- Ничего страшного. Теперь все нормально?
- Да.
Он пошарил рукой во внутреннем кармане куртки и протянул мне сложенный квадратом, отутюженный платок.
- У тебя кровь идет из носа.
Я кивнула и, взяв платок, приложила его к верхней губе. Потом отняла, оглядывая красные пятна.
- Где Маргарита Васильевна?
- Я здесь, - княгиня сидела тут же, раскинув полы своей необъятной, бурой шубы. - Вы готовы ехать домой, Вера?
- Мне очень жаль.
- И мне. Но здесь есть и моя вина. Я знала, как вам будет тяжело, и все же решила вам помочь.
- Спасибо. Но это я переоценила свои силы и...
- Знала? - Михаил обернулся. - О чем знала?
- Это не просто фобия полета, Миша, - княгиня отвернулась. - Впрочем, это не мое дело.
Я коснулась плеча Михаила, и он посмотрел на меня.
- Я думала, что теперь все получится, но... ошиблась. Я не могу... не могу сесть в самолет, - даже говорить стало больно, но правда должна была прозвучать сейчас. Я хотела, чтобы он знал, почему здесь у меня не выходит быть сильной. - Мои родители погибли в авиакатастрофе пятнадцать лет назад.
Михаил не сказал ничего. Мягко привлек меня к себе, а я уронила голову на его плечо и замерла. Объявили посадку. Он отстранился.
- Поговоришь со мной, когда я вернусь? - спросил, отступая и поднимая с сидения свою сумку.
- Хорошо.
- Не отводи глаза.
- Мне стыдно.
- Стыдно повторять это слово без конца, - Михаил закинул сумку на плечо и снова подошел ко мне. - Посмотри на меня.
Я нехотя подняла голову. Он шагнул ещё ближе и поцеловал меня в висок. Мне захотелось плакать, но я только зажмурилась и прижала платок к носу.
- Андрей заедет за вами. А послезавтра я вернусь.
Михаил ушел, больше не сказав ни слова. Я села рядом с Маргаритой Васильевной.
- Мне очень жаль, что из-за меня вы не увиделись с родственниками.
Княгиня пожала плечами и ничего не ответила. Через двадцать минут, за которые мы не перебросились и словом, к нам приехал Андрей. Он отнес в машину багаж, болтая без умолку, но я отвечала односложно, и он, видимо, помня, о таких моих ступорах, замолчал. До поселка мы добирались в тишине.
Выгружая вещи во дворе, он поровнялся со мной и спросил тихо:
- Все нормально?
- Наверное, - равнодушно ответила я и ускорила шаг.
- Тебя никто не обидел?
- Нет.
- А почему ты не полетела?
- Потому что боюсь.
- Серьезно? - удивился Андрей мне в спину. - Никогда бы не подумал, что ты чего-то боишься. Обычно только за кого-то.
На крыльце я помедлила и, грустно улыбнувшись, обернулась.
- Клин клином вышибают.
Андрей ничего не понял, и в ответ просто расплылся в улыбке.
- Пошли, - я махнула рукой. - Попьем чая.
Маргарита Васильевна уже вошла в дом. Повесила шубу, скинула сапоги. В гостиной заболтал телевизор.
- Здорово вы тут все украсили, - Андрей, войдя в дом, поставил на пол сумки и огляделся. В прихожей мы ограничились гирляндой в виде сплетенных между собой еловых веток - протянули их вдоль дверных проемов, да повесили бубенчики на бра. Вышло минималистично, но изыскано.
- Разувайся, я тебе покажу нашу елку.
Но не успела я сделать и шага, как из гостиной навстречу мне вышла Маргарита Васильевна. Выглядела она растерянной. И вопрос ее прозвучал, как гром среди ясного неба.
- Вера, а где Миша? Я никак не могу его найти.
На следующий день я повезла Маргариту Васильевну к врачу.
- Надеюсь, вся эта суета того стоит.
Я захлопнула дверцу машины и оглянулась. Княгиня стояла под вывеской медицинского центра имени С.И. Рахвиятова, спиной ко мне. Я вздохнула и, спрятав ключи от машины в карман, подошла к Маргарите Васильевне.
- Вы сами настояли на немедленной диагностике. Можно отложить процедуры на месяц, как сказала Лидия Алексеевна. Она бы провела дополнительные тесты, и тогда...
- Ничего не изменится, - отозвалась княгиня и шагнула вперед, к дверям центра.
- Вы о чем-то не хотите мне говорить.
На приеме у невропатолога Маргарита Васильевна попросила принять ее без меня. Я зашла позже для того, чтобы сообщить Лиде о своих наблюдениях. Маргарита Васильевна в это время из кресла пациента пересела к двери, на скамейку, и внимательно слушала мой рассказ. Я упомянула, что княгиня часто путает местоимения, обращаясь ко мне (и не только ко мне) то на "Вы", то на "ты". Вспомнила и о том, что часто она не дослушивает обращенные к ней фразы, будто отметая их. И, конечно, особое внимание уделила вчерашнему инциденту. Маргарита Васильевна слушала молча. Лида задала мне несколько вопросов и потянулась к клавиатуре - начала составлять заключение, попутно озвучивая итоги приема. Доктор отметила ухудшение памяти, координации и восприятия, чего не наблюдалось на предыдущих приемах, и что соответствовало стадии легкой деменции.
- Так как вы человек образованный и были заняты в сфере, где главную роль играет умственный труд, изменения при диагнозе, который мы занесем в вашу карту, как предположительный, могут быть поначалу незначительны и незаметны, потому что мозг умеет приспосабливаться, натренирован обрабатывать большие объемы информации и закрывать пробелы,- Лида оторвала взгляд от экрана монитора, ее рука замерла над клавиатурой. - Через месяц мы проведем ещё одно тестирование, а вы должны будете вести дневник. Вера, тебе бы я тоже советовала...
- Вести слежку? - в голосе Маргариты Васильевны слышалась усмешка. - Лидия Алексеевна, я не хочу ждать месяц. Назначьте проверки сейчас.
- Это целый комплекс мероприятий...
- Пусть будет так. Я не хочу ждать.
- Хорошо... - доктор, откинув бумаги, которыми был завален весь стол, взяла в руки мобильный. - Тогда я позвоню Смолякову, это глава отделения неврологии одного уважаемого медицинского центра. Вера, ты, кажется, знакома с ним?
- Да, мы знакомы, - я кивнула. - Если он сможет принять нас сегодня, это будет замечательно.
Лида, в знак согласия, закрыла глаза.
И вот, через два часа мы были у дверей центра.
- Возможно, я не помню того, о чем должна тебе сказать, - ответила Маргарита Васильевна и, одной рукой взявшись за перила, а другой придерживая шубу, шагнула на лестницу. - Не люблю эти глупые тесты. Я гораздо больше доверяю аппаратуре.
Это же пожелание она озвучила Юрию Петровичу Смолякову на его предложение ответить на некоторые вопросы. Юрий Петрович, почесав лысину, мельком глянул на меня (в этот раз княгиня разрешила мне остаться и даже сесть рядом) и, сцепив пальцы в замок, уставился на свои руки.
