Обескураженно опускает его. Цветок падает на пол.
— Это нечестно, — шмыгая носом, сползает по стене вниз. Прикрыв глаза, обнимает себя за плечи, закрываясь от меня.
Опять плачет… Присаживаюсь рядом. Разглядываю её красивое лицо. И даже слёзы его нисколько не обезображивают. Кусая губы, пытаюсь держать все свои порывы под контролем. Потому что меня трогают и её слёзы, и её обида. Очень хочется обнять. Прижаться к этим приопухшим ярким губам. Они такие… сочные… нежные… с глубокими бороздками… очень чувственные!
Моё дыхание сбивается… Поднимаю цветок. И бережно поправив прядь волос, в порыве вставляю его ей за ушко. Красота…
Поднимает на меня растерянный взгляд.
«Отдай, пожалуйста», — говорю губами, протягивая руку.
Со вздохом увесисто впечатывает пистолет мне в ладонь.
Ну вот и славно.
— Я даже не могу выстрелить в своего похитителя! — с отчаянным раздражением. — Я беспомощна как зайчиха!
Поднимаю ствол вверх. И два раза нажимаю на курок, демонстрируя ей, что разряжен.
— Ясно… — вздыхает опять.
Кладу его на куртку, лежащую на стуле.
— Я бы извинилась, наверное. Но ты тоже в меня целился, — обиженно.
«Прости».
Задумчиво прикасается пальчиками к цветку.
«Ника…»
— Что? — хмуро.
Бросаю взгляд на дверь. «Пойдем со мной?» — протягиваю ей руку.
— Туда идти? — опасливо.
Киваю.
— Зачем?..
Пожимаю плечами. Как объяснить? Достаю блокнот. Предпоследний лист… Стараюсь писать помельче: «Мою собаку зовут Тара. Её хозяин умер, пришлось приютить. Хочу вас подружить. Чтобы ты могла спокойно выходить из дома».
— Нет, — сглатывает. — У меня кинофобия. Я не могу…
Сочувственно киваю. «Давай я помогу тебе?»
— Нет… нет… не надо, — умоляюще. — Я не контролирую. У меня панические атаки… Собака напала… и вот.
Хм… Зависаю взглядом на стене, придумывая, как быть.
«Ника…»
Внимательно смотрит на мои губы. Но я беру опять блокнот. Дописывая на той же странице: «Собаки — они как люди. Разные. Есть адекватные, есть — нет. Тара адекватная. Ласковая. Я её пока привязал».
— Я всё понимаю… Не могу! — отчаянно зажмуривается она.
Дожидаюсь, пока отдышится и успокоится. На мгновение оттягиваю водолазку, мельком демонстрируя горло.
— Это собака?!
Киваю.
— Тара?
«Нет».
Испуганно дыша, тянет медленно пальцы к моей шее, не отводя он неё взгляда. Мне хочется отстраниться. Я помню её реакцию на мои шрамы. Не вдохновляет. И меньше всего мне хочется ещё раз увидеть эту же реакцию. Но я пересиливаю себя. Сжимая зубы, заставляю себя не двигаться.
— Мне всё время снится, что собака разрывает моё лицо. Звучит, наверное, тупо, да? Типа лицо — это всё, что меня беспокоит! Я всё понимаю. Но это очень страшно… — доверчиво, срывающимся голосом.
Киваю. Провожу большим пальцем по её скуле. Уж лучше моё горло, чем её лицо… Аккуратно оттягивает ворот водолазки, со страданием на лице сводя брови.
— Это ужасно больно было, наверное.
Чувствую, как её палец несмело и едва касаясь, двигается по моей коже. Отвращения на её лице нет. Только сочувствие. Возвращает воротник на место. Немного приглаживая его.
— Как ты выжил?
«Собака не успела полностью сомкнуть челюсти. Я сам виноват, — пишу ей. — Потерял концентрацию. Я — кинолог и не должен был допустить такой травмы».
Всё… один лист израсходован. Отрываю, отдаю. Ника читает. Встаю, подаю ей руку. Отрицательно крутит головой.
— Я не пойду!
Открываю блокнот. «Я тебе ОБЕЩАЮ, что скорректирую это. Ты перестанешь бояться. Доверься». Отрываю, отдаю. Ну вот и всё. Убираю ручку и обложку от блокнота в карман. Опять протягиваю руку.
— Ну не надо, пожалуйста! Я не хочу туда! — отстраняется, вжимаясь спиной в стену.
Успокаивающе раскрываю ладони. Ладно-ладно… Достаю из холодильника маринованное мясо и бутылку вина. Кручу штопор, открывая вино.
— Саша… — её пальцы ложатся мне на лопатку.
Моя рука замирает в процессе. Это касание прожигает меня насквозь. Ника очень близко. Чувствую тепло её тела и запах парфюма. Пальчик медленно рисует от лопатки к позвоночнику. И мне кажется, я сейчас коротну от этих неожиданных ощущений. Лучше бы ей не делать так! Потому что я в секунде от того, чтобы развернуться и втрамбовать её в стену. И…
Месяцы фантазий об этом наработали во мне хоть и фантомные, но очень мощные рефлексы на этот счёт.
Встряхиваюсь.
— Саша… — проникновенно шепчет Ника.
Хватая кислород, не двигаюсь. И плыву… пиздец просто…
— А когда ты позвонишь папе?..
А, чёрт! Делаю вдох поглубже. Медленно выдыхаю, собирая себя в кучу. Лучше я буду сволочью в её глазах сейчас… Но тему с отцом буду пока бойкотировать.
Бросаю на стол штопор с пробкой. Забираю чашку с шашлыком. Ухожу…
Глава 18 — Женская власть (Ника)
Пока его нет, я исследую помещение внизу — туалет, душ, сауна… Открываю тёмную стеклянную дверь. В лицо идёт волна горячего сухого воздуха. Мне хочется помыться. На деревянной скамеечке стопкой сложены два белых полотенца. Подхожу к небольшому окошку, выглядываю на улицу. Саша насаживает мясо на шампуры…
Мне не во что переодеться, но моё шёлковое бельё в сухой разогретой сауне должно высохнуть быстро. Забираю оба полотенца и иду в душ. Дверь не запирается изнутри. Растерявшись, пытаюсь решить, насколько это адекватно — воспользоваться незакрывающимся душем в доме постороннего мужчины с непонятными мне намерениями.
«Я быстренько!» — сдаюсь я. Он же всё равно сейчас занят на улице.
На полочке только мужской гель для душа, шампунь, пена для бритья, пачка одноразовых лезвий… Ну что ж делать? Придётся довольствоваться тем, что есть. Торопливо мою волосы. Без кондиционера и расчёски я с ними не справлюсь! Сомневаюсь, что у Саши есть расчёска. Стрижка у него короткая…
Стираю бельё. Ополаскиваюсь ещё раз и выключаю воду. Наклоняюсь, обматывая волосы полотенцем. Выпрямляюсь, дотягиваюсь до ещё одного, чтобы обернуться. Встряхиваю его…
Дверь открывается! Саша…
Вскрикнув, прижимаю к себе полотенце, пытаясь прикрыться. Свожу вперёд плечи, пытаясь инстинктивно укрыть грудь. Полотенце висит в непослушных пальцах, прикрывая меня совсем немного.
Поднимаю на него глаза… Его сначала растерянный взгляд вдруг тяжелеет и разгорается. Ресницы медленно соприкасаются… Взгляд скользит по моему телу вниз. И он такой… проникающий, словно между нами нет никакого полотенца! Замечаю, как кровь бросается ему в лицо, ноздри вздрагивают.
