Пока Соичиро с листа зачитывал подготовленную речь, Кен мысленно усмехался с того, как умело отец мог производить впечатление хорошего человека. Но именно этот идеальный образ сейчас выдавал его с головой. Говоря о своей умершей жене, Соичиро ни разу не вздрогнул, его лицо было спокойным, а осанка прямой и строгой. Весь из себя безупречный, комар носа не подточит. Вот только нельзя выглядеть идеально, когда внутри чувствуешь сильнейшую боль. Что-то должно было выдать. Бегающий взгляд, подрагивающие руки, хрипотца в голосе, частое дыхание или капельки слёз в уставших глазах. Но, глядя на Соичиро, нельзя было найти ничего, что хоть немного могло бы показать его глубокое чувство к Асами, о котором мужчина так красноречиво сейчас говорил.
Вдруг за Кеном вновь послышался чей-то шёпот, принадлежащий, по всей видимости, друзьям отца.
– Говорят, что жена оставила Соичиро всё своё наследство.
– Да ладно, шутишь что ли?
– Если бы так. Слышал, что она всё под чистую своему мужу завещала. А про сына ни слова не сказала.
– Да нет у них никакого сына, бросай верить слухам. Иначе, почему этот самый сын не читает сейчас свою речь, провожая мать в последний путь?
Кен неловко прикусил губу, а его щёки и уши заметно налились краской. Несмотря на то, что Соичиро всё равно бы не позволил шатену вставить и пару слов, парень чувствовал вину за то, что не смог попрощаться с мамой должным образом. Мысли Кена прервал чей-то безудержный смех в середине толпы. Опять кто-то решил пошутить. И опять не вовремя. Но удивительнее было то, что Соичиро в этот момент продолжил монотонно читать свою речь, даже не обратив внимания на наглость, которую кто-то себе позволил. Словно ему было абсолютно всё равно на происходящее вокруг.
– Я любил Асами всем сердцем. Она навсегда останется для меня самым главным человеком в моей жизни. Как жаль, что болезнь сломила её…
Вдруг стоявший рядом с Кеном офицер недовольно фыркнул и, обратившись к своему коллеге, возмущённо спросил:
– Скоро это закончится? Мы стоим здесь уже чёрт знает сколько.
– Эй! – внезапно даже для себя шикнул Кен, резко разворачиваясь к этому парню. – Побольше уважения, – строго добавил шатен, когда Аято аккуратно положил свою ладонь на его плечо.
– А ты вообще кто такой? – удивлённо прыснул ему в лицо офицер. – Я не с тобой разговаривал, так что закройся.
– Ты пришёл на похороны моей матери, так что, извини, но закрыться придётся тебе! – неожиданно прикрикнул Кен, заставляя всех вокруг замолчать и шокировано уставиться на него.
– Что ты себе позволяешь?! – вдруг возмущённо вспылил Соичиро, сминая листок с речью в руке и мгновенно сокращая расстояние между ним и Кеном. – Я понятия не имею, зачем ты всё это устроил…
– Не только ты один. Я вообще без понятия, для чего ты устроил эти похороны, если они насквозь пропитаны фальшью, – бросил шатен ему в лицо эти слова с такой злостью, что у Соичиро даже прошёлся холодок по спине.
Аято было хотел успокоить младшего, вновь взяв его за руку и собираясь прошептать что-то, но Кен перебил его, говоря:
– Всё в порядке, я просто хочу произнести свою речь, надлежащую для каждого любящего сына, – шатен мельком кинул взгляд на человека в толпе, упрекнувшего его в этом ранее. Отойдя от разъярённого отца метра на два, он продолжил. – И, если кому-то в тягость находиться здесь, то я никого не держу, можете уходить, так будет лучше, – среди людей пошли оживлённые перешёптывания. – Но я не собираюсь мучать вас типичными фразами о сильнейшей любви к моей матери и глубокими сожалениями о её смерти. Нет, я, правда, любил её и люблю всей душою, и вы даже представить себе не можете, с какой болью разрывается моё сердце вот уже несколько дней. Но речь сейчас не об этом, – Кен взглянул на стоящего неподалёку священника, в глазах которого читался испуг. – Хотя бы перед лицом священнослужителя, находясь в этом храме, давайте откроем глаза на правду. Последние полчаса многие подходили к моему отцу или даже ко мне, высказывая свои сильнейшие сожаления по отношению к нашей семье и моей матери. Болезнь погубила её. Но действительно ли всё дело в ИБС или же в сердечном приступе? Хотелось бы верить, что всё так банально и просто, но я не думаю, что это так, – повертел он головой, переводя свой презрительный взгляд на отца. – Вам всем так жаль, так больно и плохо. Вы говорите, что Асами не заслужила такой смерти, но сами не сделали ничего для её предотвращения. Когда была возможность всё исправить, никто и пальцем не пошевелил, думая, что проблема рассосётся сама собой. Что ж, чуда не произошло. И моей матери не стало. Помог бы ей благотворительный фонд или же малейшая доля внимания. А, может быть, когда-то не стоило закрывать глаза на несправедливость, применяемую по отношению к ней? – услышав эти слова, тётушка Тиба неловко опустила свой взгляд в пол. – Может, не стоило скрывать свои отношения на стороне, – кивнул шатен в сторону любовницы Соичиро. – И заставлять её страдать каждый божий день. Я не отрицаю, что на мне лежит значимая доля ответственности за её смерть. Я мог всё исправить, если бы начал помогать ей раньше. Но я и понятия не имел, что ей нужна помощь. Моя помощь. Что больше никому, кроме меня, до неё попросту нет дела. Вы все такие честные, правильные, жалко, что только с виду. А в реальности вам абсолютно плевать на проблемы других до тех пор, пока они не коснуться вас самих. Вы можете читать красивые речи, говорить о сочувствии, о любви и о преданности. Но своей сути вам не изменить, и, когда кому-то понадобится ваша помощь, вы отмахнётесь, прикрываясь натянутыми оправданиями. Меня ото всей этой лжи тошнит. И, в отличие от вас, я больше не собираюсь молчать. Если вы раньше не хотели слышать и признавать правду, то теперь вам придётся…
– Немедленно прекрати! – рявкнул Соичиро, в доли секунды подскакивая к Кену.
Положив свою ладонь на плечо шатена, отец грубо сжал его, начиная давить. Прямо как в детстве. Избитый приём. С силой стиснув челюсть, Кен опустил свою голову и зажмурил глаза. Внезапно, он встрепенулся и резко скинул с себя руку Соичиро, направив на отца огненный взгляд.
– Ни за что. Ты достаточно насолил маме, так что лучшее, что ты сейчас можешь сделать, это сказать своим невежественным коллегам покинуть церемонию, – шатен выжидающе оглядел толпу. – Немедленно. Все, кто сейчас стоит и не понимает, зачем тут находится. Уходите. Ну же!
Повторять слова дважды не потребовалось. Буквально, за пару минут люди начали быстро уходить из храма. Под оживлённый гул и удивлённые возгласы они покидали ритуальный зал. Вскоре в просторном помещении осталось человек десять: родственники Асами и Соичиро, пару друзей семьи и какая-то незнакомая девушка со светлыми прядями, затянутыми в хвост. Её голубые глаза смотрели на Кена с не скрытым интересом. Аято, который всё это время растерянно переводил взгляд то на Соичиро, то на своего парня, сейчас тоже взглянул в сторону незнакомки и обомлел. Он испуганно вылупил свои глаза и раскрыл рот в немом вопросе.
“Джесс? Что она здесь забыла?”
Но его растерянные рассуждения прервал Соичиро, подошедший к парням. Он деловито сложил руки за спиной и, вздёрнув свой подбородок, обратился к Кену:
