Сказав это Савф исчез, а Игорь, как и был – в кресле, быстро поплыл вниз, зависнув над сходящимися бойцами.
Две армии – матово чёрная и ослепительно белая неспешно сходились и он, привлечённый небольшими, отчаянно дымившимися группками людей, двигавшихся перед светлым строем, невольно прищурился, стараясь разобрать происходящее. Стоило только ему это сделать, как он оказался ниже, зависнув едва не над самыми головами одетых в длинные и обильно украшенные одежды людей.
Идя впереди строя, они высоко воздевали шесты, на вершинах которых были укреплены фигуры Светлых Богов. Было видно, как жрецы, в том, что это именно они Игорь и не сомневался, широко раскрывали рты, распевая священный гимны. Сновавшие вокруг них служки то и дело подбегали к поставленным на колёса жаровням, которые катили одетые в чистые набедренные повязки рабы. Дождавшись нужных слов служки, швыряли на раскалённую поверхность пригоршни похожей на песок смеси и тотчас отскакивали в сторону, не желая угодить под столб дыма, немедленно выраставший над жаровней. Вернув взгляд на жрецов Маслов озадаченно хмыкнул – с его высоты было видно, как дым, густой стеной опускавшийся на головы воинов, обходил нёсших символы Богов людей.
– Боевые наркотики, – послышался голос не ставшего видимым, Савфа: – Жрецам незачем травить себя, им же в бой не идти, а солдатам лишняя ярость не помешает.
Стоило ему смолкнуть, как прорезавшийся звук донёс до Игоря слитный хор мужских голосов, выпевавший тяжёлую мелодию незнакомого гимна. Не понимая значения слов, жрецы явно использовали неизвестный диалект, он, слыша только их пение, почувствовал, как по его спине побежали мурашки, а руки сами потянулись к поясу, где должно было быть оружие. Понимание слов было лишним – он всем телом ощущал непреодолимое желание встать в строй святых воинов, готовых умереть ради великой цели.
Гимн на миг затих и в образовавшуюся брешь тотчас втиснулся другой звук, и он был хорошо знаком человеку.
Тонкое повизгивание сервоприводов, свист турбин, пощёлкивание редукторов – всё это, такое контрастное по сравнению со святыми песнопениями доносилось со стороны второй, чёрной армии. Потянувшись взглядом в сторону чёрной стены Игорь уже не удивился, когда та послушно придвинулась, позволяя детально рассмотреть составлявших её ряды бойцов.
Впереди, выставив из высокой травы округлые спинки тел, резво перебирали лапками многоногие паучки. Время от времени, словно проверяя верность своего курса, они приподнимали переднюю часть тел вверх и тогда в свете солнца блестели сочленения броневых пластин, защищавших брюшко, а ещё вспыхивали зелёными кругами линзы множества глаз, торопливо шаривших вокруг в поисках противника.
За ними, отставая на несколько метров, двигалась лавина небольших, человекоподобных машин, чьи верхние конечности, все четыре, заканчивались изогнутыми на манер кос, лезвиями. Демонстрируя готовность к бою, они взмахивали ими и тогда воздух, оказавшийся на пути смазанных кругов, жалобно вскрикивал, рассекаемый быстрыми ударами.
Следующий ряд, соблюдая всё ту же дистанцию от предыдущего, производил особенно мощное впечатление. Неспешно переставляя похожие на тумбы ноги, по равнине плыли массивные платформы. Вбивая в землю уцелевшую траву, они несли на своих слегка выпуклых спинах целый лес башенок-турелей, из узких амбразур которых торчали разноразмерные стволы. Эти шестиногие создания чем-то походили на морские корабли, волею своих создателей перенесённые на эту равнину.
Замыкали общее движение три высоченных человекоподобных фигуры, вокруг ног которых суетились десятки механизмов, словно созданных из тех деталей, что остались лишними после сборки бойцов первых двух линий. Картинка приблизилась и перед Игорем возник четырёхрукий торс, торчавший из верха паучьего тело. Дав зрителю рассмотреть себя, он исчез, а на его месте возникла человекоподобная фигура с единственным зелёным глазом и множеством тонких лапок, торчавших из низа корпуса. Паук, из спины которого торчал целый лес рук-кос, турель, не успевшая на свою платформу и теперь бегом догонявшая её, перед Игорем проскочил с десяток уродцев, каждый из которых своим видом был заставил бы плакать режиссёра, решившего снять фильм о восстании безумных машин.
Камера отдалилась, приподнялась и перед ним появился неторопливо шагавший гигант.
Чуть покачнувшись камера пошла вверх, демонстрируя мощные броневые плиты, прикрывавшие грудь великана. На секунду остановившись, за эту паузу Игорь успел разобрать витиеватую вязь символов, о чём-то своём, несомненно грозном, говорящую более сведущим зрителям, она продолжила свой бег, замерев только напротив треугольной головы, походившей на поставленную вертикально, торцом вверх, призму.
Гигант, равномерно покачивавшейся в ритме размеренного шага, чуть повернул голову и в боковых гранях призмы приоткрылись щели, демонстрируя бушевавшее внутри адское пламя.
– Мд-а, – криво усмехнулся Игорь, представляя, как этот поток вырывается наружу, испепеляя всё вокруг: – С таким целоваться себе дороже.
Ожившая камера сделала круг почёта вокруг головы великана и, словно санки с крутой горы, рванулась к войскам, замершим друг против друга. На какой-то миг ему показалось, что он увидел стайку похожих на быстроногих ящеров механизмов, бегущих вдоль фланга тёмной армии, но оператор, не придав внимания его желанию, продолжил движение камеры.
Теперь перед ним красовался ровный строй сил Света.
Воины, остановившиеся в паре сотен метров от тёмной стены, готовились к схватке, в последний раз проверяя своё оружие. Кто-то, прислонив к ноге изукрашенный щит, потряхивал длинным копьём, чьё древко было увито лентами с начертанными на них молитвами. Другие разминались и их, словно напоённые светом мечи чертили в воздухе яркие круги. Вот седой воин, словно опасаясь жара битвы, лил себе на голову воду из фляги, а стоявший рядом безусый юнец, прижимал к груди глухой шлем, во все глаза глядя на пощелкивавших и жужжащих противников.
По строю бойцов вдруг прокатилась волна и, сквозь расступившихся людей вперёд выскочила передвижная жаровня, толкаемая несколькими служками.
Появившейся сразу за ней жрец, не давая опомниться начавшим удивлённо перешёптываться солдатам, одним махом вскочил на раскалённую до красна поверхность.
– Братья мои! Возлюбленные чада наши! – Его, широко расставленные и босые ступни окутало пламя, но пребывавший в религиозном экстазе проповедник, не обратил на это никакого внимания: – Впереди, – он взмахнул шестом, верхушка которого была украшена множеством ярких лент: – Исконное зло! Темные силы вывели их на свет, чтобы! Сломив нас! – Принялся он исступлённо выкрикивать, размахивая шестом: – Опорочить веру нашу! Насиловать жён! Дочерей! Сыновей! Сжечь дома! И. и! – На миг смолкнув, он, набрав полную грудь дымного воздуха, ткнул палкой в тёмный строй, принимаясь вопить с новой силой: – И мы победим! С нами! Сам! Кронос! Обернитесь! Он смотрит! На нас!
Камера крутанулась, убирая из кадра начавшего окутываться пламенем жреца и поднявшись над головами солдат навелась на зависшую в воздухе фигуру.
