Покинуть суперфрейтер им удалось без проблем. Вылет из ангара, отлёт от корабля, все эти манёвры Игорь проводил в полной тишине, косясь на поджавшую губы Ролашу. И только когда он, заложив широкую дугу, поймал тушу транспортника в прицел, она нарушила своё молчание.
– Не советую, – холодно произнесла напарница: – Пираты напали на них в мёртвой системе, там Стражам делать нечего, а здесь, – выскочивший из гнезда шарик качнулся в сторону радара, пестревшего множеством засветок: – Они есть. Порвут.
– Это мы ещё посмотрим, – мрачно буркнул он в ответ, поглаживая пальцем кнопку пуска ракет: – Захват на турели. Я им покажу, как людьми торговать!
– Да успокоишься ты или нет! – Наверное первый раз за всё время рявкнула на него Ролаша: – Да пойми, ты! Не люди это! Не люди! Боиформа, копирующая внешний вид твоей расы. Кукла!
– Живая кукла. Из плоти и крови. Чувствующая боль. Захват!
– Игорь! – Видя его решимость, она смягчила тон: – Ну пойми, пожалуйста. Этим ты никому не поможешь. Энфы сами ими торгуют. Сами их выращивают и продают. А мы к ним летим. Так может лучше у них самих спросить?
– Спрошу. Обязательно. Где захват?
– Да не будет тебе никакого захвата! Остынь! Отверни в сторону!
Плоская туша суперфрейтера, висевшая перед ними, задрожала, пошла волнами, края налились светом, и она пропала, оставив на своём месте быстро рассеивавшееся в пустоте облачко светлого газа.
– Ну вот! Ушёл! Довольна?! – Буркнул Игорь, с досады хлопнув кулаками по застонавшим подлокотникам: – Вот чего ты не в своё дело лезешь?!
– И хорошо, что ушёл. Вывожу маркер прыжка. Ложись на курс. И перестань ворчать – если подумаешь, то поймёшь мою правоту.
– Да какую правоту! Какую?! – Развернув корабль, он начал разгон: – Там были люди. Люди! И теперь их, из-за тебя… Ааа! Да что с тобой говорить! – Бросил он в сердцах: – Ты не живая. Ты как Энф, что ты чувствовать можешь?! Машина!
– А вот сейчас обидно было. – ледяным тоном произнесла она: – Вхожу в прыжок.
Повисшая в рубке тишина жгла Игоря морозом до самого завершения перехода.
– Даю новый курс, – не потеплевший и на доли градуса голос Ролаши раздался в шлеме и он, чуть пошевелив глазами, бросил короткий взгляд на опустевший угол забрала, где прежде было лицо напарницы.
– Курс принят! – Отчеканил он: – Начинаю разгон.
Тишина.
– Ролаш? – Попробовал он навести мосты: – Хватит дуться.
– Я. Не. Дуюсь. Данная эмоция мне незнакома. – Зазвучавший голос мог принадлежать топору, да и то, если тот пролежал не менее недели на суровом Сибирском морозе: – Вы вовремя мне напомнили о моём искусственном статусе. Информирую вас, что до точки назначения кораблю необходимо совершить тридцать один прыжок.
– Ролаша, ну прошу тебя, – прижав руки к груди он, за неимением лучшего, поклонился мути перехода: – Признаю, дурак. Был не прав. Вырвалось, сорвался. Ну да, болван я! Но попробуй меня понять – тот парень, он же обречён на муки! Его рвать будут! Я как его увидел, так ту картинку вспомнил – с горой тел и тремя обожравшимися уюсами! – Последнее слово он выплюнул как ругательство: – А ведь там, в суперфрейтере этом, наверняка не только мужчины были! Женщины, дети! И их тоже, на потеху пташкам чёртовым, будут рвать и унижать. А ведь они даже не поймут – за что?! Ограниченно разумные, но ведь живые! Живые, чёрт побери! – Хлопнул он ладонью по подлокотнику: – Я уже готов войной на них идти! Как думаешь – кхархи присоединятся?
– Нет. Не присоединятся, – в голосе Ролаши прозвучала откровенная тоска: – Ящеры… У ящеров мясо твоих сородичей за деликатес считается. И не дай Творец тебе оказаться на их Станции. Чуть расслабишься – обвинят в каком-либо нарушении местных правил, казнят и сожрут.
– Ты мне об это не говорила, – откинувшись в кресле, Игорь покрутил головой шокированный услышанным: – А тот, Хыыр? Он же вроде нормальный был?
– Не говорила, потому что думала ты знаешь. Нормальный, ага. Как же. Отдать своё оружие, по их понятиям, значит признать того, кому отдаёшь своим хозяином. Он бы нож тебе, конечно, вернул, но взамен попросил что-то для него сделать. Отказ – нарушение клятвы верности, что карается… Догадываешься, чем?
– Смертью?
– Именно так. Ты отказался и он, при второй встрече, подарил тебе модуль. Не по тому, что ты такой хороший, – в её голосе проскользнули ехидные нотки, но Игорь только обрадовался им: – А чтобы потом ты был сговорчивее.
– Типа задабривал?
– Располагал к себе. Потом бы ты принял от него что-то ещё, потом ещё, а затем, когда бы ты расслабился, предложил обмен твоего тесака на другой, со своего пояса.
– Ага, – догадался Маслов: – А взяв от него оружие я бы стал его эээ… Вассалом?
– Именно так. Короткий путь не вышел, вот он и двинулся по длинному. После – позвал бы тебя на свою Станцию и там, при свидетелях, попросил сделать что-то неприятное и неприемлемое. Всё, хватит болтать – из прыжка выходим.
Очередная система встретила их жаром сразу двух сверхгигантов и Игорь, пока они снова не ушли в прыжок, сдавленно, сквозь зубы, матерился, ощущая на лице пробившую всё защиты, мощь огненной стихии.
– Водички попей, – послышался обеспокоенный и заботливый голос его спутницы: – И не думай, что я тебя простила. Нет, нет и нет! – Добавила она, когда он, отдуваясь как вынырнувший с глубины кит, отлип от трубочки: – Я очень тобой недовольна!
– Но, Ролаша, я же извинился! Да был не прав, но я же говорил, что как увидел…
– Не начинай по новой, – пресекла она его слова: – Понимаю, но сравнить меня с машиной, даже в моём нынешнем положении, это, знаешь ли! Да и помню я, что была…
– Богиней! – перебил её Игорь: – Каюсь! Не прав был! Прости меня, о богиня! – Начав серьёзным тоном, он, к концу своей тирады как-то неожиданно для себя перешёл на шутливый тон: – Грешен я, о Величайшая! – Простёр он руки к потолку кабины: – Милости прошу! Милости!
– Милости ты просишь?! – Голос напарницы был самой Властью, если бы та могла объявлять свою Волю напрямую, минуя посредников из числа ничтожных существ, копошащихся где-то у подножия её величественного трона. По крайней мере именно таким ничтожеством и ощутил он себя, стоило только её словам заполнить шлем.
– Ролаша… – С трудом перебарывая желание выскочить из кресла и рухнуть ниц, Игорь до боли стиснул пальцы цепляясь о подлокотники.
– Милость моя, да будет тебе дарована! – Волна блаженства, заботы и любви, окатившая его с головы до ног, сделала то, с чем не могла справиться грубая сила Власти. Не помня себя от счастья, он выскочил из кресла и, сорвав с головы шлем, рухнул на пол, рыдая от счастья, хрипло и прерывисто моля Богиню вновь осчастливить его звуком своего голоса.
Очнулся он холода, колючими иглами, бившими ему в лицо. С трудом привстав Игорь привалился к стене и торопливо вцепившись зубами в трубку, принялся глотать что-то восхитительно горячее, немедленно принявшееся жидким огнём растекаться по дрожащему телу.
