– Что Вы, – успокоил меня Юлиан, – Вы теперь самый желанный кадет в Академии Космического Флота. Док в Вас вцепится мёртвой хваткой и не разрешит отчислить, – по-доброму усмехнулся адмирал.
Я перевела взгляд на миттара и поняла, что Юлиан не шутит.
– И Вы совсем не злитесь, что я – девушка? – уточнила всё, чтобы расставить все точки над «и».
– Девушки – это даже лучше, чем ребята, ведь они как доноры могут отдать больше крови, – начал говорить док и осёкся под внимательным взглядом адмирала.
Что-то они мне явно недоговаривают.
– Так Вы хотите мою кровь? Как много потребуется?
Дориан Бланк и Юлиан Леру переглянулись.
– Док, выйди, пожалуйста.
Когда дверь за миттаром закрылась, адмирал молчал некоторое время, собираясь с мыслями, а затем он заговорил. Он говорил и говорил, как устроены цварги, что они питаются бета-колебаниями мозга, что бывает в случаях недоедания и переедания, и как несколько лет назад в его крови нашли эльта-частицы вместо бета-частиц, с которыми не справляются криоциты ни одного цварга. Я слушала, затаив дыхание, и не перебивала, так как чувствовала, что Юлиан предельно честен со мной. Впервые за всю мою жизнь кто-то просил у меня что-то, что я могла дать, открыто и напрямик. Без закулисных игр и шантажа, как любил делать мой отец, не силой или угрозами, как поступали мои одноклассники, и даже не за кредиты или привилегии.
– Вот так и обстоят дела, – закончил Леру-старший. Когда он закончил рассказ, я видела, что он поморщился от боли, но постарался скрыть этот жест. – Если твоя кровь хотя бы сдержит количество эльта-частиц, то это даст мне год или два жизни. Если ты откажешь даже пробовать – я тоже пойму, уверяю, на твою учёбу в Академии это не повлияет.
– Что? Учёбу? То есть, если я откажусь, Вы всё равно меня не выгоните? – уточнила не из-за того, что планировала отказаться, а из-за того, что не верила в то, что Юлиан настолько благороден.
Киар на его месте точно воспользовался бы моим желанием продолжить учёбу в Академии и пригрозил бы отчислением.
– Не выгоню, – покачал головой цварг, и я увидела, как зажёгшийся огонёк надежды, который я увидела в его глазах с того момента, как пересекла порог медотсека, стал угасать.
Плечи Юлиана понуро опустились, массивный цварг сгорбился и обессиленно облокотился на спинку кресла, а на его благородном лице проступили крупные складки морщин. До сих пор я не задавалась вопросом, сколько же ему лет, но сейчас вспомнила, что цварги в среднем живут около трёхсот лет. Док упомянул, что адмирал в самом расцвете сил. Получается, Юлиану нет и двухсот. Если бы не эта странная болезнь, то он смог бы ещё долгие годы управлять Академией и приносить пользу Федерации Объединённых Миров, а в итоге адмирал просит помощи у кадета, чтобы отдалить свою смерть хотя бы на год или два. Юлиан прикрыл ресницы, а я увидела, как крупная судорога прошлась по его правой руке, но он даже не вздрогнул и не показал, что ему больно.
Шварх, да что же я за дрянь такая бессердечная? Можно подумать, от меня много чего требуют, а тут речь идёт о жизни, на минуточку! Мне стало мучительно стыдно за свой вопрос.
– Я готова попробовать, – прозвучал мой голос в абсолютной тишине.
Юлиан в неверии распахнул густые чёрные ресницы и посмотрел мне в глаза:
– Правда попробуешь? Даже после того, что сделал с тобой мой младший брат?
Признаться, за весь разговор в медотсеке я ни разу не вспомнила о психологической атаке куратора, после которой я стала частенько просыпаться от кошмаров среди ночи, но, тем не менее, повторила свой ответ:
– Я готова попробовать. Но у меня есть условия.
***
Юлиан Леру постарался максимально подробно обрисовать всю ситуацию Анестэйше Радосской. Он не мог поверить своим ушам, когда узнал, чья дочь учится в группе, курируемой его младшим братом. Игнар Радосский по сути управлял всем Захраном, он являлся самым богатым и влиятельным человеком на этой планете. Как же его младший брат ошибался на счёт кадета Радонежского! Теперь, после того как Киар применил эмоциональный взлом сознания к Анестэйше, у Юля практически нет шансов, что она захочет ему помочь. Было бы неудивительно, если девушка после этого случая замкнулась бы в себе, перенесла бы свою ненависть с Леру-младшего на Леру-старшего или даже возненавидела бы всех цваргов вместе взятых. Забавно, что именно его младший брат, который столько лет пытался найти действенный способ лечения от эльта-частиц, скорее всего, поставил жирный крест на его единственно возможном шансе, если не на полное излечение, то хотя бы на несколько дополнительных лет жизни.
Адмирал привык к тому, что цваргов-мужчин ненавидят все расы за их способностей, а те, кто не ненавидит открыто, просто боится. Юлиан за свою карьеру не раз слышал презрительные брошенные слова в собственную спину: «животное» или «вампир». Дружба с доком–миттаром была редким исключением, подтверждающим правило. Когда Киар впервые высказал предположение, что кто-то специально травит Юлиана, адмирал внутренне согласился с ним. Вот только на вопрос: «Кем же может быть злоумышленник?» – у адмирала не было ответа. Слишком многие офицеры хотели оказаться на его месте, слишком многие ненавидели адмирала за то, что он являлся цваргом, а остальные… были просто врагами космофлота.
Однако умирать не хотелось. Не потому, что Юлиан Леру трусливо боялся смерти, скорее потому, что не хотел оставлять младшего брата, и ещё потому, что слишком многое в Космическом Флоте зависело от адмирала. Юлиан чувствовал, что с его смертью в космофлоте начнётся настоящий передел власти.
Одно то, что Анестэйша провела несколько часов с цваргом в едином пространстве медотсека и ни разу не испытала по отношению к нему омерзения или неприязни, вселяло в Юлиана надежду. И он решился попросить. Никогда в жизни цварг ни у кого ничего не просил, а тут переступил через себя и свои принципы.
– То есть, если я откажусь, Вы всё равно меня не выгоните? – прозвучало как приговор.
Наверно, это одно из ужаснейших чувств, когда ты понимаешь, что уже ничего нельзя поделать, ничего нельзя изменить. Юлиан никогда не испытывал в своей жизни отчаяния, даже тогда, когда ему с Киаром рассказали о взрыве транспортника, на котором летели их родители. Но этот вопрос лишил его последних сил и выбил почву из-под ног. Он откинулся на кресло и прикрыл ресницы, чтобы не выдать своих чувств.
Однако девушка вновь удивила, неожиданно согласившись помочь. И ещё больше она изумила адмирала своими требованиями. Когда Анестэйша сообщила, что у неё есть условия, Юлиан уже приготовился к тому, что от него обычно хотели: помочь устроиться на тёплое местечко, дать положительную рекомендацию или похлопотать за повышение по карьерной лестнице. Он заранее был согласен на всё.
Требований у девушки оказалось всего два: во-первых, она хотела, чтобы всё оставалось так, как есть, и её продолжали считать кадетом Станиславом Радонежским. Исключение она не сделала даже для Киара, особенно подчеркнув, что не хочет, чтобы куратор знал о её поле. Пришлось согласиться, хотя, зная дотошность младшего брата, Юлиан предполагал, что рано или поздно тот сам обо всём догадается.
