пытались добиться благосклонности венценосного вдовца, надеясь занять место покойной королевы.
После него в моей душе был лишь страх. Страх застилал мне глаза, горчил на языке, перекрывал дыхание. Удавкой висел на моей шее, угрожая утянуть на дно. И уродовал в моём восприятии даже то, что природа создала красивым и достойным восхищения.
Помню, как забежала в комнату к Аедану, там в таверне. Я смотрела тогда на него, а видела лишь того, кто может стать новым палачом для меня.
Как мало ему понадобилось времени, чтобы разубедить меня в тех истинах, которые я считала непреложными.
Но Аедан не был бы Аедан, если бы позволил мне уйти от ответа. Задумавшись, даже не успеваю опомниться, как он сам разворачивается ко мне лицом, и я оказываюсь стоящей на коленях между его ног. Душистая вода тёплой волной ударяется об мой живот, окатывая брызгами и вынуждая задержать дыхание.
— Там я уже чистый, — хрипло сообщает мне демон, придвигаясь ближе и обхватывая ладонями мои ягодицы. — Мы с тобой, кажется, собирались друг друга купать, а ты не даёшь мне возможности даже коснуться тебя.
Наши лица так близко, что его дыхание касается моих губ, намекая и обещая. Наши тела так близко, что я чувствую кожей его жар… И вижу кое-что очень большое и пугающее, красноречиво выглядывающее из воды.
О-о-ох. Покраснев, вскидываю взгляд и утопаю в голодной тьме его глаз.
— Кто тут жаловался, что я весь в крови и тебя запачкал? — усмехается демон и, не глядя берёт мыло с бортика бассейна, в котором мы и расположились на верхней самой широкой ступеньке.
— Я не жаловалась, что… ты меня запачкал, — возражаю, качая головой. Сжимаю губы, пряча смущённую улыбку.
И чтобы отвлечь себя от собственных смешанных чувств, поднимаю руки и провожу мочалкой теперь уже по его груди, смывая остатки засохшей крови.
— А я так старался, пока тебя нёс, — вздыхает демон несносный. Вспенивает в руках мыло.
— Зачем? — наигранно хмурюсь я. Вот догадывалась, что он любую ситуацию в свою пользу способен обернуть.
— Чтобы раздеть тебя, конечно. Для чего же ещё? — играет бровями Аедан.
Отставляет мыло обратно и, недолго думая, накрывает мыльными ладонями мою грудь, сжимает нежно полушария, оглаживает по кругу, приподнимая. Трогает пальцами соски, снова гладит, скользит ладонями вверх до ключиц, ласкает шею, снова возвращается к груди… И так до бесконечности.
Часто дыша, я замираю, прислушиваясь к себе и к тому, как оживает под мужскими руками моё тело. Как с каждым его касанием под кожей словно искры вспыхивают, зажигая в крови странную незнакомую жажду… Сжимаю руки на его плечах, невольно раскачиваясь и дрожа, то избегая его ласки, то подставляясь… И тая, тая, тая от этих нежных прикосновений.
— Мне кажется, что тебе будет гораздо удобнее сидеть, а не стоять на коленях, — слышу хриплый голос Аедана. — Давай устроим тебя так, как надо.
Не дожидаясь моего ответа, он склоняется ко мне и, обхватив за бёдра, тянет на себя, поднимая. А когда я от неожиданности хватаюсь за его шею, прижимаясь грудью к лицу, разводит мои ноги, перекидывая их через свои. И так усаживает обратно, заставив тихо пискнуть от удивления и лёгкой паники, когда его возбуждённая плоть оказывается так близко к моему лону.
— Вот теперь хорошо сидим, — подмигивает мне лукаво. — Очень страшно?
Хочется неистово закивать, но я заставляю себя остановиться. И оценить свои настоящие ощущения, а не те, которые привыкла испытывать. Заставляю себя вспомнить, что со мной рядом Аедан, что это моё решение быть здесь с ним сейчас.
— Не очень, — признаюсь сипло.
— Умничка. Мы никуда не спешим, малыш. Он окажется в тебе только тогда, когда ты будешь готова, — шепчет демон, откидывая мои волосы назад и принимаясь целовать мою шею.
Как он узнает, что я готова, даже представить себе не могу. Но, наверное, как-то узнает.
Под нежным натиском моего демона тревога уходит окончательно, уступая место сладкой неге. Я больше не пытаюсь угадать, когда он перестанет себя сдерживать и толкнётся внутрь. Не стараюсь держаться начеку. И просто отдаюсь на волю умелым рукам, которые трогают и ласкают меня везде, где только ему вздумается, горячим губам, что скользят по коже, оставляя пылающие дорожки.
Купание окончательно превращается в какое-то чувственное безумие, в котором я теряюсь, забывая себя, и всё, чего привыкла бояться.
В какой-то момент Аедан заставляет меня откинуться спиной на его ладонь, отчего моя грудь бесстыдно поднимается, словно угощение для мужчины.
— Какая красота. Как вишня на сахаре, — восхищённо цокает языком, пожирая меня пылающим хищным взглядом. Даже облизывается.
Я скоро сгорю от смущения, а он…
А он припадает к трепещущей груди ртом, ловит по очереди губами соски, словно лакомится, трогает и ласкает их языком, отчего те превращаются в тугие чувствительные пики. И каждый влажный поцелуй теперь заставляет меня стонать от сладкой боли-удовольствия, которая пылающими ручейками стекается от груди к низу живота.
Что-то подобное я уже испытывала тогда, когда он целовал мою женскую плоть. И это воспоминание отзывается во мне томительным спазмом там внизу, в самом сокровенном местечке.
С тихим гортанным вскриком я выгибаюсь в мужских руках, неожиданно для самой себя прижимаясь к нему промежностью. И демон отзывается на моё движение рычащим стоном, толкаясь навстречу. Его плоть вжимается в мою, раздвигая нежные складочки, почти проникая в моё тело. Именно это ощущение и отрезвляет меня, заставляя, всхлипнув, сжаться и настороженно замереть, рвано дыша.
И он замирает тоже.
— Кажется, мы с тобой уже достаточно чистые, чтобы перебраться отсюда на кровать, — хрипло хмыкает Аедан, поднимая меня и прижимая к себе. — Пойдём, малыш.
Почувствовав облегчение, что самое страшное отстрочено, я без возражений позволяю Аедану вытащить меня из воды. А потом и вытереть насухо. Но пульсирующее ноющее чувство между ног всё не проходит. И кожа теперь настолько чувствительна, что я сама себе кажусь обнажённым нервом.
Закончив вытирать меня, демон вручает полотенце мне, чтобы я тоже о нём позаботилась. Насмешливо щурит чёрные глаза, жадно наблюдая за каждым моим движением. Знает, что со мной творится? Нарочно до этого довёл?
Его тело такое большое. Такое напряжённое и горячее, что влага сама испаряется. Мышцы так и бугрятся под гладкой кожей, и я ловлю себя на странном желании провести по ним не только руками, но и губами. И взгляд мой то и дело норовит соскользнуть по рельефным кубикам его живота вниз, туда, где вздымается подрагивающим колом мужское естество.
