Врач отделения интенсивной терапии, высокий худой мужчина с тяжелыми веками, устало оглядел нас.
- Да, поступала, - вздохнул, ответив на наш вопрос. - Будем наблюдать. Пока все стабильно..
- Пока? - переспросил Михаил. - А когда станет ясно, что "совсем"?
- За ночь, - врач пожал плечами. - Возраст. Перенесенный инсульт. Альцгеймера. Чего вы хотите? Пока стабильно. Завтра утром позвоните.
- Только утром? А раньше?
- Сидеть здесь не надо, молодой человек. Бабушка ваша жива, в сознании. Высокое давление. Будем выводить. Идите.
Миша стоял, опустив голову. Я коснулась его плеча.
- Погоди... - и, скользнув вперед, встала между доктором и дверью, ведущей в отделение.
- Девушка, что вы в самом деле?
- Простите, пожалуйста, я - сиделка госпожи Белоозеровой. Я раньше работала в хосписе и пойму, если вы ничего не скажите, но все же - каковы шансы?
Врач, поджав губы, покивал.
- Хоспис, значит... Ну что... Нормальные шансы. Если за ночь второго приступа не будет, завтра переведем в палату. Все, девушка, идите. У меня и тяжелее больные есть, сами понимаете.
Я вернулась к Мише, взяла его за руку.
- Она справится. Если сейчас ничего серьезного, то ночью, под капельницами и лекарствами, она быстро прийдет в норму.
Миша кивнул, попятился и сел на скамейку. Заговорил глухо, хрипло.
- Деду делали операцию. У него был гайморит. Что-то откачивали, делали проколы, - Михаил сцепил пальцы в замок так крепко, что побелели костяшки. - Обычная операция. А через два дня он умер.
Я прижалась к его плечу.
- Сейчас никаких операций не будет. Это транзиторная ишемическая атака. Все пройдет.
- А чем она вызвана? Стрессом? - Миша внимательно посмотрел на меня. - Из-за этой передачи?
- Вероятно, - не чуя подвоха ответила я. - Совокупность факторов - переживания из-за болезни, за тебя, из-за Сони... Одно наложилось на другое и...
- Понятно, - перебив меня, Михаил резко поднялся.
- Ты куда?
- К сестре.
- Миша, стой! - я схватила его за руку. Он обернулся и хмуро глянул на меня. - Зачем?
- Чтобы в глаза ей посмотреть. Чтобы спросить, чего она хотела добиться этой показухой. Такой ответ устроит?
- Миша, просто позвони ей. И скажи, как есть.
- Со своей семьей я разберусь сам, - он резко выдернул ладонь из моих пальцев и, отвернувшись, пошел прочь. Я закусила губу, глядя ему вслед, точно зная, что наломает дров, если не сдержу его.
Бросив извиняющий взгляд на двери реанимации, я перекинула дежурную сумку через плечо и поспешила за Белоозеровым.
Вере в добро пришла пора учиться быть настойчивой.
Мы молча сели в машину, молча поехали к Соне. Меня настораживала эта тишина. Лучше бы Миша ругался, буйствовал так, как умеет, а не с каменным лицом сосредоточенно наблюдал за дорогой, будто только это его и занимало.
- Ты уверен, что твоя сестра будет дома? - спросила я, уже начиная бояться угрюмого молчания собеседника.
- Уверен, - отрывисто ответил он и плотно сжал губы.
Было уже довольно поздно - за полночь. По пустым дорогам до Сониного дома мы добрались минут за пятнадцать. Миша вышел первым, хлопнул дверью. Ко мне не обернулся, ничего не сказал. Я вышла следом. Он, заслышав мои шаги, только и сделал, что вскинул руку с ключами и, так и не удосужившись повернуться, закрыл машину.
У двери, ведущей в подъезд, мы стояли долго. Миша, прислонившись к косяку, смотрел прямо перед собой и в домофон звонить не собирался. Я молча стояла рядом, не решаясь спросить, какого черта Михаил не наберет номер квартиры. Ясно, что добивался эффекта неожиданности, но выглядело это глупо. К тому же я уже порядком замерзла.
- Слушай... - начала было я, но тут домофон пискнул, и дверь открылась. Вышедший нам навстречу мужчина от неожиданности остановился, глянул на нас растерянно. Миша мигом перехватил дверь, давая понять, что от незнакомца ему ничего не надо. Мужчина кашлянул и заторопился прочь, оставив в воздухе стойкий запах алкоголя. Я шагнула за Мишей.
- Ты могла бы остаться в машине, - сказал он, пока мы ждали лифт.
- Я помешаю?
- Нет. Но зачем тебе быть свидетельницей скандала? Или, - он обернулся и мрачно посмотрел на меня. - Ты мне не доверяешь?
- В плане?
- Думаешь, я смогу поднять руку на собственную сестру?
- Я просто хочу быть рядом. Ты сейчас не в том состоянии, в котором я готова бы была тебя оставить.
- Значит, я прав, - Михаил шагнул в кабину.
Я нахмурилась и зашла следом.
- Я не понимаю, зачем ты приехал сюда сейчас. Вот и все.
Миша мне не ответил. Мы вышли на седьмом этаже и свернули направо. Звонить Михаил не стал - забарабанил по металлической двери так, что задрожали стекла в дверях тамбура.
- Кто там? - услышала я тонкий голосок Сони.
- Я! - рявкнул Михаил.
На довольно длительное время, достаточное, чтобы понять, что нас впускать не собираются, воцарилась тишина. А потом Михаил так ударил в дверь ногой, что я попятилась, на самом деле испугавшись.
- Открой!
Щелкнул замок. Миша схватился за ручку и, рывком распахнув дверь, вошел. Я прошмыгнула за ним и сразу же шагнула в сторону - прихожая была узкой и тесной.
- Что это ты среди ночи явился, братец? - Соня, в длинном, до колен, свитере и вязанных носках, плечом подпирая арку, ведущую в гостиную, скрестив руки на груди, смотрела на брата. С насмешливой издевкой, с высокомерием и превосходством. Как ученица средней школы, которая пила пиво на глазах у родителей и теперь считала себя достаточно взрослой и самостоятельной, чтобы не бояться выговора и наказаний.
В прихожей горел свет, а в гостиной - только экран большого телевизора.
- Ты какого черта наделала? - процедил Михаил с порога.
Соня усмехнулась.
- Смотрел, значит. Гостил у бабушки? Ну, конечно, тебе она всегда рада. Куда мне...
- Куда тебе? - Миша сделал шаг вперед, сжимая кулаки. - Ты чем думала?
- Головой! - вскричала Соня. - Сказал, чтобы зарабатывала сама! Сама и заработала!
- Белье грязное продала? Этим и живёшь?!
- А тебе какая боль? Моя жизнь! Чем хочу, тем и торгую!
- Ты понимаешь, что все это видела бабушка?! Всю грязь ты ей на голову вылила!
- Да ей плевать! Ты же у нее главный чистоплюй!
- Идиотка...
Миша отвернулся, скрипнув зубами. Соня всплеснула руками.
