Справа от лестницы шёл другой более узкий коридорчик. Туда Аято никогда ещё не проходил. Майя как-то говорила, что в этой стороне находятся туалеты и склад алкоголя. Вроде бы верно. Там всего три двери, одна из которых, как показалось Такимуре, немного приоткрыта. Аккуратно подойдя к ней, парень прислонился лицом к щели и тут же разглядел силуэт Киоши-сана. Мужчина что-то раздражённо доказывал Соичиро. Но на это раз их диалог был слышен предельно чётко.
– Я уже отдал тебе всю обещанную сумму, – голос босса отдавал какой-то злобой. – Так в чём проблема?
– Я слишком многим поплатился из-за этой чёртовой сделки, – не менее грозно отвечал отец Кена.
– Ты меня в чём-то обвиняешь? Думаешь, я виноват в том, что твоя семья раскололась? Хочешь сказать, я каким-то образом причастен к смерти Асами? Или это ты по моему совету таскал домой молоденьких любовниц? Поднимал руку на домочадцев лишь потому, что я велел вести себя так. Ах да, наверное, это из-за меня твой сын прыгнул в койку к Такимуре. А потом ты по моему настоянию выкинул их из дома. Какой чёрт тебя заставил поступить так с парнями? Кого в современном мире волнует чья-то ориентация?!
– Да плевать я хотел на то, что Кен гей! – слишком громко выпалил Соичиро, и Аято испуганно вздрогнул. – Но связать свою жизнь с этим оборванцем Арэто? Ни за что! Да и по договору я должен был выставить его за порог в восемнадцать. Так что, считай, просто нашёл подходящий случай.
– Ты очень критично относишься к нему, – несогласно фыркнул Киоши-сан. – Такимура неплохой парень.
– Что с него взять? Он не создан для нормальной жизни. А после пережитого им в детстве, я вообще сомневаюсь в стабильности его психики. Да и тебе легко говорить, сам взял к себе девочку, воспитал её, как тебе надо и радуешься.
– Ты прекрасно знаешь, что я не мог забрать сразу двоих! Аято был необходим мне именно взрослым, – судя по его тону, босс вот-вот готов был выйти из себя. – В общем, я устал слушать твоё нытьё. Говори, что тебе нужно и разойдёмся.
Соичиро на несколько секунд замялся, и Такимуре показалось, словно он чем-то шелестит.
– Тех денег, – наконец-таки заговорил он, – которые ты мне дал, хватит максимум на год. А сынка Арэто я растил больше десяти лет!
– Так вот оно что, – с заметной иронией усмехнулся Киоши-сан. – Всё дело в деньгах. Кто бы сомневался, что у Судзуки Соичиро могут быть иные желания. А ты оказался ещё более жадным ублюдком, чем я предполагал. Но если настаиваешь, то хорошо. Я перечислю тебе ещё миллион, – босс на мгновение примолк. – Только пожелаю тебе одну вещь. Не подавись.
– Уж не тебе об этом зарекаться.
Последнюю фразу Соичиро Аято уже не услышал. От всего, что он узнал, голова пошла кругом, и парень на шатающихся ногах забежал в туалет. Его вырвало почти сразу же, как только он закрылся в кабинке. Дымка перед глазами мешала встать, и блондину пришлось просидеть на вонючем и грязном кафеле ещё пару минут. Из коридора раздались чьи-то шаги. Алкогольный склад, очевидно, опустел.
“Так значит, моя чудом спасённая жизнь являлась частицей какого-то плана? Интересно, сколько же золотых гор пообещал Киоши-сан этому ненасытному уроду? Есть только один способ узнать правду. Надеюсь, возле дома Соичиро всё ещё растёт та огромная сакура”
***
Стрелка настенных часов перевалила за девять. На улице уже порядочно стемнело, и пора бы включить свет в гостиной, но Аято решил не рисковать. Если отец Кена сразу же поймёт, что к нему кто-то пробрался, он вызовет полицию, даже не заходя внутрь. А потому парню следует немного притаиться.
Но и стоять на одном месте, как истукан, невыносимо. Такимура итак, рассчитывая на раннее возвращение Соичиро, залез на его участок где-то после семи. А теперь, изнывая от волнения и нетерпения, находится в этом доме уже целых два часа. После того, как он был здесь пять лет назад, многое изменилось. Запрыгивать на сакуру в этот раз не пришлось – на первом этаже было открыто окно. Но Аято не смог удержаться, чтобы не подняться наверх и не зайти в их бывшую с Кеном спальню. Сейчас на её месте бильярдная. Парень мысленно похвалил себя за то, что успел забрать некоторые ценные и памятные вещи прежде, чем они оказались на городской свалке. Кто бы знал, что через каких-то пять лет из них в доме не останется ни одной. Все семейные фотографии, стоявшие на полках и тумбах, исчезли. Мебель в спальне новая, а в гостиной и коридорах ко всему прочему переклеены обои. На кухне теперь находится небольшая барная стойка. Наверное, алкоголь – единственное, с чем остался этот циник. Ну, если не считать денег. Но даже они не так сильно греют одинокую душу, как бутылка хорошего Бренди. Аято наливает полстопки и залпом заливает себе вовнутрь. Но только напиток, обжигая, проходит по горлу, как вдруг со стороны прихожей звучит лязг ключей.
Судзуки Соичиро, вполне удовлетворённый сегодняшней встречей с предводителем Danaus, наконец-то вернулся домой. Он не спеша разувается, снимает свой чёрный плащ и, поправив перед зеркалом отдающие сединой волосы, заходит на кухню. Тщательно вымыв руки, мужчина замечает, что шкафчик с алкоголем открыт. Подозрительно нахмурившись, он достаёт оттуда бутылку Hennessy и делает глоток прямо с горла. На барном столе Соичиро замечает грязную рюмку, которую, как ему показалось, он оставил с утра. Быстро вымыв её и поставив рядом со стеклянным сервизом, он размял плечи и вышел в коридор с каким-то необъяснимым напряжением. Прежде чем зайти в гостиную, мужчина прихватил с комода очки с горчичной оправой. За последние пару лет его зрение сильно ухудшилось, и посмотреть обычную программу по телевизору без дополнительных линз уже не получалось.
Войдя в открытые двери гостиной, Соичиро практически сразу щёлкнул по выключателю. Как только свет в комнате загорелся, в нескольких метрах от него предстал Такимура. Парень молча стоял, вытянув вперёд правую руку. Его ладонь сжимала Беретту.
– Одно лишнее движение, и, клянусь Богом, я нажму на курок.
Мужчина в ужасе содрогается. Квадратные очки выскальзывают из пальцев и бесшумно падают на ворсистый ковёр.
Спустя полчаса гостиная меняется до неузнаваемости. Все шторы завешаны. Свет приглушён до двух торшеров. А большой и довольно тяжёлый ковёр свёрнут возле телевизора. Тёмно-зелёный диван и кожаные кресла отодвинуты в разные стороны. А посереди голого линолеума стоит один единственный табурет. Соичиро Судзуки привязан к нему даже слишком надёжно – запястья и щиколотки туго стягивает верёвка. Каждый раз, когда он пытается шевельнуться, кожа протирается до крови. Его рот ничем не заклеен, но, несмотря на это, мужчина предпочитает помалкивать, ведь в руках Аято всё ещё пистолет. Блондин медленно расхаживает из угла в угол, то ли для большего запугивания Соичиро, то ли ради собственного успокоения. Конечно, внешне парень – эталон непоколебимости и самоуверенности, но в груди сердце бьётся в конвульсиях, умоляя покончить со всем как можно скорее.
– Ты собираешься убить меня? – спустя минуты три не выдерживает Судзуки старший. Его, казалось бы, грозный тон насквозь пропитан испугом.
