Он закатил глаза, демонстративно развернулся и удалился к себе в комнату. Настя посмотрела ему вслед и обратилась к Вере Григорьевне:
— Дайте мне пять минут, пожалуйста, — не дожидаясь ответ, она подхватила отставленные стаканы с кофе и направилась к нему.
Он присел на кровать и смотрел, как она прикрывает дверь, проходит и опускается перед ним на корточки.
— Привет, — протянула ему бумажный стаканчик, глядя снизу вверх.
— Привет, — он принял кофе. — И прости за это мальчишеское недовольство.
Она улыбнулась глазами, сняла крышечку и сделала несколько вкусных глотков.
— Сначала кофейное приветствие.
Он открыл стаканчик и отпил. Она наблюдала за его кадыком. Поднялась, слегка опёрлась об его здоровую ногу и оставила легкое послевкусие, смешав их напитки на его губах.
— Я такая балда! — он непонимающе на неё уставился. — Я же привезла тебе сувенир из той поездки по сельским окрестностям. И совсем про него забыла!
Она достала из своей объёмной сумки холщовый мешочек и положила ему на колени.
— У тебя есть ещё одно лекарственное свойство, — он притянул её сесть рядом с собой. — Ты мой персональный индивидуально подобранный антидепрессант.
Он поцеловал её руку и вынул подарок. Плотно скрученный валик оказался мягким овальным плетеным ковриком.
— Ручная работа и смесь джинсовых тканей. Можно класть на стул, просто под ноги или…в гамак.
Он широко улыбнулся.
— Спасибо, мне правда очень приятно, что ты обо мне думала…
Раздался стук в дверь, и заглянула Вера Григорьевна.
— Ребята, вы меня извините, но нам пора.
Настя смутилась, понимая, что потеряла счёт времени. Павел начал подниматься.
— Тебе прописан физический покой, — мама положила руку ему на плечо, удерживая на месте, и переглянулась с вошедшими мужем и дочерью. — Вот как заставить его лежать?
Они все враз посмотрели на Настю. Она расправила покрывало, доставая подушку. Тихо-тихо шепнула ему на ухо «ради того, чтобы поскорее перестать лежать в постели одному?» и распрямилась. Он взглянул ей прямо в глаза и улёгся, удерживая её взгляд каким-то читаемым всеми, но понятным только им двоим обещанием.
21. Обстоятельства (17 июня)
Ноги сами следовали по заданному и ставшему привычным утреннему маршруту. Садик и кофейня. Вынужденно, но, словно как нечто само собой разумеющееся, расширившемуся до его квартиры.
Настя терпеливо ждала, не названивая дополнительно.
— Прости, что так долго, — виновато-гневный взгляд из-под насупленных бровей встретил её в дверях.
Она улыбнулась и поцеловала его в щёку.
— Я же знаю, что ты дома и временно в замедленном режиме. Привет!
Павел поймал её губы.
— Не увлекайся, — она с причмоком отстранилась, увидев недовольно дёрнувшийся кадык, и подтолкнула его в направлении комнаты.
Разулась, вымыла руки и зашла в спальню, где он показательно растянулся на кровати, глядя в потолок.
— Ты принял лекарства?
— Да, — пробурчал в ответ.
— Тогда держи кофе, — она не подала виду, что хочет рассмеяться на его настрой буки. — Что решил по уколам и перевязке?
— Договорился с платной клиникой неподалеку. На дом будет приходить процедурная сестра, — он скосил глаза, наблюдая, как она расставляет стаканы на тумбочке.
— Могу помочь с перевязкой и компрессами, — она добавила сахар в его кофе и тщательно перемешивала пластиковой палочкой, пряча улыбку.
— Не противно? Там всё выглядит пока не очень, — он скривился.
— Дурачок! — она присела рядом, насмешливо показывая глазами подтянуться повыше. — Я уже видела самое неприглядное, если помнишь. Теперь, думаю, должно быть явно лучше. Главное, что не задело артерию, — серьезно добавила она.
— Ты этого тогда испугалась? — он сел, упираясь в спинку кровати и накрывая своей ладонью её руку, протягивающую ему стаканчик.
— Я всего тогда испугалась, — она убрала под себя одну ногу. — Но этого в особенности, не представляя, что делать, чтобы не дать тебе истечь кровью до приезда скорой. И про лёгкие, которые могли поранить рёбра, я столько успела передумать…
Он потянул её ближе к себе.
— Ты удивительная. Абсолютно удивительная. Ты была такой собранной и решительной, что никак нельзя было догадаться, что ты испугана.
Она выдохнула и подняла свой стаканчик, чокаясь с ним.
— Так что не ной, всё обошлось не лучшим образом, но и далеко не самым худшим!
Он усмехнулся, тут же поведя правым плечом, слегка меняя положение.
— Я уже говорила, что шрамы мужчин действительно украшают. Так что показывай свой заслуженно-незаслуженный трофей.
Настя сходила в ванную за бинтом, пока он стягивал штаны и накидывал на себя угол покрывала.
Она ловко разбинтовала его ногу, добравшись до присохших нижних слоев.
— Продолжаешь нагружать, раз столько сукровицы? — покачала головой, взглянув на него.
Он поджал губы.
— В туалет же мне нужно ходить и хотя бы по квартире передвигаться.
Она развела в тёплой воде фурацилин и осторожно промочила бинт, сняв остатки. Швов получилось прилично. Не торопясь, осмотрела края, обработала тем же дезинфицирующим раствором и подула, подсушивая, но прекратив, когда заметила мурашки на его коже.
— Пусть подышит, и наложу свежую повязку, — потянулась к его свободной футболке, собравшейся гармошкой на животе. — Давай пока намажу твои многострадальные рёбра. Сильный отёк был?
Он перехватил её руки.
— Насть, пусть их Мишка, мама, медик, да хоть сам чёрт обработает.
— Не доверяешь? — она внимательно посмотрела в его расширившиеся зрачки.
— Себе, — просипел он, перебирая пальцами по её запястьям. — Шатёр сейчас из покрывала поставлю и сам же в нём задохнусь, — ударил кулаком по матрасу, выпуская её руки.
Она непроизвольно начала опускать взгляд, но тут же вернула его к лицу и кивнула.
— Рана выглядит неплохо, — голос подвёл, прозвучав глухо. Она прочистила горло, тихонько кашлянув. — Когда обещают снять швы?
— На десятый день, если не будет нареканий, — ответил он. — Кстати, шрамы при спасении вполне похвальны и для женщины.
— Они уродливы для женщины и провоцируют слишком много ненужных вопросов, — она раскрыла новую упаковку с бинтом. — Если женщина не воин, то её может украсить только один шрам — от кесарева сечения. Им можно гордиться.
— У тебя такой есть? — спросил и осёкся.
