Дверь в его комнату открылась так же неожиданно, как и те потрясения, свалившиеся на него сегодня. Давно несмазанные петли противно заскрипели, и Аято нехотя обернулся, уже догадываясь о том, кто этот внезапный посетитель. Он угадал. В спальню вошла Джесс. Девушка неловко прикусила губу и завела светлый локон за ухо, притупляя свой взгляд в пол.
– Я не помешала? – непривычно вежливо поинтересовалась она, на что Такимура многозначно фыркнул.
– Ты уже в любом случае здесь, – скрипя зубами, процедил блондин. – Говори, что хотела.
– Мне просто нужно было убедиться в том, что с тобой всё хорошо, – подошла чуть ближе к кровати Джесс.
– О, на этот счёт не беспокойся, – наигранно протянул парень. – Хуже, чем сегодня днём, мне точно уже не будет.
– Брат, я…
– Не называй меня так! – грубо оборвал её Аято. – У нас общие гены и не более. Я о тебе ничего не знаю.
– А как же наше детство? – вдруг насупилась девушка. – Родители?!
– И много ли ты помнишь из этого детства? – ядовито усмехнулся Такимура. – Родители, говоришь? Как раз они у нас разные. Меня воспитала семья Судзуки, а тебя предводитель преступной группировки. О каком родстве может идти речь?
Только глухой не расслышал бы этого пренебрежения и неприязни в голосе парня. Джесс пустила горький смешок и присела на краешек не застеленной постели. Её хмурый и в то же время разбитый взгляд уставился в одну точку на бетонной стене, когда она набрала в лёгкие воздуха и полушёпотом сказала:
– Всё понятно. Я тебе противна. Да что там, я и сама себе противна порой. Только не думай, что во мне нет ничего человечного. Я не хотела. Никогда не хотела убивать. Жизни такой не просила. Но меня не спрашивали…
– Расскажи о себе, – неожиданно для обоих, произнёс Такимура. – Каково это, расти в Danaus, жить под крылом Киоши-сана?
Джессика на секунду задумалась, как бы прокручивая в голове все самые важные воспоминания из её детства. Она, заметно расслабившись, согнула одну ногу в колене, прижимая её к груди. Неосознанно проведя кончиком языка по губам, девушка начала говорить.
– Когда я очнулась в больничной палате, то практически ничего не помнила о том, что произошло. Я даже толком своего имени назвать не могла. Киоши-сан забрал меня оттуда через несколько дней. Мне было восемь, но отец никогда не умалчивал правду, а потому сразу же рассказал о том, что моя семья погибла и теперь я буду жить с ним. Мне, правда, мало что было известно о наших биологических родителях, всё узнавала от босса. Он делился со мной интересными историями об Арэто, показывал фотографии и даже привёз несколько вещей из того дома. Мне, конечно, было грустно некоторое время, но Киоши-сан оказался прекрасным отцом: он исполнял каждую прихоть, многое разрешал, обучал различным вещам и сделал из меня сильного человека. Обычную школу я не посещала, но зато ко мне лично приходили репетиторы по самым основным предметам. Остальное я усваивала в группировке: обучалась стрельбе, рукопашному бою, мошенничеству и умению вести себя в споре. Иногда бывали дни, когда я по двенадцать часов находилась в тренировочном зале, отрабатывая броски и закрепляя приёмы. Прямой удар. Боковой. Крюк локтем. Лоу-кик. Бэкфист. Подсечка. И контратака под джеб. Если у меня что-то не получалось, то я тренировалось до потери пульса, работала без перерывов и поблажек. И только когда Киоши-сан гордо кивал мне, я позволяла себе перерыв. К тринадцати годам я также освоила технику ножевого боя. Отец всегда поддерживал меня, называя «своей яркой бабочкой», ведь по его словам я единственная так грациозно порхала с кинжалом в руке.
– Тебе вообще когда-нибудь удавалось развлечься? – не удержавшись, встрял в её рассказ парень.
– Смотря, что ты имеешь в виду под этим вопросом, – немного растерянно усмехнулась Джесс. – Киоши-сан никогда не ограничивал меня в деньгах, я была вольна в своих действиях, могла гулять целую ночь, посещать клубы, будучи несовершеннолетней, и бронировать лучшие места в кино. Но я никогда не отдыхала слишком долго – мне постоянно необходимо работать над собой. Тебе никогда не понять, каково это, расти в преступной группировке. Я встречалась с убийствами и несправедливостью каждый долбанный день. Отец всегда говорил, что мы на стороне правды, и я была искренне убеждена в этом. Мне не хотелось идти против закона. Но такова человеческая натура: когда ты окружён обществом с твёрдо устоявшимся мнением и сильным лидером, то неважно, насколько различны наши ценности, рано или поздно ты станешь частью массового сознания. Когда мне исполнилось шестнадцать, я впервые убила человека. В то же время мне сделали татуировку Danaus, прямо на щиколотки. Не слишком заметно, но искусно и аккуратно. Разглядывая этот рисунок около зеркала, я почувствовала, что отдала долг отцу.
– Так ты начала работать наёмным убийцей с шестнадцати лет? – не скрывая дичайшего удивления, спросил Такимура и получил утвердительный кивок в ответ. – А что насчёт эскорта? Как так вышло, что босс позволил своей любимой дочери спать с незнакомцами?
Джесс весело ухмыльнулась, и лишь кончики её ушей налились краской.
– Я никогда не продавала своё тело за деньги. Секс – лишь прикрытие, в ходе которого я либо добываю какую-то важную информацию, либо же избавляюсь от самого источника, другими словами…
– Убиваешь человека, – закончил за неё блондин и тут же издал смешок, представив эту до безумия странную картину. – Как ты это делаешь? – уже с неким азартом поинтересовался он.
– Экспериментирую, но иногда придерживаюсь чего-то из своей тактики, – подхватив резко повеселевшее настроение Такимуры, улыбнулась девушка. – Иногда незаметно вытаскиваю пистолет, простреливая человеку голову, а иногда вонзаю нож в грудную клетку. Но самое интересное происходит, когда я развожу жертву на БДСМ-практику. Вот тогда я могу вдоволь наиграться, придушив человека верёвкой или же ударив хлыстом так, что у него вылетает челюсть, – сопровождая ответ активной жестикуляцией, под конец Джесс не удержалась и громко расхохоталась.
Услышанные парнем вещи были ужасны и уж точно не приемлемы среди нормальным людей. Но Аято почему-то не испытал отвращения, а, напротив, подхватил безудержный смех блондинки, чуть ли не падая спиной на кровать.
– Это самое омерзительное, на что только способен отбитый психопат, – всё ещё посмеиваясь, парировал Такимура.
– Зато я совмещаю приятное с полезным, – игриво подмигнула Джесс.
– Кто бы знал, что моя сестра душит людей во время секса, – театрально взмахнул руками Аято и тут же замер, осознавая, что только что произнёс.
Девушка тоже вздрогнула, но на её лице растянулась самодовольная ухмылка. И она, не теряя времени, подловила блондина.
– Минут двадцать назад ты запретил мне называть тебя братом, а теперь и сам не прочь считать меня своей сестрой? – Джесс выжидающе изогнула бровь.
Это замечание застало Такимуру врасплох. Он и сам не успел поймать тот момент, когда перестал испытывать неприязнь к Джессике. Наверное, на его отношение повлиял рассказ девушки. И даже не само содержание этой жуткой, преступной истории, но та открытость и искренность, с которой Джесс поделилась ей. Аято и сам не был ангелом. А потому и от других он не требовал ровным счётом ничего. Но честность в последние несколько лет стала для него хорошим знаком, показателем того, что человек не видит в тебе врага. Хоть и с Джесс роль сыграло и нечто иное. Неужели родственные узы так глубоко заложены в нас, что оказывают своё влияние даже на подсознательном уровне?
