Ветеран же, убедившись, что птенцы наконец оказались под должной опекой, молча отвернулся от них и качнувшись, сделал шаг назад.
Камера вновь изменила ракурс отлетев почти к ограждению торговой палубы – теперь зритель наблюдал за происходящим сбоку, отчего вся картина приобретала некий налёт героизма, словно это была финальная сцена какого-то боевика.
Противников – птицу и наплывавшую на него массу, разделяло всего несколько метров и уюс, старавшийся сохранять дистанцию, покачнулся, пятясь назад. Выставленная назад нога блеснула металлом и Игорь, невольно прикусивший от волнения губу, вздрогнул, отведя глаза в сторону – вместо лапы у птицы был протез.
Трубка светлого метала заканчивалась округлым наплывом, из которого торчали три пальца с массивными когтями и не уступавшими им по солидности шарами суставов. При всей непохожести этой грубой, по сравнению с рукой человека, конструкции, Игорь невольно узнавал общие черты, присущие изделию ЭнФов.
Зацепившись когтями за палубу уюс подтянул тело, скользя здоровой ногой. Новый шаг – было видно, что он торопится, желая как можно скорее оказаться на лестнице, но тесто не отставало. Накатываясь на палубу медленными и тягучими волнами, оно неспешно поглощало пространство, выбрасывая в стороны новые ручейки побегов. Птица, и это было хорошо видно со стороны, двигалась гораздо быстрее – у человека не было никаких сомнений в благополучном, для защитника, исходе, но ручейки, выплеснутые из основной массы, имели совершенно другое мнение. Стенами взметнувшись вверх, они окружили уюса с двух сторон, скрывая его из виду, а когда их желто серая поверхность опала, то перед Игорем предстал крупный, отчаянно дёргавшийся ком.
Возня, милосердно скрытая от глаз зрителей, длилась не долго и прежде чем Игорь, сжавший до боли в скулах зубы успел приподняться со своего места, напрочь забыв о своей роли зрителя, на поверхности кома появилось тело птицы. Лишённое большей части перьев, с множеством небольших ран, его словно выплюнули наружу, признав непригодным в пищу.
Уюс был ещё жив.
Ударившись о перила и оставляя на палубе широкий кровавый след – протез был вырван с мясом, он ещё нашёл в себе силы подползти к краю платформы. Свесив голову вниз ветеран что-то хрипло каркнул и, приподняв голову, окинул взглядом посадочные площадки. Это стало его последним движением – разом обмякнув птица замерла, продолжая мёртвым глазом следить за отлётом последних кораблей.
Камера ещё успела показать, как пара грузовозов, на чьих серых бортах виднелась тройка белых кружков, рванулась в коридор шлюза, но это уже были последние кадры репортажа. Картинка покрылась рябью помех, налилась белым светом и пропала, оставив Маслова неподвижно сидеть в свете начавших разгораться ламп.
– Они подорвали реактор, – пояснила Ролаша: – Часть техников, запертых в силовом отсеке, перевела его на ручной режим и вывела на критический уровень. Им удалось балансировать на грани до отлёта последних кораблей, после чего, – она замолчала, отдавая дань уважение смелости погибших.
– Да уж, – не зная, что и сказать на увиденное, Игорь покачал головой, примеряя на себя подвиг подорвавших себя птиц: – Наверное, я был не прав, считая пернатых трусами. Не знаю, смог бы я так.
– Перекусить хочешь?
– Просто воды, – он опять покачал головой, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного.
– Сейчас будет, – кивнув, подняла голову к потолку Ролаша: – Два-Семь. Второй давай, – и вернув взгляд на Игоря, добавила: – Он совсем короткий. Даже и не репортаж – просто запись с камер.
Свет начал гаснуть, а на появившемся экране проступил шар планеты.
– Тзуш, вторая планета системы Шу, – принялась она давать пояснения: – Аграрный мир на окраине владений кхарков. Единственная, где имеются формы жизни.
В пустоте рядом с Тзуш что-то заблестело и камера, увеличив картинку, показала странное образование, словно составленное из множества лепившихся друг на друга прозрачных кристаллов. Отдалённо оно напоминало друзу, но в отличии от виденных Масловым музейных образцов, иглы этого объекта торчали во все стороны не позволяя понять, или угадать, где у него перед, а где зад.
Картинка замерла, превратившись в стоп-кадр и Ролаша продолжила: – Это первая запись. Неопознанное тело появилось в Шу две недели назад. Вот так выглядела планета до появления объекта. Присмотрись, – подойдя к экрану она указала на разрыв в стене облаков. Видишь эти квадратики?
Присмотревшись, Игорь кивнул – сквозь прорехи белого одеяла проглядывали ровные квадратики плантаций, покрывавшие, наверное, всю поверхность планеты.
– Хорошо. Следующее изображение – вид планеты спустя неделю после начала вторжения. Два-Семь, давай.
Картинка сменилась, демонстрируя вид на планету куда с меньшего расстояния. С погодой в тот день фотографу, кем бы он не был, повезло – облака практически отсутствовали. Но если погода и благоприятствовала, то сказать чего-либо позитивного об увиденном было сложно.
На месте плантаций, радовавших глаз чёткостью и упорядоченностью своих линий, сейчас топорщился кристаллический лес, угрожая зрителю острыми гранями боков и тонкими иглами макушек.
– Всё, что удалось узнать, – продолжила Ролаша: – Так это то, что кристаллы перемещаются в пространстве скользя по линиям электромагнитных волн. Стоит им оказаться в системе, как они, безошибочно выбрав объект с наличием органики, начинают бомбардировку его поверхности. Достигнув цели и обнаружив искомое поблизости, они взрываются, заражая собой всё вокруг.
– А тот, первый вирус? – Оторвавшись от картинки, Игорь посмотрел на неё: – Он как перемещается? Так же?
– Механизм первого непонятен. – Покачала она головой: – Похоже на проход через гиперпространство, но сходство весьма отдалённое. Вернёмся к этому, Два-Семь? Ролик два, часть три пускай.
Теперь с экрана на человека смотрела поверхность заражённой планеты. Её поверхность, везде, куда бы он не посмотрел, покрывал ровный слой невысоких, едва до колена, прозрачно-синеватых кристаллов. Камера чуть повернулась и в кадре оказалось скопление камней, на вершине самого крупного из которых копошилась крохотная фигурка.
Последовавший наплыв принёс зрителю кхарка, сидевшего привалясь спиной к выступу скалы. Ещё одно увеличение и лицо ящера заняло весь экран, позволяя Игорю в деталях рассмотреть произошедшие с этим разумным перемены.
Ящер был слеп.
Большую часть его, похожей на морду крокодила головы, покрывали мелкие кристаллы. Их сплошная, полупрозрачная корка закрывала оба глаза и охватывала затылок, образуя нечто вроде шлема. Прямо на глазах Маслова рвущийся наружу кристалл пробил костяную чешуйку и выставив наружу острый конец, принялся расти, выбрасывая из себя тонкие ветки кристалликов-побегов.
Кхарк был ещё жив.
Приоткрыв пасть, он вывалил наружу покрытый коркой язык и попытался им, словно собака, дотянуться до нового очага боли. Чем закончилась эта попытка Игорь не узнал – камера, словно сжалившись над зрителем, повернулась в сторону возвращаясь к общему виду.
