Приходя в себя и по обыкновению посвящая выходные подготовке тем для колонки на предстоящую неделю, написанию заметок и черновиков статей, ограничивая посещение всех информационных источников, отдыхая, проводя время дома и занимаясь личными делами, она получила новым ранним утром одновременно ушат холодной воды и снег на голову потоком сообщений, вопросов, ссылок и звонков по поводу случившегося на набережной во время праздничного салюта. «Героини среди нас», «Спасение спасающего», «Сила любви», «Держись за юбку» — заголовки, от примитивных до остроумных, сыпались отовсюду. И везде, крупным планом или издалека, её пятая точка в маленьких белых трусиках. Радовало, что их поцелуй произошёл раньше и привлёк внимание уже после того злополучного прыжка. Съёмку, которую показала ей Лиза, раскладывали на кадры, но она была нечёткой и очень тёмной. Светка, на правах подруги, просила от неё личный комментарий для своего журнала. Подписчики слагали ей хвалебные посты и желали счастья в личной жизни. Егор мудро заметил, что любая реклама на руку в их деле, безусловно поддев: «особенно когда благородный поступок совершен в нижнем белье привлекательной девушкой».
Слегка выдохнув в детском саду, где никто не бросил на неё ни одного косого взгляда, она встретилась с Егором. Они обсудили уже обработанный ею материал и наметили варианты по представлению деревенских историй, которыми загорелась Настя. После она заскочила в кофейню. Пока готовили её заказ на вынос, она стояла у кассы, поймав себя на мысли, что избегает смотреть на стойку у окна. Это их место с Павлом на двоих, и одной здесь было неуютно и…пусто. Тая поглядывала на неё с нескрываемым интересом, но Настя делала вид, что не понимает её сигналов. Она рассчиталась и приняла пакет из рук девушки. Официантка придержала его и всё-таки спросила:
— С вашим молодым человеком всё в порядке?
Настя потянула за ручки.
— Могло быть лучше, но он поправится. Спасибо!
И уже в спину услышала:
— Как сможете, возвращайтесь к нам отметить выздоровление.
Ей стало очень тепло от такого ненавязчивого сочувствия. Она развернулась и пожала Тае руку.
— Спасибо! Обязательно появимся.
Она надеялась, что правильно подгадала по времени и попадёт к нему после утреннего обхода. Однако, сначала заглянула в регистратуру, отдала выстиранный халат, позаимствованный той ночью, и вручила администратору шоколадку за помощь, рассчитывая, что не возникнет ненужных возражений про кофе для пациента.
От Павла пришло два сообщения «Доброе утро!» и второе на пороге в палату «Отзовись! Всё в порядке?»
— Всё в порядке, — ответила она, проходя внутрь.
Он лежал на кровати, с двумя подушками, взбитыми повыше под головой. Перебинтованная на бедре нога покоилась поверх покрывала, которое он натянул, как только она вошла. Она скользнула взглядом по его ногам и усмехнулась.
— Прячься-прячься! Светить телесами — моя прерогатива.
Он широко улыбнулся. Она предупреждающе стрельнула глазами. Он ухмыльнулся.
— Я был не просто свидетелем, а виновником твоего…свечения.
Настя поставила рядом с ним держатель с двумя термостаканчиками, вытащила контейнер, приборы и салфетки. Он покосился на тумбочку.
— Кофе?
— Из нашей кофейни с наилучшими пожеланиями от Таи, — она протянула ему стакан и замерла. Вернула его на тумбу.
— Тебе помочь присесть?
Он начал качать головой, но внезапно кивнул. Она подозрительно сощурилась.
— Не прикидывайся совсем немощным.
Он тоже сощурился.
— Мне будет приятно, если поможешь.
Она наклонилась, поцеловала его в губы, задержавшись чуть дольше к обоюдному удовольствию.
— Как на самом деле себя чувствуешь? — проговорила ему в уголок рта.
Он судорожно выдохнул, и она отстранилась. Он поймал ее левой рукой.
— Чувствую неважно, вдохнуть полной грудью не получается. Но надеюсь, сегодня отпустят на домашний режим.
Она осторожно присела на самый край кровати.
— Убедись сначала, что никаких побочных эффектов от удара. Я говорила с папой о посттравматических последствиях, — она заметила его полу-улыбку. — Не смейся.
Он положил её руку себе на щёку и потёрся об неё, покалывая отросшей щетиной.
— Я не смеюсь. Я рад твоей заботе.
Его взгляд опустился ниже.
— Садись нормально, здесь хорошее основание, не прогнётся, — вдруг тихо засмеялся, — размести свою П-О-П-У-лярность удобнее.
Она щёлкнула его по лбу.
— Ты видел?
Он кивнул.
— Тобой пестрит весь интернет. Как бы теперь она, — он повёл бровями, — не затмила собой твои запястья для меня.
Она застонала и поперхнулась смехом. Откашлялась и снова засмеялась.
— Вспомнилось в тему. Когда я была маленькой, я пела не «эскадрон гусар летучих»*, а «афедрон гусар липучих».
Он хохотнул и тут же поверхностно выдохнул.
— Прости, — она подала ему в руки стакан с кофе. — Пей, пока совсем не остыл.
Он сделал маленький глоток и закатил глаза.
— Ммм, спасибо!
Она последовала его примеру. Он погладил её колено.
— Дашь попробовать свой?
Она поднесла свой стаканчик к его лицу. Он едва уловимо мотнул головой, уставившись на её губы. Она прикрыла глаза, усмехаясь. Смочила губы кофе и медленно его поцеловала, не позволяя захватить инициативу.
— Наш первый кофейный поцелуй, — проговорил он, кладя ладонь ей на затылок.
Она мягко высвободилась.
— Паш, будешь продолжать в том же духе, тебя оставят в больнице до конца недели.
— Ты здорово отвлекаешь меня от боли и раздражения из-за пребывания бревном.
— Замечательно, — она взяла контейнер и вилку. — А теперь открывай рот и набирайся сил.
Она принесла ему сырники. Он ел из её рук и ничего вкуснее не мог вспомнить.
