— Я люблю тебя. Я люблю нашего малыша. Уже.
Посмотрел вверх и увидел её заблестевшие глаза.
— Наташа…
Она потянула его к себе.
— Мы тебя любим.
Она направила его к кровати и толкнула. Он подыграл ей и упал навзничь. Она тут же сбросила свою рубашку и залезла на него. Он погладил ее бедра, она приподнялась и заурчала, упираясь в его грудь кулачками и медленно опускаясь на него. Он впитывал в себя этот особый протяжный вдох, когда заполнял её. Непередаваемое ощущение, сохраняющее свою остроту из раза в раз.
***
— Ты же теперь мне вроде как мама, — обратился к Наташе Марк, когда они с ним остались вдвоём.
— Я тебе давно вроде как мама, — Наташа отложила в сторону полотенце и полностью сосредоточилась на мальчике. — А теперь у нас с тобой будет еще и общий человек: мне — сынок, тебе — братик.
— Я не хочу больше называть тебя по имени, — он напряженно повёл плечами. — Ненавижу называть взрослых просто по имени.
— Тогда придумай, как тебе хочется или понравится меня называть.
— Я придумал. Давно, — Марк посмотрел в пол и снова поднял на неё взгляд. — МаТаша. Или просто ма.
Наташа изо всех сил старалась, чтобы голос на задрожал.
— Мне нравятся оба.
Она прижала его к своему округлому животу и поцеловала в макушку. И он обвил ее обеими руками, шмыгнув носом.
***
Денис застал её в гостиной на полу. Она сидела, привалившись к дивану.
— Наташа, всё в порядке?
Она натянуто улыбнулась.
— Наш малыш решил, что ему очень удобно упираться в мою диафрагму, а я не могу глубоко вдохнуть. Хотела постоять на четвереньках, животом вниз. Но, увы, левое запястье не держит наш вес.
Он помог ей встать на колени, сам лег на пол на спину лицом к ней. Вытянул руки.
— Наклоняйся и упрись плечами в мои ладони. Ты же не сомневаешься, что я удержу своих жену и сына?!
Она навалилась на него, дыша всё глубже.
Он засмеялся.
— Очень хочется куснуть тебя за грудь.
***
Он накрыл ее своим телом, тесно прижимаясь. Обхватил ее лицо своими ладонями и целовал, долго, нежно, проникновенно. Ее пальцы играли с его волосами, она отзывалась на его поцелуй. Он спустился к шее и втянул в себя ее запах.
— Как же вкусно ты пахнешь.
— Младенцем, — произнесла она, наслаждаясь тем, как скользил его язык. Халат распахнут, и он припал к пополневшей груди, втягивая в себя набухший холмик. Она постанывала. Он перешёл ко второй груди, пришептывая:
— Какая же ты сладкая.
Она рассмеялась:
— Сыну оставь, жадина.
Он передвинулся на её живот:
— Да, я жадина, когда дело касается тебя. Ты моя, такая вкусная.
Он двинулся ниже, чмокнул пупок. Она машинально согнула ноги в коленях. Они одновременно приподняли головы. И воздух наэлектризовался. Она посмотрела потемневшими глазами в его почти черные омуты и кивнула. Он втянул воздух и поцеловал ее в самый низ живота.
***
— Денис, давай сделаем девочку.
Он, сначала недоуменно, потом с осознанием услышанного, посмотрел на нее.
— Ты уверена? Максу только-только годик исполнился.
Она кивнула и улыбнулась.
— Уверена. Я очень хочу от тебя еще и дочку.
— А если получится мальчик? По моей линии у нас сплошные пацаны.
— Значит, у нас будет еще один лучший мальчик на свете. Но ты, помнится, обещал мне все мои желания, даже невозможные. Так что постарайся сработать именно на девочку.
— Наташа, а как же время на восстановление, отдых для организма? Я сам еще не отошел от тех бесконечных часов твоих родов.
— Если мой организм не готов, он не даст мне забеременеть. Просто давай пошалим без всего.
— Делать с тобой детей — мое любимое занятие, — засмеялся он, зарываясь в ее волосы.
***
Коричневый — её любимый цвет. Он тёплый, окутывающий.
Карий цвет глаз мужа зажигал её приглушенно-синие глаза. Кофейные огоньки в глазах сыновей дарили тепло её сердцу. Молочно-шоколадный оттенок волос сына и дочки согревал её душу. И этого было более чем достаточно.
Бонус
К свекру она обращалась по имени-отчеству. Елена Ивановна плавно перешла в маму Лену. Петр же Алексеевич из посаженного отца превратился просто в папу. Называл её дочкой, своей Наташенькой, и они продолжали понимать друг друга без слов.
— Ты грустишь? — Денис усадил ее к себе на колени,
— Нет, — она покачала головой. — Сегодня ровно год, как я впервые переступила порог этого дома.
— Сегодня? — он обнял ее. — Кажется, ты была здесь всегда.
Она привалилась к нему.
— Год, а столько всего произошло. Невероятно.
— Потому что ты сама невероятная.
Она потерлась об его щеку и поцеловала в висок.
— У меня был сын и баб Маша с дедом Мишей. Они мне вправду родные. Так естественно обо мне заботились после смерти бабушки, что я их не воспринимаю просто как соседей. Они же совсем одни. Мы с Илюшкой стали для них внуками. А теперь, — ее взгляд затуманился, и он обнял Наташу крепче, — у меня есть такая большая семья. Всем есть в ней место, и все мне очень дороги. И именно ты даешь мне такое счастье.
Она обвила руками его шею.
— Не зря год назад я скрестила пальцы, загадывая перед собеседованием, чтобы всё получилось.
***
— Наташ, я, кажется, влюбился.
Она прекратила нарезать яйца для окрошки, подошла к нему, непроизвольно поглаживая свой заметно округлившийся животик, и внимательно посмотрела в глаза Алексею.
— Это же здорово!
Он оставался серьезным.
— Я ещё не решил…
Она накрыла его руку своей.
— Разве кто-то требует от тебя решение? Чувства не решают, они приходят. Нас не спрашивают.
Он слушал. Молча.
— Лёш, не гони себя. Дай сам себе время прочувствовать. Не тут, — она дотронулась до его лба. — А вот тут, — она легонько ткнула его в грудь.
Он криво улыбнулся.
***
Ювелирная фотосессия имела успех. Наталья отметила один снимок, на котором ее шаль была скреплена необычной брошью, напомнившей ей воплощение подобной вещицы из прочитанного в студенчестве фантазийно-исторического романа. И сама не заметила, как втянулась в обсуждения с Юрием Вадимовичем новой коллекции по тематике старинных фамильных украшений, выискивая описания таковых в художественных произведениях, не повторяющих настоящие семейные реликвии, но, при реализации задуманных идей, претендующих стать именно ими. Она продолжала заниматься текстами, перейдя от просто коррекции к рецензированию и получив повышение с возможностью выбирать авторов для дальнейшей работы. Оба направления деятельности ей были интересны. К тому же, свободный график позволял оставаться дома и в первую очередь посвящать время своей разрастающейся семье.
