Я бросил взгляд на часы на башне: шесть вечера ровно они показывали. Этот мой взгляд не укрылся от младшего лейтенанта.
— Попросили срочно заехать к сотруднице. Внештатной, — развел руками он.
— Ничего, я даже не заметил ожидания, — поднял чуть повыше книгу. — Прямо тут будем беседовать?
— Людно тут, — Сергей махнул в сторону набережной, потом поморщился, как от внезапной зубной боли. — Близость Крестов не смутит?
Не смущала. И небольшой участок зеленой зоны через дорогу от кирпичного забора действительно был неплохим выбором для беседы о нерядовых событиях.
Мы заняли скамеечку подальше от проезжей части.
— Может… — замялся милиционер. — Не будем "выкать" в отсутствие старших чинов?
— Я только за, — искренне улыбнулся я: сам бы предложил, мы почти ровесники, но он на службе, ему и проявлять инициативу. — Так что случилось? Что-то новое узнали о пожаре в гараже? Почему я решил, что что-то произошло? Так накануне по телефону было сказано: "Поручили связаться". А это поручение вряд ли на ровном месте было сделано. И да, я ничуть не забыл о возможной опасности со стороны устроителя пожара, хоть и не зацикливался на этом. Смысл? От переживаний нервы портятся, мне и без загадочного злыдня-поджигателя хватает поводов для размышлений и нервозности.
— О пожаре, — нахмурился Сергей. — Увы, ничего. Огонь выжег все, что могло бы дать какие-то зацепки. Парнишка в коме. Установили личность погибшего и дальше все, затык.
— И кто он был? — полюбопытствовал я тоном, каким спрашивают: "Брать ли зонт?" — облачным утром.
— Иван Афанасьевич Мельников, — ответил служивый, огляделся по сторонам, добавил чуть тише. — Колдун. Замкнутый, жил один, объявлений в газеты: "Сведу порчу, очищу карму", — не давал. Вообще очень мало информации о нем. Пацан, который в коме, его внук, сын погиб, жена умерла.
— Откуда-то же вы узнали о его… особой деятельности, — небрежно спросил я. — Хотя у вас там, наверное, картотека составлена таких… необычных граждан.
— Кхм, — закашлялся мой собеседник. — "Как так получается, Сережа, что на вопросы отвечаешь здесь ты?"
Это он довольно похоже изобразил своего непосредственного начальника.
— Можно подумать, ты мне что-то секретное сообщил, что мне знать не положено? — пожал я плечами. — А в том случае я сильно заинтересован, чтобы нашелся зачинщик. Вообще… Меня больше всего смущает момент вашего появления. В дикую рань, не в вашем районе, возле каких-то зачуханных гаражей — как вы там раньше всех оказались? Вот чего я понять не могу. А хотелось бы.
— "Он вдумчивый молодой человек; Сережа, скажи ему, если спросит напрямик", — снова в манере Семена Ильича проговорил означенный Сережа. — Куда и когда нам ехать, сказала Беда-Беда… Наша внештатная сотрудница, к которой я заезжал. Выдернула нас с подполковником из постелей, погнала на беду: она чует временами, когда что-то очень плохое и опасное должно случиться. Что-то с очень нехорошими последствиями. Только не спрашивай, как она это делает, я не в курсе. Проблема в том, что указания ее не всегда очевидные: там-то, тогда-то, тот-то. С временем еще куда ни шло, с местом хуже, обычно ориентир какой-то называет или название, какое уже сто лет никто не использует. А что за беда, никогда не говорит. Беда — и все тут.
— Ого, — мне ужасно захотелось углубиться в расспросы, но я это желание постарался угомонить. — Такого варианта я себе и представить не мог. И всегда предсказания верные?
— Я недолго на службе, — смутился вдруг Сергей. — Не могу знать за всегда.
— Зато уже знаком с настоящей предсказательницей! — восхитился я. — Не с шарлатанкой какой-то.
Тут округлое лицо моего собеседника как-то резко вытянулось.
— Я с ней не знаком. С ней даже Семен Ильич не знаком: она никого на порог не пускает, на звонки не отвечает. Когда ей что-то нужно, звонит сама. Продукты или вещи ей под дверь приносят… Я в основном, приношу. Звоню, жду стука изнутри — это она дает знать, что рядом, и чтобы уходил — ставлю пакеты перед дверью и ухожу.
Визит к внештатной сотруднице обрел вдруг объем и форму. Обязанность эта, похоже, не самая приятная для парня. Что отвечать на вопрос: как прошел твой день на службе? "Относил батон хлебушка и два литра кефирчика коллеге-затворнице"? Это немного не то, что поимка опасных преступников, лихие погони или мозголомные расследования.
— И ты прав, кое-что случилось, — резко сменил тему Сергей. — Еще одна смерть без единой ниточки.
— Огонь? — подобрался я.
Милиционер покачал головой.
— Нет. Я, честно сказать, связи никакой не усматриваю между этими убийствами, но начальству виднее. Мстислав Юрьевич обычный был человек, общего с Мельниковым только в семейном положении: вдовец. Профессор, уважаемый среди коллег, ни в чем эдаком не замечен…
— А фамилия у этого профессора?.. — вскинулся я, услыхав знакомое и не самое уж частое сочетание имени с фамилией.
— Пивоварский, — Сергей посмотрел на меня задумчиво. — Ты с ним знаком?
— Дядя Слава… — я откинулся на спинку скамейки, пораженно уставившись в небеса. — Коллега отца. Бывал у нас, нечасто, но бывал. Как он умер?
— А вот это как раз самое странное, — распрямил и без того не ссутуленные плечи и подался вперед младший лейтенант. — Найден он в кабинете, еще не окоченевшим, в луже крови. Кровь из вен на обеих руках, вены, согласно заключению, перегрызены. Во рту, на зубах — кровь и частицы эпителия.
С каждой новой подробностью мне делалось не по себе: убить человека можно множеством надежных способов, к чему такая изощренность, излишняя, нарочитая, кровавая? Дядя Слава был тихий книжный человек, невысокий и не выделяющийся. Зачем с ним так? За что?..
— Нашедшие, студенты, его дожидавшиеся, клянутся и божатся, что ни звука из-за двери не доносилось, пока они там стояли. Как профессор заходил в помещение, видело несколько человек, никого внутри не заметили. Никто не входил и не выходил, пока студенты не устали ждать и не вошли без разрешения. Все в крови: стол, стул, пол, окно, стены.
— И об этом не трубят газеты и новостные программы на ТВ? — здраво усомнился я. — Такие истории разлетаются быстрее ветра…
— Один из студентов, — с напором продолжил сыскарь. — Начал биться головой об косяк, сразу же, как открылась дверь, причем молча. Еще одна студентка шариковой ручкой стала бить себя в грудную клетку. Третья побежала к окну и попыталась выброситься прямо через стекло. И так же резко, как на них накатило, так же резко выключилось. Девчонка с ручкой, девчонка с порезами от осколков, пацан с разбитой головой. А вот речь к ним вернулась только следующим днем. Они все дали подписку о неразглашении. Как и администрация. Если что и просочится, ректорат будет все отрицать. Но прямо здесь и сейчас действительно странным мне кажется то, что ты был в месте гибели одной жертвы, и знаком с другой.
