— Пусти меня, выпусти! Ты, ублюдок! Да как ты вообще смеешь говорить о таком? Правильно тебе сказал Адам: ты не видишь разницы между шлюхой и балериной.
— Еще как вижу. Или ты думаешь, мне не было бы проще купить себе спокойствие за деньги и не иметь дела с твоим норовом? — спросил спонсор так спокойно, что мне захотелось его ударить. Только здравый смысл подсказал, что не стоит бить водителя машины, в которой едешь сам. — Увы, это работает иначе.
— Да, я тебе расскажу, как это работает: делая предложение женщине, ты ей что-то обещаешь. То, что будешь ей верен. А в противном случае оказываешься распят на звезде Давида. И спустя много лет твой ребенок будет бегать по городу и допрашивать всех твоих знакомых в надежде, что ты не был таким уж кобелем и трахал не всех подряд и одновременно, а лишь пару-тройку женщин. Прости, но я была участником этой гребаной драмы и на роль любовницы не гожусь, — брезгливо поморщилась я от такой дикой мысли.
— Не зарывайся, речь идет об одной только ночи. За нее я обещаю тебе роль. Эту. А еще все последующие. Адам представил мне план будущих постановок на ближайшие три года. Согласившись, ты не пожалеешь. И я назову тебя своей музой, если ты не против, меня всегда привлекали такого рода отношения.
Во рту стало горько от его слов. Спрятаться за женитьбой, за сценой, за Адамом, за будущими постановками… лишь бы не подпустить меня слишком близко. Лишь бы я не подумала, что предложение провести с ним ночь значит что-то большее.
— А как же качество? Как же «работай, и все будет»? Не думала, что скажу это, но прошлая твоя речь впечатлила меня куда больше. А теперь, выходит, я получу назначение только потому, что раздвину перед тобой ноги. И никогда не узнаю, заслуживает ли мой танец уважения. Потому что я перестану его заслуживать наверняка. Нет, я не буду с тобой спать, ты до меня не дотронешься.
В этот момент машина остановилась, и я поспешно огляделась. Что? Он наконец согласился с моими доводами или нет? Совершенно незнакомый район. Почему мы остановились?
— Мы приехали, Наташа. Посиди, я сам тебе дверь открою, — совершенно равнодушно отозвался Вит.
Я чуть не сползла в кресле, зажимая руками уши. Согласился с доводами? Какая же я наивная дурочка!
Глава 9
Я даже не хотела знать, кому принадлежит и для каких целей используется особняк, куда привез меня Вит. Но прежде, чем успела пикнуть, спонсор схватил меня за локоть и выволок из машины. Я отбивалась отчаянно: пыталась достать и кулаками, и ногами, но он сжал меня в кольце рук, оторвал от земли и потащил по дорожке к дому. В тот момент я впервые пожалела, что вешу едва ли больше пушинки. В противном случае вырваться было бы куда проще.
— Я буду орать, — предупредила я зачем-то, когда Вит поставил меня на крылечке рядом с дверью. Впрочем, руки не убрал.
— Мы в Москве, ты сама села в мою машину. Все пройдут мимо. Здесь никому ни до кого нет дела.
— Да я уж вижу. Ты наглядно мне это демонстрируешь с самой первой встречи, — выплюнула я и пожалела, что не буквально.
Вместо ответа Вит навалился на меня всем телом, прижав к косяку. В спину врезался острый угол, что мешало вырываться, но спонсору это было только на руку. Я готовилась, ждала поцелуя и предвкушала, как рассеку зубами его губу до крови, но хитрец лишь хмыкнул, выпростал одну руку и вставил ключ в замок, не забывая крепко меня держать. Один раз мне показалось, что он отвлекся, и я попыталась ударить его коленом в пах (ну а что, с такой травмой девицу не поимеешь!), но Астафьев ловко отпрыгнул, выпустив меня. И так же играючи поймал, стоило попытаться просочиться мимо. А дальше все то же самое: новые попытки лягнуть, укусить, вырваться. Черт меня дери, я балерина! У меня сильное, тренированное тело! Откуда у него такие жесткие мышцы, что удерживают на месте, точно куклу?
Едва мы оказались в доме, я сменила тактику: рванула вперед и попыталась найти что-нибудь для самообороны. Удивительно, но вариантов не было вообще. Даже банальной рамки для фотографий! Диван, кресла, телевизор. На глаза попалась игровая приставка, но эту мысль я отмела, потому что Астафьев приближался именно с этой стороны.
— Не подходи! — заорала я, обегая журнальный столик. Ногой толкнула его в сторону спонсора, ударяя краем по коленям. Вит поморщился, а затем опрокинул мешающий предмет мебели. Почти без усилий!
Астафьев рванулся ко мне, а я попыталась сбежать прямо поверх кресла. Не вышло. Он перехватил меня в прыжке, но не удержал равновесие, и мы вместе полетели на диван. Вита придавило моим телом, и то ли от боли, то ли от неожиданности он на мгновение разжал руки. Этого хватило. Я стремглав помчалась к выходу, подергала в темноте запертую дверь. Огляделась, но ключей нигде не было видно. Раздались шаги, и я бросилась по коридору. Куда? Понятия не имела. А затем заметила стальной блеск висящих на рейлинге сковород. Кухня. Просто бинго!
В поисках ножей я распахивала ящики: один за другим. На мгновение замялась, не зная, который выбрать, но потом отругала себя и выхватила нож для мяса. Длинный и узкий. В этот момент в проеме появился Вит, и я отскочила, врезаясь в разделочный стол. Нож выставила по направлению к Астафьеву, да еще перехватила обеими руками для удобства.
Посмотрим, какой ты смелый теперь, герой-любовник. Сердце стучало в ушах, руки подрагивали от напряжения. Безумие, как есть.
— Не подходи.
Я не узнала собственный голос, настолько дико он прозвучал.
— Положи нож. — А вот в интонациях Вита не изменилось ровным счетом ничего.
Он не сомневался, что я не ударю.
— Не подходи, я сказала! — на этот раз голос прозвучал шипением. — Ты сам тоненько намекнул на мою болезнь. Кто знает, что я сделаю.
— Я прекрасно знаю, что ты сделаешь. Ничего, — почти скучающе проговорил он, подходя все ближе и ближе.
Я с ужасом смотрела, как сокращается расстояние между краем лезвия и животом Вита. И я действительно не знала, что сделаю. Я не доверяла себе с тех самых пор, как поняла, каковы мои родители. У одного в анамнезе секс, у другого — кровь. И я боялась и того, и другого. Меня пугала боль и все отношения, основанные на зависимости, даже физической. И вот я вляпалась по самые уши в отношения зависимости, которые причиняют боль. Абсолютное комбо.
А ведь казалось — миновало. По крайней мере в одном из двух. Секс… я отлично помнила свой первый раз. И второй, впрочем, тоже. Не будучи наивной дурочкой, знала, что впервые это будет просто до звездочек больно. И так и было. Но на второй раз я возлагала определенные надежды. Однако не запомнила ничего, кроме возни, незнакомого тепла, дискомфорта и недоумения. Целых две минуты парень надо мной совершал возвратно-поступательные движения (да, именно так скучно, что я вспомнила курс физики). Еще он странно дергался, обливаясь потом, закрыв глаза и благоговейно закусив губу. А потом внутри меня его отросток (уж простите, но по-другому не назову) напрягся, лицо некрасиво исказилось и изо рта начали вырываться совсем не мужественные звуки. Еще секунд двадцать, и он обмяк, придавив меня к матрасу. Весь липкий и потный, просто фу. Я не выдержала и спихнула его, брезгливо вытерев ладони о простынь. А он сказал: «прости, детка, я тяжелый. Но это было потрясающе». Его слова шокировали меня больше остального. Потрясающе? Что он нашел потрясающего? Или бывает еще хуже? Под его протестующие вопли я встала, оделась, вышла за порог и кинула номер бездарного любовника в черный список. Так я узнала, что нимфомания меня миновала.
