Адама не впечатлило.
— Но ты все равно влезла, ты ведь иначе не можешь.
— Она при всей труппе объявила, что роль мне досталась за особые заслуги перед спонсором, ты уж прости, но приносить свою репутацию в жертву политике я не собираюсь.
— Сколько раз вы виделись в обход меня? — не стал отвечать балетмейстер.
Я прикинула и решила, что полностью в обход Адама была всего одна встреча в ресторане. А о встрече с Эдом, которая случилась сразу после просмотра, можно умолчать.
— Один.
— Один, — пропел балетмейстер. — Но все же после этого одного раза наш спонсор, с которым тебя ничегошеньки не связывает, чуть не снял с Дэна скальп за то, что тот сладко прижался к твоей заднице.
— Ч-что? Дэн ко мне не прижимался! Это была съемка. И вообще… — возмутилась я.
— Да успокойся, дело совсем не в Дэне, — досадливо поморщился Адам, явно жалея, что заговорил об этом. — Я верю в твое здравомыслие Павленюк, и это одна из причин, по которым я готов дать тебе шанс на большое будущее, но обещай мне, что не наделаешь глупостей со спонсором. Между вами что-то происходит, и это очень видно.
— Так, давайте разберемся. Вит вскоре женится, и что бы между нами ни происходило — оно не произойдет. Может, для кого-то кольцо — пустой звук, но не для меня. Не после того, что наделали мои родители.
Адам заглянул мне в глаза и медленно кивнул, доказывая, что услышал меня правильно.
— Павленюк, только ты бы убедилась, что и у Астафьева такие же установки.
— Ты о чем вообще? — насторожилась я. — Он с самого начала пресек все двусмысленности. — Ну, допустим, не все, но откровенничать с Адамом я не собиралась.
— Я о том, что он очень сложный человек. Совсем не из тех, кто будет заботиться о чувствах других людей.
Спорить я не стала, но про себя решила, что Адам ошибается. Для Астафьева имеет значение помолвка, а значит и чувства будущей жены. Жены Вита. Красотки, которая будет шептать ему жаркие слова в запале страсти, рассыпав огненно-рыжие волосы по подушкам. Даже если предположить, что наши с Астафьевым встречи являлись предательством этой женщины, то это не более, чем рефлекс, сдержанный ради нее. Ей досталось больше, чем могут предложить три четверти мужчин, если верить психиатру моей матери.
Это слишком больно.
Глава 8
Наверное, психиатр моей матери был бы в восторге, узнай он, что после предательства родственников я предпочитаю называть бабушку матерью моего отца — и никак иначе. Все-таки для того, чтобы иметь статус члена семьи, нужно чуть больше, чем сходство ДНК. Я не видела никого из семьи папы с шестнадцати лет и сейчас, на пороге офиса, в котором располагалось детище Павленюков, чувствовала себя не в своей тарелке. Но мне нужны были не приятные эмоции от воссоединения, а правда о родителях, потому я решительно толкнула дверь-вертушку и направилась к администратору.
— Чем могу помочь? — спросила меня девушка за стойкой. Выражение отстраненной вежливости будто намертво приклеилось к ее лицу.
Спорю, даже ее форма стоила больше, чем весь мой наряд, но я постаралась не обращать внимания на взгляды присутствовавших в холле людей.
— Я бы хотела встретиться с Елизаветой Павленюк, — поставила я в известность сотрудницу.
— Вам назначена встреча? — поинтересовалась она дежурно.
— Нет, не назначена, — ответила я нетерпеливо. — Но…
— Простите, но без заказанного пропуска…
— Спорю, это действительно проблема. Но с вас не убудет позвонить Елизавете и передать, что пришла Наталья Павленюк, и если меня не пропустят, то я пойду искать информацию о событиях пятилетней давности в другое место. Будет… громче.
Девушка немного побледнела и схватилась за телефонную трубку. Всего несколько слов, и ей дали наказ оформить пропуск без каких-либо проволочек.
— Простите, я не знала, что… — сконфуженно бормотала администраторша, усердно стуча по клавишам и явно стараясь расставить все по местам, дабы определить, кем я прихожусь владельцам компании.
— Не бойтесь, можете забыть о моем существовании. — Ведь все остальные уже давно забыли. — Едва ли я приду сюда еще раз.
Мимоходом оценив вытянувшееся лицо администратора, я достала сотовый и взглянула на дисплей. Несколько минут назад, осознав, что у меня ни шанса прийти на репетицию вовремя, я написала Адаму сообщение. Поставила в известность, что придется немного задержаться. Но раз он сам лишил нас выходных дней в преддверии спонсорских смотрин, у меня не было иной возможности встретиться с родственниками отца без ущерба для театрального времени. Впрочем, в глазах балетмейстера предупреждение меня не извинило, и ответ пришел впечатляющий:
«Еще один раз, и я сниму тебя с роли».
Я мысленно представила, что бы ему на это ответил Вит, вложившийся в промо, и хмыкнула. А в следующий момент получила свой паспорт со вложенной магнитной карточкой.
Елизавете Павленюк было около шестидесяти пяти лет, но должность она до сих пор не оставила. Ее сильной стороной были связи с общественностью, и, несмотря на возраст, эта женщина рьяно защищала интересы компании перед прессой. Впрочем, выглядела мать моего отца великолепно. Злые языки определенно грешили на пластику, но, на мой скромный вкус, большую часть сохранившейся красоты Елизаветы составляла потрясающая фигура и скулы, о которые можно порезаться.
— Наталья. — Она оторопело поднялась из-за стола и сделала ко мне несколько деревянных шагов. — Бог мой, как ты на него похожа.
Она попыталась коснуться моего лица, но я отклонилась назад, не скрывая брезгливости. Даже мысль о том, что эта женщина меня тронет, была неприятной. Похожа на отца, действительно? По какой же причине тогда меня наградили клеймом дочери преступницы и отобрали все, кроме самого необходимого? Кажется, мысли отчетливо отразились на моем лице, и Елизавета опомнилась.
— Обычно говорят, что я больше похожа на маму.
Вообще-то, это было ложью, но я решила, что ушат ледяной воды лишним не будет. Мнения о том, чьи гены я унаследовала, делились, но это и неважно: родители сами по себе были похожи друг на друга, как это зачастую случается с супругами.
— Доброе утро, Елизавета, — отчества ее я, если честно, не помнила и вспоминать не собиралась. Больно много чести. Счастье, что имя не забыла, учитывая прошлые подвиги этой женщины.
— Что привело тебя сюда, Наташа? — спросила мать моего отца, полностью восстановив душевное равновесие.
— Я хочу спросить вас о папе.
Елизавета дернулась, но промолчала. Судя по всему, ей до сих пор было больно слышать о погибшем сыне. Что ж, это я понимала и уважала, но заботиться о чувствах женщины, которая не заботилась о моих, не собиралась.
Мать моего отца указала на стул, приглашая присесть, и неодобрительно оглядела одежду: теплое платье с воротом-хомутом, слишком короткое для того, чтобы считаться в их мире приличным, даже несмотря на плотные колготки. Купленный на распродаже плащик едва ли не двумя пальцами унесла куда-то помощница Елизаветы, а то, спорю, и ему бы досталось.
