— Но только дело в том, что он ей изменял, — тут же ощетинилась я.
— Уверен, что так и было, — не стал спорить врач. — Три четверти мужчин хоть раз предавали своих партнерш, а ваш отец был человеком очень приметным. Но, сдается мне, вы заблуждаетесь о природе его неверности. Я долгое время пытался склеить части психологического портрета Дмитрия, и пришел к выводу, что он не мог быть настолько неразборчив в связях, как думаете вы. Такую точку зрения вам внушила мать, будучи не в себе. Скорее всего, у вашего отца были отношения на стороне, но они носили довольно продолжительный характер. Что подкрепляется намерением Дмитрия уйти к другой женщине, а не из семьи в принципе. Если бы вы были правы, и ваш отец просто хотел сбежать от брака с неуравновешенной супругой, он бы не стал совать голову в петлю снова. Психология не так уж точна, но я уверен: вся ваша семья стала жертвой не замеченной вовремя болезни, а не мужской несдержанности. В диагнозе ошибки нет.
Меня до сих пор трясло от откровений доктора. Получалось, отец не был таким ублюдком, каким его живописала мать. Уже в электричке я покопалась в памяти и обнаружила забавную вещь. Когда я была маленькой, папа еще пытался отрицать свою вину, но со временем то ли отчаялся достучаться, то ли действительно пошел по подсказанной матерью дорожке. Когда я повзрослела и начала что-то понимать, факт измен уже не скрывался, и у меня не было причин не верить матери. А точнее — ее фантомам.
Стыд лежал яркой краской на моих щеках: неужели я зазря винила родителей? Отца — за неспособность держать ширинку застегнутой, мать — за притворство. А как оказалось, нашим единственным врагом была страшная болезнь, черная тень которой нависла и над моей головой тоже? Неожиданно вспомнились слова Михаила о том, что дети часто излишне жестоки к своим родителям. Я тогда подумала, что это ерунда, что он ничего не знает, а я — в своем праве. Оказывается, нет.
Так что дальше? Какое будущее ждет меня? Кому я наврежу? Кто будет ненавидеть меня так же слепо, как я — маму?
Я украдкой потерла ушибленное плечо и поняла, что не смогу танцевать в полную силу, если не приму обезболивающее. Обезболивающее, через которое Лера напророчила мне скорое сумасшествие. Мама пристрастилась к алкоголю, моим фактором риска выступали анестетики. Пока безвредные, но кто знает, что там дальше? Колхицин? Викодин?
Спорю, Лера намеренно пыталась запугать меня и выбить почву из-под ног. Ей удалось.
Диана держалась до последнего. В смысле до самой публикации промо. Уж не знаю, как и что обсуждал с ней Адам, но она знать не знала о существовании съемки. Видимо, полагала, что до запуска рекламы еще много времени, а тут — раз, и в театре повсюду брошюры, да еще шикарные. Без ложной скромности: Эд отретушировал фото так, что у нормальных людей потекли слюнки, а у Ди окончательно сорвало крышу. В итоге прима ворвалась в зал перед репетицией, когда все разминались, подлетела ко мне и потрясла перед лицом флаером.
— Думаешь, разок раздвинула ноги перед спонсором, и теперь у тебя все будет? — прошипела она достаточно громко, чтобы услышал каждый из танцоров. — Дай-ка я тебе кое-что расскажу с высоты опыта: где один раз, там и вся тысяча. О том, как ты пробилась наверх, обязательно узнают, и ты ради каждой партии будешь танцевать не только в зале, но и в чьей-нибудь постели. Тем более с такой хорошенькой мордашкой. Хотя как знать, вдруг тебе понравится? Наследственность позволяет.
Ярость обожгла с такой силой, что только боль в покалеченном плече помогла удержаться от удара. Намекать на мою семью было очень грязным ходом. Еще пару секунд я молча смотрела на Диану, явно ожидавшую незамедлительной бурной реакции и теперь растерявшуюся. Что ж, прекрасно, я не только не выдала свою слабость, но и получила возможность ударить в ответ.
— Какая странная у тебя логика! Спонсору интересен успех спектакля, и только. Он хотел на афишу лицо, которое может продать спектакль. Очевидно, что ты для этого не годишься, потому Адам предложил на эту должность … меня. Разумеется, к этому приложилась ведущая партия. Видишь, все куда проще и прозрачнее, и никаких плясок в кровати — или как ты там выразилась. Спонсор счастлив, Адам счастлив, я счастлива. Если ты — нет, это только твои проблемы.
Разумеется, говоря об Адаме, я чуточку блефовала, но Ди об этом не знала, а мне нужно было все возможное преимущество, включая психологическое. Я была уверена, что в битве характеров она сломается первой — как ни крути, но для примы Диана простовата не только внешне. Именно поэтому балетмейстер так рьяно защищал ее от всех возможных посягательств. Пожалуй, пошатнуть уверенность Ди в заступничестве Адама было лучшим из моих решений.
— Ты не потянешь эту роль, — не сдалась, однако, моя визави. — Ты живешь не как чувствуешь, а как правильно. С твоими проблемами такое поведение понятно — никто не осуждает. Но это мы в курсе причин, а зрители разбираться не станут. Им интересно то, что ты можешь донести через танец на сцене, но тебе знакомы лишь злость и соперничество. Всех остальных сильных чувств ты боишься, даже чужих. Спонсор может этого не понимать, но Адам все видит. Будь ты способна на большее, он бы уже признал это и дал тебе ведущую партию в каком-нибудь не самом ответственном спектакле — пока на пробу. А так… ты действительно годишься для афиш, и власть имущие заключили соглашение: ты раскрутишь спектакль, пару раз станцуешь, а потом, когда по продажам билетов станет видно, на какой состав готовы идти люди, тебе просто уменьшат часы. Эта партия станет твоей единственной. Я все это видела сотню раз. Девочки и спали со спонсорами, и подкупали руководство, и даже честно работали в залах, но есть определенный набор качеств, который делает простую балерину примой.
— Если ты на каждую из ста девочек тратила столько нервов, то, боюсь, твое положение слишком шатко, какими бы качествами ты ни обладала, Диана. К слову, если ты не заметила, Адам мной в последнее время доволен. А впрочем, ты именно это и заметила, иначе не прибежала бы тявкаться лично — снова сделала бы вид, что выше этого.
Я увидела, как танцоры опускают головы, пряча улыбки. Удачный выпад, который, впрочем, никто бы не поддержал. Но поскольку война с Дианой за трон была неизбежна, почему не начать сегодня?
— Это мы еще посмотрим, — театрально закончила прима, щуря свои и без того крошечные, невыразительные глазки, а затем развернулась и покинула зал.
Свою ошибку я осознала на следующий день, когда Адам вызвал меня в кабинет. Перебрав в уме причины, по которым балетмейстер мог заинтересоваться моей скромной персоной, я быстро поняла, в чем именно прокололась. Не стоило рассказывать Диане об уговоре между Витом и Адамом. Разобиженная прима естественно побежала жаловаться своему защитнику, и тот сложил два и два.
— Скажи-ка мне, Павленюк, насколько близко вы со спонсором успели познакомиться за моей спиной? — начал он прямо с порога, и я мысленно непечатно выругалась.
— Достаточно, чтобы он рассказал мне о ваших планах и сообщил, что проблемы с импульсивной Дианой ты обещал уладить лично, — не стушевалась я.
