Медсестра отступила в сторону, пропуская меня в палату, что-то сказала, едва ли не с угрозой, но я в этот раз не поняла ни слова.
Дверь закрыли, а я замерла у его кровати. Здесь тоже уже был выключен основной свет, горели только лампочки у койки. Миша, приподнявшись на локте, чуть повернув голову в мою сторону, смотрел, не мигая, устало, измученно, с восхищением, изумлением и тоской, так, что под взглядом этим мне захотелось умереть, только бы он, этот мужчина, был счастлив всю свою оставшуюся жизнь.
- Ты прилетела, - тихо, хрипло произнес он, едва размыкая губы. Пластыри на углах шрамов, почти незаметных из-за катастрофического отека, затопорщились, когда Михаил попытался улыбнуться.
- Не надо! - я подскочила к нему, испугавшись, что он захочет подняться, и, положив ладони на его плечи, чуть толкнула назад. - Лежи. У тебя трубка дренажная сорвется.
Он мягко откинулся на приподнятое изголовье и, едва заметно улыбаясь, оглядел меня, склонившуюся над койкой. А я изучала его лицо. Правый глаз чуть заплыл, склера была красной от кровоизлияния. Про район скулы вообще лучше было не говорить. Я осторожно коснулась виска, убирая мокрые от пота волосы, запустила в них пальцы, аккуратно заведя за ухо.
Миша прикрыл глаза.
- А я думал, мне почудилось, - сглотнув, прошептал он.
- Что? - тихо спросила я, гладя его шею.
- Твой запах. Когда Соня вошла, пахло тобой, - он чуть зажмурился. - Как будто ты была рядом.
- Я рядом. Поспи. А завтра утром я снова приду.
- Нет.
- Стой! Миша, стой!
Ну что взять с этих мужчин, которые, даже будучи уставшим, ранеными, разбитыми, находят в себе силы затащить женщину к себе в койку?
Михаил развернулся и, обхватив меня поперек туловища, повалил на себя. Истошно запищала передвижная станция.
- Осторожно! Миша! Ну какого... - я заворочалась, схватила его за руку, поправляя датчик. Кто-то поспешно зашлепал по коридору. Станция, мигнув, заткнулась. Мы замерли, но и шаги затихли.
- Совсем сдурел? - прижавшись к плечу Михаила, я запрокинула голову и недовольно посмотрела на него.
- Мне нехорошо, но я не немощный и не умирающий.
- Вижу. Мог бы и не выпендриваться. А языком еле ворочаешь.
- Ложись удобней.
Я чуть отодвинулась к краю, рука Михаила легла на мои бедра.
- Осторожно, - тихо произнёс он. - Не упади.
- После самолета я уже ничего не боюсь.
- Прости меня. Я должен был быть рядом.
Он говорил уже настолько невнятно, что я едва разбирала слова. Забравшись под одеяло, я положила руку ему на грудь, теплую под тонкой больничной рубашкой.
- Спи. Не уйду, пока не выгонят.
- Не выгонят.
- Тебе удобно?
- Идеально. Не плачь.
- Откуда знаешь?
Он промолчал, глубоко вздохнув. Я закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы. Сказать надо было так много, а слова не шли с языка.
Но чего мне теперь бояться?
- Миша, прости меня. Прости, что все так вышло. Я люблю твою жизнь, твой выбор, каждое решение и каждый шаг. Люблю твою целеустремленность и открытость, силу и нежность, твою внимательность и участие. Люблю тебя, всего целиком. И ты все, чем я могу дорожить теперь.
- Солнце мое... - он погладил меня по спине и заговорил медленно, через боль. - Я думал вчера, когда лежал в коридоре и смотрел в потолок, что вот сдохну сейчас, а на самолете с тобой так и не полетаю. А они все бегали вокруг, бегали... Вера... Господи, как рядом с тобою хочется жить.
Через несколько минут в палату вернулась медсестра. Я хотела было вскочить с койки, но Миша прижал меня к себе.
- You have to leave, miss(6), - строго заметила женщина.
- She will stay here, - не без напора ответил Михаил. - This is my future wife.(7)
_____
*(1) У вас ещё посетитель. Вы не устали?
*(2) Я бы хотел отдохнуть.
*(3) Скажите ему, что это его вера.
*(4) Вера?
*(5) Впустите её, пожалуйста.
*(6) Вам следует уйти, мисс.
* (7) Она останется здесь. Это моя будущая жена.
- Заедем в стейк-хаус? - спросил Михаил, постукивая пальцем по рулю и глядя на светофор.
- Нас же накормили перед выпиской.
- Пюре с пюре? Я такими темпами выпаду из весовой категории.
- Тебе ещё две недели нельзя есть жесткую пищу.
- Да не парься. Все будет отлично. Ну, неприятно, но жевать можно.
- Причем тут неприятно? Тебе кости собирали по кусочкам. Дай им нормально срастись, иначе тебя неизвестно когда выпустят на ринг.
Михаил пожал плечами, ничего не ответив. Я внимательно посмотрела на него.
- Миша? Я чего-то не знаю?
- Есть одна проблема...
- Из-за имплантов?
- Нет. С этим все отлично.
- Так что? Последствия сотрясения? Кровоизлияние все-таки было? Ты будешь говорить или нет?
Михаил медленно тронулся под зеленый сигнал светофора, поднял свободную руку и постучал по виску
- Проблема с глазом. Опять образовалась гематома.
- И что? - тихо спросила я. - Почему ты не сказал сразу? Это серьезно?
- Высока вероятность образования глаукомы. Если она существенно повлияет на зрение, я должен буду выбирать - оставить ринг или учитывать риск того, что после любого боя могу остаться без глаза.
- О, - тихо сказала я и откинулась на спинку кресла.
Михаил искоса посмотрел на меня.
- Буду ходить с повязкой, как пират.
- Ты серьезно?
- Весьма. И все же надеюсь, что эта мерзкая хрень в глазу не вырастет. Короче, поехали, поедим и домой.
- Миша, - я смотрела в окно, на пальмы вдоль дороги. - Раз уж сейчас время для откровений... К тебе приходила твоя мать, когда ты отходил от анестезии.
