— Ника! Наша красавица… Как я рада тебя видеть!
Обнимает. Обмениваемся поцелуями в щёку.
— Здравствуйте.
— А Павел Александрович?..
— Папа не может. У него сегодня сделка.
— Сделка?
— Он выкупил сеть заправок Туровых.
— Да, Павел как каток, — растягиваются её губы в не очень искренней улыбке. — Всех раскатал!
— Ну не всех, Валентина Сергеевна, — сдержанно улыбаюсь я. — На Вас не покушается.
Иду к Максу, слыша вслед тихое: «Это пока…»
Но таков бизнес! Что я могу сделать? Папа — акула. Но и Вишневские в своё время тоже демпинговали и сожрали всех, кто поменьше.
Сегодня мне предстоит довольно неприятная вещь — озвучить Валентине Сергеевне, что свадьбы не будет. Так как сам Макс не соизволил. А у меня устойчивое ощущение, что предложение мне сделала именно она. И я согласилась приехать сюда только поэтому.
— Добрый вечер, — подхожу я к гостям.
— Мадемуазель Градская! — улыбается мне моложавый отчим Макса. — Когда уже мы сможем обращаться к Вам «мадам»? Мы все ждём дату.
Обмахивает специальным веером скворчащее мясо на гриле.
— Можете, Ростислав, начинать прямо сейчас. Во Франции давно уже принято обращение «мадам» и к незамужним девушкам.
— Ну Ника… Я же совсем о другом!
— Ника, клубнички? — протягивает мне креманку Валентина Сергеевна. — Только с куста. Со свежими сливками.
— Благодарю, — забираю десерт из её рук.
— Максимка, ну что ты опять в своём телефоне? — с едва сдерживаемой жёсткостью на последнем слове.
Он отрывает глаза от экрана
— Мам, тут ралли-онлайн, я сделал ставку.
— Твоя ставка может не сыграть! — прищуривается она требовательно. Недовольно давит его взглядом до тех пор, пока он не прячет телефон в карман, недовольно цокнув языком.
— Мальчишка! — со снисходительной интонацией а ля «что с него взять?» — Но замечательный, правда? Вы очень красивая пара.
— Мхм…
— Как твои успехи в студии?
— Права на один трек продали, как саунд к фильму
— Поздравляю! Я всегда верила, что ты добьёшься успеха. Вы с Максимом определились с датой? — подхватив меня под локоть, отводит в сторону. — Я думаю, что в первых числах октября…
Браслет Беркута на моей руке вибрирует и сжимается. Посылаю ему ответное прикосновение, касаясь своего браслета пальцем. Это придаёт мне решительности поговорить с Вишневской так, как планировала.
— В октябре ещё тепло, но можно накинуть роскошную белую шубку, уже красивая золотая листва…
— Валентина Сергеевна… нет, — опускаю я взгляд, качая головой. — Я думаю, что все эти планы поспешны. В октябре не будет свадьбы.
— Но в ноябре такие ветра… Они испортят нам фотосессию.
— И в ноябре — нет.
— Ты хочешь зимой? — ползут её брови вверх.
— Я вообще, если честно, не хочу пока замуж.
— Ну как же… Ника? Мы уже всех оповестили… Почему? Максимка так любит тебя! Он не переживёт твоего отказа…
— Ох, перестаньте, Валентина Сергеевна. Он не каждый день и вспоминает-то о том, что я существую.
— Гадёныш неблагодарный… — с чувством. — Он чем-то обидел тебя?
— Да нет. Наоборот. Я ему очень благодарна за тот случай, когда он спас меня от нападения собаки. Но… для брака этого недостаточно, мне кажется.
— Он рисковал собой! Разве может быть что-то другое более серьёзным доказательством чувств?
— Не знаю… — опять начинаю сдаваться. — Я очень ценю его поступок.
Нечаянно касаюсь браслета, отправляя ещё одно прикосновение Беркуту, и краснею от того, что сделала это первой.
Чёрт возьми, даже браслет мне приносит в сотню раз больше эмоций, чем… Отыскиваю взглядом Макса. Он со смехом говорит с кем-то по телефону. Мать смотрит на него с застывшим лицом.
Короче, нет!
— Я Вас очень прошу, не муссируйте, пожалуйста, больше тему с нашей свадьбой. Не надо никаких официальных заявлений. Я буду это опровергать. Пока что у нас с Максом нет ни одного повода для брака.
Стягиваю колечко… Протягиваю ей.
— Я возвращала Максу, но… возьмите Вы, пожалуйста.
Она обиженно отмахивается.
— Прекрати, это подарок. Не нужно его возвращать. Ты лучше подумай о будущем. Только представь, как высоко вы взлетите с Максом, если организовать слияние моего бизнеса и бизнеса твоего отца. Вы встанете у руля!
— Да ну зачем мне это? — искренне удивляюсь я. — Папа не отпустит этот руль ещё лет двадцать! И слава Богу! Машины — это не то, что вдохновляет меня.
— Ты можешь и не касаться бизнеса. Машины вдохновляют Максима. Он будет заниматься всем, а ты лишь пожинать плоды и жить в своё удовольствие.
— Да я и так… — пожимаю плечами. Зачем мне для этого Макс? Но вслух не говорю, чтобы не обижать Вишневскую.
— Ника, подумай… что будет, если отца вдруг не станет? Кто подхватит эту махину?
— Да не хочу я о таком думать! — с возмущением делаю шаг назад.
— Зря. Обо всём надо думать заранее. Но я хочу, чтобы ты знала, что наша семья очень любит тебя, — смягчается её тон, — и мы всегда поддержим тебя, что бы ни случилось.
— Благодарю! — обнимаю я Валентину Сергеевну. — Это очень ценно. Я сейчас тихонечко сбегу, извинитесь за меня перед гостями, пожалуйста.
Но тихонечко сбежать она мне не позволяет. За спиной я слышу стальное:
— Максим! Отвези Нику.
И невнятное гневное шипение на него.
Да, я понимаю, что Вишневской очень выгоден наш брак. Это единственный шанс остаться на плаву с её бизнесом в нашем городе. Мне хочется попросить отца, чтобы он её не топил. Всё-таки Макс спас меня. Но не факт, что мистер Градский прислушается. Папа — кремень в таких вопросах. И поступок Макса не возводит в ранг подвига, а считает естественным для мужчины.
Но я всё равно попрошу за неё.
В машине нам очень неловко друг с другом. Вместо того, чтобы везти меня домой, он вдруг сворачивает к обочине. Вишневские живут в пригороде. И мы стоим на трассе. Впереди, в низине, огни города.
— Минуту… — выходит из машины Макс.
Наблюдаю в лобовое, как он раздражённо курит, разговаривая с кем-то по телефону. Рефлекторно достаю свой. Проверяю переписку с Беркутом. Там нет ничего нового. И это так болезненно сводит грудную клетку, что мне вдруг становится страшно за себя.
Какой-то неизвестный мне человек за несколько дней научился управлять моими чувствами, настроением и сделал эмоционально зависимой от себя. Это, наверное, ненормально… Я же каждые полчаса проверяю этот чёртов телефон!
