– Это самые бредовые слова, которые мне приходилось когда-либо слышать, – выдохнул младший, присаживаясь рядом с Аято и беря его руки в свои. – Ты ошибаешься, родной. Я вообще понятия не имею, что бы делал, не будь рядом тебя, – прошептал Кен, неотрывно смотря в голубые глаза. – Каждый день ты стараешься на износ, чтобы у нас были деньги. Ты пишешь песни и сочиняешь музыку. Прекрасную музыку. Ты готов часами работать в нескольких ресторанах, благодаря чему нам есть на что жить. Аято, ты, правда, делаешь многое для нас, и я это вижу. Вижу и ценю. Не представляешь, как, – договаривает младший, растягиваясь в широкой и ласковой улыбке.
– Спасибо, что считаешь так, но я не хочу давить на жалость, – тихо отвечает блондин, понурив свои плечи.
– Жалость?! – шокировано воскликнул Кен, в негодовании всплеснув руками. – О какой жалости ты говоришь? Я люблю тебя! Люблю, понимаешь? – обиженно вопросил он, опуская голову вниз.
Такая реакция Судзуки заставила Аято вздрогнуть. Прежде чем сказать что-либо, Такимура замялся и как-то стушевался. А Кен, пытаясь успокоиться, повернулся на стуле в другую сторону, оборачиваясь к старшему спиной. Шатен хотел выслушать Аято именно так, не смотря ему в лицо.
Погодя полминуты и собравшись с мыслями, Такимура всё же попытался аргументировать свои слова.
– Прости, что задел. Я до безумия люблю тебя и знаю, что ты точно также любишь меня. Но именно из-за этого я и боюсь стать обузой, которую ты будешь носить на своих плечах. Всё-таки ты полюбил меня, потому что я был рядом в сложные для тебя времена. Я помогал тебе и поддерживал, был наготове порвать глотку любому, кто причинит тебе боль. Но даже это всё не отменяет того факта, что удача редко бывает на моей стороне. Вдруг однажды мне не повезёт настолько, что я изменюсь в твоих глазах, стану обыкновенным балластом.
Слушая слова Аято и то, как его голос неуверенно подрагивал через каждое слово, Кен мысленно негодовал, желая как можно громче высказать своё несогласие. Но помимо этого внутри младшего возрастало чувство особого трепета, желание прижать блондина как можно ближе к себе и успокоить, подарить любовь и заботу, что угодно, лишь бы старшего больше не тревожили подобные волнения.
Всё ещё сидя к Такимуре спиной, Кен медленно и размеренно начал говорить:
– Знаешь, эти слова теряют всякий смысл хотя бы потому, что я не полюбил тебя в какой-то определённый момент. И причиной для моих чувств послужило не твоё благородство, не твоя загадочность, не твоя забота обо мне и даже не твоя доброта. Мне вообще кажется, что я всегда тебя любил. Ведь с самого первого дня нашего знакомства в моей груди зародилось нечто особенное, чувство, говорящее мне о том, что я должен быть рядом с тобой. Я ещё толком не знал кто ты такой, но уже понимал, что ты нуждаешься в ком-то, вроде меня, точно так же, как я нуждался в ком-то, вроде тебя. Я, действительно, любил тебя всей душою. А любил я тебя всегда. Я любил тебя, когда мне было семь, и я заставлял тебя слушать свои бесконечные лекции о звёздах. Но ты слушал, даря мне веру в свою значимость. Я любил тебя, когда мне было десять, и я отчитывал тебя за каждую драку, чувствуя себя старшим братом. На самом деле, я просто хотел, чтобы ты перестал встревать в неприятности хотя бы ради меня, ведь лишь от одной мысли, что тебе могут навредить, моё сердце охватывала непомерная паника. Я любил тебя, когда мне было шестнадцать, и я уже отчаянно бредил тобой, настолько, что, в конце концов, не выдержал и поцеловал тебя. Помнишь? С самого начала и по сей день моё сердце питает к тебе искренним чувством любви. И в горе, и в радости, в беззаботное время и в часы неописуемой боли. Я любил, люблю и буду любить тебя. И, знаешь, я стану самым счастливым человеком, если сейчас, повернувшись, я увижу улыбку на твоём лице.
Выдохнув то ли с облегчением, то ли с какой-то доброй грустью, Кен развернулся и увидел перед собой Аято, внутри которого в этот момент разбушевалось множество чувств и эмоций. Губы блондина растянулись в счастливой улыбке, а в его лазурных глазах стояли капельки слёз. Он резко поднялся из-за стола, заставляя Кена встать следом за ним. Парни подошли ближе, и когда Аято притянул младшего к себе, они прикоснулись друг к другу лбами. Неотрывно смотря в карие глаза напротив, Такимура прошептал:
– Только ты можешь заставить меня воспрянуть духом и вновь увидеть причину жить. А эта причина сейчас стоит прямо передо мной, – нежно усмехнулся блондин. – Спасибо.
Крепко прижав к себе Аято, Кен сам еле смог сдержать слёз. Они простояли так, в обнимку, еще несколько молчаливых минут, во время которых парни размышляли обо всём, сказанном ими друг другу. Но вскоре Судзуки оторвался от старшего, заботливо говоря:
– Тебе надо поесть, – заявил Кен, подходя к пакету с продуктами и доставая оттуда две пачки рамёна. – А то на голодный желудок твоя голова начинает нести всякую чушь, – усмехается младший, получая недовольный возглас в ответ.
Приготовив лапшу на скорую руку, парни принялись за долгожданный ужин. Точно так же, как и Такимура, Кен сегодня ничего не ел. Вначале он засиделся за учёбой, а после решил изучить навороченную кухню. Она и впрямь включала в себя слишком много техники. Две огромные плиты, три духовых печи, фритюрница, большая микроволновка, устройство, по всей видимости, предназначенное для шоколадного фонтана, а также два блендера для приготовления смузи. И всё это находилось лишь в одной стороне кухни, другую же занимала уже совершенно другая техника. Такое разнообразие не могло не поразить даже профессионального повара, что уж говорить о Кене с Аято. Впрочем, с невеликим количеством продуктов большинство техники им попросту не понадобится. Как и сейчас, парни попросту приготовили лапшу быстрого приготовления. Однако, как ни странно, вкус у рамёна получился дивный. Кен с Аято доели всё за считанные минуты, после чего сразу же принялись за уборку кухни.
За окном уже стемнело, а небо этим вечером оказалось на удивление очень чистым для центра города. На тёмном полотне были видны практически все звёзды, что не могло не обрадовать Кена. Но в окно сильно не налюбуешься, а поэтому младший предложил Аято пойти на балкон. Вид оттуда должен был открываться ну просто чудесный. А свежий воздух поможет убрать усталость и боль в голове.
Зайдя на балкон, парни стали молча лицезреть ночное небо. Все звёзды казались такими родными, словно являлись старшими братиками и сестричками, которые росли на протяжении всей жизни вместе с Кеном и Аято. Это всё навевало тёплые чувства о прошлом, заставляя ребят снова вернуться в детство.
Однако как бы здорово не было на широком балконе, парни не смогли простоять там очень долго. На улице уже который день тянулась зима. А значит, холод пробивал до костей, особенно ближе к ночи. Зайдя обратно в спальню и закрыв за собой дверь на балкон, парни плюхнулись на кровать, пытаясь согреться в пушистой постели и горе подушек. Они как можно ближе прижались друг к другу, смотря в потолок. Кен молча проводил своей ладонью по чёрной футболке Аято, чем вызывал приливы мурашек на теле блондина. Внезапно, размеренное дыхание Судзуки прервалось, а парень, убрав ладонь с тела старшего, заговорил.
