– Танака рассказал Кену о Danaus.
Как только Аято произнёс это, он сразу же спрятал лицо в ладонях. А Джесс, ошарашенная услышанным, застыла на месте, как вкопанная, и широко раскрыла рот. Выждав секунд десять, словно проверяя достоверность слов брата, она присела обратно на ступеньку и аккуратно переспросила:
– Он рассказал что?
Подняв разбитый взгляд на Эцуко, Такимура горько усмехнулся и шёпотом заговорил.
– Ты ведь знаешь, что Кен работает следователем. Хидэки случайно попался ему за воровством в магазине. Они обменялись парой слов, а затем мальчишка увидел в его кармане вот это, – Аято протянул сестре украшение.
– Тот самый кулон, – в удивление оторопела Джесс. – Он искал его несколько лет.
– Верно, – тут же подхватил её брат. – И нашёл. Чёрт знает, как этот полумесяц оказался у моего бывшего парня. Но заметив его тогда, Хидэки больше не мог думать ни о чём другом. В общем, они встретились в участке, и взамен на кулон он рассказал всё Кену о нашей группировке. В частности о том, что здесь нахожусь я. И, по всей видимости, обо всём узнал Киоши-сан.
– Невероятно…, – девушка была настолько озадачена, что не могла подобрать ни одного нормального ответа, а потому она и решила накинуться на блондина с обидой. – И всё это время ты молчал?
– А был ли смысл говорить тебе об этом раньше? Что бы ты сделала? Начала заступаться за своего папочку? – слова Аято громом раздались над ухом сестры, которая уже хотела возразить, но быстро передумала, ведь укор брата совершенно оправдан. – Да и я надеялся на то, что исчезновение Хидэки – обычные подростковые замашки. Перебесится и вернётся. Но сейчас я уже просто потерял всякую надежду на то, что увижу его вновь.
Такимура никогда особо не проявлял привязанности к тому развязному парнишке. Но это совершенно не означало то, что блондин не будет по нему скучать. Он скучал. Даже сильнее, чем можно было ожидать. Но ещё хуже становилось от других наваждений.
– Тогда не понимаю, – словно прочитав мысли Аято, подала голос Эцуко, – Судзуки же твой бывший парень. Почему Киоши-сан тронул Хидэки, но не сказал и слова тебе?
Блондин усмехнулся так, будто ожидал, что его сестра задаст именно этот вопрос. И ответ на него был более чем очевиден.
– Я никак не причастен к этому. Кен сам потребовал у Танаки информацию о Danaus, а мальчишка слишком сильно хотел вернуть единственную памятную вещь о матери. Виноваты во всё лишь двое. И боюсь, что отвечать придётся тоже двоим.
Такимура на секунду запнулся, словно в горле застрял комок. А Джесс не могла позволить себе поторопить брата, когда его ладонь так крепко вжималась в деревянную ступень. Но только Аято собрался с мыслями и уже сделал глубокий вдох, чтобы продолжить говорить, как вдруг по всему зданию раздался оглушительный писк. Встроенные в стены лампочки замигали жёлтым. Босс вызывал к себе.
***
В конце каждой недели Киоши-сан проводил небольшие собрания, предназначенные для всех членов Danaus, живущих на территории этого здания. Цель и важность таких групповых встреч можно было определить изначально. Для этого лампочки загорались с разными цветами и частотой мигания. Зелёные означали, что к боссу должны подойти все те, кому необходимо получить заказы наркотических средств. Дилеры узнавали о новых клиентах, безопасных точках сбыта и обсуждали прочие рабочие вопросы. Красный свет показывал наивысшую степень неотложности и серьёзности собрания. Он горел редко, но стоило его проигнорировать – Киоши-сан лично придумывал наказание для такой халатности. Поэтому алого цвета боялись, как огня. По нему становилось ясно: либо среди нас кто-то чужой, либо всем угрожает опасность, либо группировку вычислили и необходимо срочно уезжать. Хорошие вести красные лампочки никогда не приносили. Но помимо двух основных был ещё один цвет, добавленный позже уже самим боссом. Жёлтый, предназначенный для специальных лекционных собраний. На них члены Danaus слушали какие-то важные новости, проговаривали хором правила группировки и в очередной раз подвергались пропаганде, так умело внушаемой Киоши-саном. С одной стороны такие встречи должны проходить регулярно, но босс и без того подчинял и держал в узде огромные массы. А жёлтый свет мигал лишь тогда, когда внутри Danaus происходил какой-то раскол. Никто не говорил об этом вслух, но каждый про себя прекрасно всё понимал. Как и сейчас, спускаясь по широкой лестнице на первый этаж, Аято с Эцуко взволнованно переглядывались. Неужели, на исчезновение Хидэки прольётся хоть немного ясности?
– Закон един для всех! Именно законы и их соблюдение привели Danaus к процветанию. Верховенство закона никто не смеет отрицать! Так было, есть и будет.
Киоши-сан властно расхаживал по сцене актового зала. Перед ним человек сто смиренно выстроились в несколько рядов и, прижав руки по швам, внимательно слушают предводителя. Тот говорит без микрофона, но, благодаря тишине и его резкому тембру, слышимость идеальная.
– Запомните, вы имеете лишь то, что можете отдать. Остальное имеет вас! И вы обязаны служить во имя всеобщей стабильности. Иначе в наш мир придёт хаос. И не надейтесь, что он не затронет вашу жизнь.
Аудитория, как по щелчку, энергично закивала. Только двое не поддались цепной реакции. Аято не мог перестать думать о том, что же всё-таки произошло с Хидэки. А Джесс, будучи слишком озабоченной словами брата, не могла поверить в то, что Судзуки теперь в курсе всех их дел. Но ещё больше она терзала себя тем, что не узнала об этом раньше. Такимура не хотел делиться с сестрой такой важной информацией лишь потому, что был уверен, что она не поддержит его. Какая же чушь! И как сильно бьет под дых. Но неужели парень и впрямь не считает Эцуко близким человеком? А вдруг всё сказанное им – правда, и девушка, действительно, в упор не видит дьявольского лика отца? Джесс стоит в гуще толпы и еле заметно пошатывается. Беспокойства и споры вытрепали её так, что она чувствует апатию и отвращение ко всему вокруг. Метаться меж двух огней – самое изнурительное, что может случиться с человеком. Но хуже, когда ты одинаково сильно любишь этих двоих и до ужаса боишься их потерять.
– Никто и никогда не смеет выносить информацию, тем или иным образом касающуюся группировки, за её стены! – громко парирует правила Киоши-сан, и толпа мгновенно скандирует их за ним.
– Никто и никогда не смеет выносить информацию, тем или иным образом касающуюся группировки, за её стены!
Аято опускает голову в пол и насмешливо ухмыляется. Кто бы сомневался, что после произошедшего с Танакой босс не сочтёт обязательным вбить своей армии безвольных роботов эту программу.
Эцуко просто молчит, огорчённо прикусив губу.
– Любая ложь карается самым жестоким способом!
Очередной возглас, за которым следуют послушные голоса десятков.
– Любая ложь карается самым жестоким способом!
Правила Danaus проговариваются ещё несколько раз, прежде чем Киоши-сан удовлетворённо оглядывает толпу и, выставив ладонь вперёд, приказывает всем разойтись. Многочисленные ряды рассасываются так же быстро, как и выстраивались в самом начале собрания. Спустя полторы минуты галдежа и активных продвижений в сторону выхода зал пустеет. Босс сверяется со временем на наручных часах и самодовольно улыбается. Он уложился ровно в тридцать минут.
