- Ты очень внимательна к людям. Миш, ты поэтому так за нее зацепился? - Соня снова подмигнула мне. - Осторожней, Вера, Михаэль у нас иногда сильно вредничает .
- Сонь, сядь уже и пей чай.
- Да стой! Я вам подарки ещё не отдала, - Соня протолкнулась к пакету и принялась выуживать оттуда свертки. - Бабуль, это новые очки, линзы по твоему рецепту.
- Спасибо, Соня. Из моего любимого салона?
- Конечно! Открой футляр. Видишь, в роговой оправе.
- Очень красиво. Спасибо.
- Не оденешь?
- Позже.
Соня закусила губу, пожала плечами и снова полезла в пакет.
- Вера - набор красок и палитра.
Я замялась.
- Соня, это очень дорогой подарок.
- А ты - замечательный человек. Лучший здесь. Бери, пожалуйста.
От уточнения про "здесь" мне стало неудобно. Я взяла коробку и, положив ее на колени, решила не открывать рот до конца представления.
- А это... - Соня выудила на свет зеленую пачку чая. - Тебе, братик. Успокаивающий. Заваривай перед сном. Или лучше с утра. И пей весь день.
- Соня, что ты опять натворила? - сухо спросила Маргарита Васильевна. - К чему этот цирк?
- Цирк? Нет, бабуль. Я ничего плохого не делала. И, кстати, не пересылай мне больше денег. Я неплохо заработала в этом месяце. Надолго хватит. До выставки.
Княгиня нахмурилась.
- Что случилось, Соня?
- Да ничего. Взяла и заработала. Что тут удивительного? Ну, мне пора.
- Соня, - дорогу ей преградил Михаил. - Куда ты опять влипла?
Художница подняла на него глаза и тихо, ровно ответила:
- Я никуда не влипаю.
- Ты уверена? Не как в прошлый раз?
- Когда ты избил ни в чем не повинного человека?
- Не повинного? Он тебя подставить хотел. Под статью. Ты забыла?
- Не забыла. И как ты его башкой об стену бил - тоже помню.
- Хватит! - резко оборвала их княгиня . - Соня, у тебя все хорошо?
- Да! И я опаздываю на свое "хорошо"! Я попозже обязательно приеду.
- Я буду тебя ждать, - Маргарита Васильевна кивнула внуку. - Миша, уйди с дороги.
Михаил, смерив сестру хмурым взглядом, отступил в сторону. Соня в дверях обернулась. Грустно посмотрела на брата и ладошкой похлопала его по груди.
- Извини, Миш. Но ты сам виноват.
Он ей ничего не ответил - сделал вид, что ничего не слышит. Соня вздохнула и помахала нам.
- Пока, ба. Пока, Вера.
- Пока, - эхом отозвалась я, и в столовой надолго воцарилась тишина. Со двора было слышно, как скрепят на колее шины.
Михаил протер лицо руками. Княгиня взяла чашку с чаем и, поднося ее к губам, произнесла спокойно:
- Оставь ее в покое, пожалуйста.
- Она опять что-то придумала, - Миша обошел стол и занял свое место. - Я не понимаю, как с ней себя вести. Она - дура.
- Миша, хватит. Она разберется сама.
- А если нет?
- Значит, разберусь я.
- Тебе это надо?
- Надо. Тебе не надо.
Михаил раздул ноздри, искоса посмотрел на бабушку, которая с невозмутимым видом пила чай.
- Она живет за твой счет.
- Это мои деньги и мое дело. Не твое.
- Ясно, - Михаил, не успев сесть, оттолкнулся от стола и встал. - Пойду, пройдусь.
Маргарита Васильевна промолчала, но когда внук вышел, вздохнула и отставила чашку.
- Извини, Вера. Мне неприятно, что все это произошло у тебя на глазах.
- Это семья, - я пожала плечами. - Большая семья.
- Да... Брошенная семья.
- Мне жаль Соню, - осторожно заметила я. - Она всегда такая потерянная. Но старается быть веселой и радовать окружающих.
Правда, не сегодня. Напускное высокомерие совсем не вязалось с ее обычной жизнерадостностью и простотой.
- Мне тоже ее жаль. Но она не позволяет себя любить. А я не могла стать ей матерью.
- И не должны были.
- Она любит отца, который ушел от них. Она любит маму, которая их бросила. А меня она не приняла и не принимает. Я старалась, а потом устала. Я не могу любить ее так, как она этого хочет. А иная любовь ей не нужна.
- Со временем она все поймет, - мягко заметила я.
- Ей будет очень больно, если она поймет это слишком поздно, - грустно улыбнувшись, заметила княгиня. - Спасибо за завтрак.
- Вы хотите прогуляться?
- Нет. Лучше почитаем. Что-нибудь из нового. Мне нужно отвелчься.
Мы поднялись, и Маргарита Васильевна взяла футляр с новыми очками.
* * *
Выйдя из медцентра, я быстро спустилась по лестнице, за последней ступенькой перепрыгнула лужу и, остановившись, обернулась.
Сегодня Маргарита Васильевна была спокойна. Внешне, конечно, но держалась она хорошо. По дороге до клиники мы разговаривали о родном городе, вспоминали памятные места. У меня их оказалось не так много. Если честно, я вообще не помнила, когда последний раз гуляла по городу просто так, без цели. Княгиню это поразило.
- Ты не перестаешь удивлять меня, Вера. Ты многое пережила, но стоит ли так отгораживаться от жизни? Прикрываться чужими судьбами?
- Я ничем не прикрываюсь, - я пожала плечами. - Просто нашла свое призвание.
- Ладно. Не буду спорить.
Мы долго ехали молча и только у самой клиники Маргарита Васильевна вновь заговорила:
- Я практически уверена, что диагноз подтвердится. Мне немного страшно, но больше того - обидно. Что бы ни случилось - у меня всегда была я. Глупо жаловаться на болезнь в восемьдесят лет не бедной, не тусклой и не одинокой жизни, но сейчас я хочу. Обидно - столько сделать и к этому прийти. К немощности и слабоумию.
Ничего не ответив, я припарковалась напротив здания клиники и, вздохнув, посмотрела на княгиню в зеркало заднего вида.
- Моя бабушка умерла, когда мне было девятнадцать. Я долго болела, и она сидела со мной, не отходила ни на минуту и всегда поддерживала и буквально, и морально. На свои болячки не обращала внимания. А когда я встала на ноги, слегла она. Онкология, вовремя не выявленная, убивает быстро и мучительно. Я была при ней, и дома, и в хосписе, куда пошла добровольцем. Когда не помогала бабушке, помогала другим. Там были люди много моложе ее, жалевшие не о том что прошло, а то, чего не будет.
Маргарита Васильевна нахмурилась.
- Я думала об этом, когда восстанавливалась после инсульта. Удивлялась, обижалась, паниковала - почему со мной и так рано. Ведь столько всего требовалось сделать, стольким я была нужна, - она отвернулась к окну. - Обидно... Да нет... Уже не обидно. Я все сделала, как должно. Теперь очередь других.
