— По-вашему лучше не смотреть, а ворочать трупы вместе с ними? Нет уж.
— Лучше было бы продолжить опрашивать людей, как два дня назад. Пойти куда-нибудь, — ответил друид. — Вдвоем.
— Вы мешаете записывать, — шикнул Жак Робен. Паренек с листом бумаги стоял недалеко от нас и строчил.
— Еще один лишний человек в этом подвале, — прокомментировал друид присутствие парнишки-посыльного.
— Лишний?! Только я здесь и занят делом! Остальные болтают и болтают, но никто не записывает, к каким выводам все пришли. Правильно сказал месье Фламель, я сегодня здесь очень пригожусь, — пробурчал он и посмотрел на меня. — Скажите ему мадемуазель Морель.
— Не приставайте к мальчику, месье Дюбоис.
— Я не мальчик!
Друид только головой покачал, и мне захотелось присоединиться. Паренек нашел неудачное время, чтобы заявить о себе, да к тому же еще и обидеться.
Сейчас даже стоять в мертвецкой было неуютно, и уж тем более неприятно обсуждать что-либо. Целители потратили почти час на то, чтобы осмотреть тела и поспорить! Хотелось уже просто уйти и подышать свежим воздухом. Остальные как-то держались, целители так вообще вели себя как дома и их не смущал ни запах, ни вид тел.
В открытую дверь заглянул незнакомый стражник.
— Эй, Брюн! Капитан сказал, что не сможет спуститься. Так что сам закругляйся и потом с докладом к нему.
Жиро выругался.
— Ладно, — Брюн шмыгнул носом, который отливал сине-желтым после нашей драки в таверне. — Месье, рассказывайте по порядку. Что заметили?
— Да что тут рассказывать? — первым заговорил рыжебородый Жерар. — Тела очень чистые, подготовленные, можно отдавать служителю.
— Не ожидал… Спасибо! Я их заберу! — служитель в умилении сложил руки у груди.
— Пока рано, простите, — осадил его Жиро. — Наш человек, который осматривал тела, не мог выяснить готовили их к бальзамированию или нет. И по какой причине в них не было жидкости.
— Ну тут можно многое предположить, — снова взял слово Жерар. — Человек состоит из жидкостей. И верный баланс — признак здоровья. В нашем теле четыре основополагающие жидкости, а значит для начала четыре причины их отсутствия…
— В телах почти нет крови.
— Все дело в балансе необходимом для здоровья…
— Хотите сказать, что им выпустили всю кровь, чтобы они стали здоровее? — спросила я.
— Кто знает? Но удержание баланса жидкостей достигается соблюдением диеты и кровопусканием, — пояснил Жерар и сложил руки на животе. — Насколько у них были запущенные случаи, мы не знаем. Возможно, крови в организме было слишком много.
Другие целители покивали и только месье Фламель усмехнулся.
— Одно можно сказать точно, пускали кровь люди, давно практикующие это занятие, — закончил Жерар.
— Например, целители? — поинтересовалась я.
— Вполне возможно, — согласился месье Фламель. — Еще мясники и алхимики.
— А алхимики-то причем? — удивился Брюн.
— При том, юноша, — заговорил снова Жерар. — Что они экспериментаторы. И с чем только не забавляются, в том числе и с кровью, взятой у человека в сознании.
— Месье Жерар, вы делаете алхимиков порождением бесов. — Месье Фламель обернулся в нашу сторону. — Замечу, что алхимики зачастую экспериментируют на себе, и кровь пускают тоже себе. Уж поверьте.
— А почему вы решили, что вообще пускал кровь кто-то из алхимиков или целителей? — вдруг спросил друид.
— По надрезам на руках. Они все находятся на сгибе локтя, на большой вене. Вы можете посмотреть, — предложил месье Фламель. — А как к вам обращаться, простите?
— Жан Дюбоис, — неохотно представился хозяин леса.
— Вы, случайно, не друид? — Глаза месье Фламеля, как и остальных вдруг приобрели странный блеск и засветились почти кровожадностью.
— Ясно. Что-нибудь еще скажете? — обратил на себя внимание Брюн.
— Только что все смерти насильственные, — ответил Жерар и другие целители опять закивали.
— А подробнее?
— Всех представленных нам мертвецов убили. В основном ударом по голове.
Я вцепилась в руку друида, и несколько секунд смотрела в одну точку. Кажется, Брюн не так давно говорил, что пока наших трупов не признали убитыми, мне нечего бояться. А что теперь?
Тюрьма, виселица? Но я же не хочу!
— Ан-Мари! — дернул меня друид. Его рука странно побелела, а он стоял, мужественно стиснув зубы.
Пальцы разжались сами, и я в отупении перевела взгляд на целителей, потом на Жиро и снова вернулась к друиду. Он придерживал свою руку и, вероятно, сцепил зубы, чтобы не застонать от боли. Эта конечность у него страдала не раз и не два. И чувствую, она не заживала еще с первой нашей встречи.
— Простите.
— Переживу, — он выдохнул. — Наверное. Если не будете повторять.
И хотелось бы съязвить, но где взять на это силы, если все мысли о тюрьме. Мне сейчас очень не помешало бы накапать пустырника. В ведро.
— Месье Дюбоис. — К нам шагнул Жерар. — Невероятно приятно с вами познакомиться.
— Не могу ответить взаимностью, — непрошибаемый друид преодолел боль и сложил руки на груди. — Мне трудно разговаривать с людьми, которые приезжают за «одной травкой» на телеге.
— Это было всего однажды. Да и что страшного, что я собрал немного цветов для настойки…
— Целую телегу редких трав, — перебил друид. — Вас нельзя пускать дальше городских ворот, а я почему-то до сих пор разрешаю приходить к реке. Пересмотреть этот пункт договора, что ли?
Хозяин леса задумчиво погладил бороду, и целитель шагнул назад. В его глазах читался страх, без преувеличений. Жерар поклонился и сразу развернулся к двери. Даже не попрощался и не оглянулся.
Самое бы время узнать, чем их так запугал друид, не только же запретом на прогулки в лесу? Но я боролась с своим воображением, которое все подсовывало и подсовывало решетку или петлю.
— Ан-Мари, — окликнул меня Жиро, он успел уйти к двери, пока я наблюдала за бегством почтенного лекаря с животом и переживала. — Идёмте, у меня есть новости о Клоде.
Оставшиеся целители переговариваясь тоже пошли к выходу.
Брюн повел нас с друидом не в само здание стражи, а на задний двор. Если так можно назвать закуток среди глухих стен.
Даже озноб пробрал. В это место на прогулку как пить дать выводят заключенных. Камень со всех сторон так и давил.
Правда, голубое небо над головой позволяло вспомнить, что и здесь есть хорошее.
«Такой настрой очень поможет, когда меня посадят», — подумала я и глубже задышала от нервов. Вот, кстати, воздух здесь был приятно свежим, особенно после мертвецкой.
