— Что за колонку ты ведёшь? — уточнил он.
— «Сегодня о…», — она утрированно округлила губы. — Темы абсолютно любые, иногда растягиваются на несколько «сегодня», — она изобразила в воздухе кавычки пальцами. — Что такое для тебя успех?
— Успех, — он задумался, — выход за рамки комфорта и достижение результата.
— А карьера?
— Улучшение и расширение масштабов успеха, — он развёл руки в стороны, охватывая больше пространства.
— Можем подвести итог, — она облокотилась о стол. — Сколько бы не велось споров об авторстве этих слов, но значения они не умаляют: если заниматься любимым делом, то не будешь работать ни одного дня.
— Звучит точно про нас, — подмигнул он.
15. Вера (08 июня)
После пятницы произошло неуловимое изменение, которое сквозило, нет! — простреливало, в каждой клеточке сознания и тела. Словно выросли невидимые крылья, и все выходные дела-заботы не просто переделывались — Настя перелетала между ними. Предвкушение свидания. Их первого настоящего свидания. Вечернего. Хотя они не обговорили конкретное время. Но салют же обычно поздно вечером, днём он бессмысленен. Ей-богу, как пятнадцатилетняя девчонка! Не современный подкованный подросток, а восторженная девчонка, вдруг ощутившая себя девушкой, привлекательной и внимания которой желают. Которую желают. Даже на расстоянии он заставляет её краснеть, а у самой улыбка до ушей и крылышки трепещут.
Павел загрузил себя работой на все выходные. Новый этап, новый уровень, новые они. О ком он сейчас? О новом проекте или новых отношениях? Подходит к обоим. Но ведь в мыслях сразу она. Задумчивая и сдержанная Анастасия и летящая, фонтанирующая эмоциями Настя. И ему нравится она единой Настей-Анастасией. Дочь уважаемых врачей и рамок строгой морали. Девочка-хулиганка и женщина-бунтарка, живущая своей жизнью. Она тушуется и порой теряется, потому что может быть с ним этой Настей-Анастасией. А ему хочется её всю без ограничений. О чём он сейчас? Чтобы она была собой, чтобы он был собой, чтобы они были самими собой друг с другом? Подходит ко всем. И просто к тому самому, как ему её «хочется».
Накануне от Насти прилетело:
«Всё-таки уезжаю. Утром. Но на кофе успею. Будешь?»
«Буду» — она ещё спрашивает! — «Конечно, буду. Не вздумай уехать, не разделив со мной утро!»
Он перехватил её у садика. Не стал впустую сигналить — опустил стекло и громко окликнул по имени. Она вздрогнула, улыбнулась, вопросительно указала на заднюю дверь. Он нахмурился и похлопал по спинке сиденья рядом с собой. Она забралась на переднее кресло. Он смотрел, как она пристегнулась, повернула к нему голову.
— Здесь нельзя стоять. Поехали.
— Один поцелуй, иначе я тронусь не с места, а умом.
Она одарила его долгим взглядом, оттянула ремень безопасности одной рукой, упёрлась второй в разделитель между сиденьями и встретилась с ним приоткрытыми губами. Вернулась на место.
— Я хочу успеть выпить две чашки.
Он хрипло усмехнулся.
— Компенсация?
Она кивнула.
Тая с любопытством посматривала на них, расставляя посуду и приборы.
— Зажил язычок? — он лукаво щурился поверх своей чашки.
— Не совсем, — она показательно подула на кофе, — но в той глуши, куда я еду, могу остаться вообще с носом или пакетиком три в одном, так что сегодня настоящий чёрный и плюсом второй за прошлые пропуски или за будущие — без разницы, как можно принять.
Она сделала осторожный первый, самый вкусный глоток и проурчала «мрмр».
— Когда выезд? — ему не хотелось прерывать процесс её наслаждения напитком, только время играло против него.
— В любой момент. Мне до дома десять минут быстрым шагом. Поля в садике, вещи собраны. Так что остаётся заскочить, схватить сумку, закрыть дом и вперёд.
— Ты едешь одна или с кем-то? — он допил кофе.
— Едем вдвоём с Егором, — она спряталась за кружечкой.
Павел вскинул взгляд, шумно приземлив чашку на блюдце. Она продолжила, не дожидаясь его комментарий.
— На его машине, по каким-то мелким городкам и деревням. План мне сейчас представят. Я тебе скину, если хочешь.
Он видел, что её забавляет его реакция. Пытался взять себя в руки, распаляясь еще больше.
— Он, часом, в тебя не влюблен? Или был? — что она там говорила про подростков и дистанцию? Он чувствовал себя на все те пятнадцать лет, когда копишь смелость, чтобы к ней подойти, а сопернику шею свернуть готов сразу.
— Паша, — она положила руку ему на локоть, — я ведь не уточняла ваш состав на форуме и вне мероприятия.
— Прости, — он покаялся без раскаяния. — Просто мои позиции слишком хрупкие.
Она приложила указательный палец к его губам и сама замерла. Не смотреть на его губы. Выдохнула.
— А мои, получается, железобетонные?
Он кивнул, погладив губами и дыханием её кожу.
— Ты даже не представляешь, насколько твои позиции крепки, — произнесла она, глядя ему в глаза. — Меня саму это пугает. Будто всё предрешено, и ты мой центр, который притянет, куда бы я ни пыталась улететь. Только я пытаться не хочу. Улететь не хочу. Я с тобой ЛЕТАЮ.
— Прости, — он прижал её пальцы к уголку своего рта, расслабляясь. — Ты права. Скажи мне, если он начнёт к тебе приставать.
Она улыбнулась.
— С Егором у нас никогда не заходило дальше приятелей и таких настоящих компаньонов-коллег. Он — светлячок. Светлые волосы, светлая кожа, светло-голубые глаза, аристократическая бледность, — Настя стрельнула в него глазами. — Если тебя это успокоит, то мне подавай ярких представителей мужской половины. Я с тобой прочувствовала всю красоту и глубину ореховых оттенков.
— Чувствую себя очень глупо, — он изобразил виноватое лицо и подал знак принести ей вторую чашку кофе.
— Мне было даже приятно, — призналась она, пожимая его плечо. — Тем не менее, честность и доверие всё-таки идут рядом.
— Я тебе верю, правда, — он захватил её руку, гуляющую по его предплечью. — Я не совсем верю, что ты такая всамделишная.
