– Даже так? – Покачала головой Дося, видя, как залился краской скульптор, не спешивший подняться на ноги.
– А как иначе? Заказчику скажет, что мол все дни и ночи напролёт пахал.
– Это правда? – Присев на корточки перед скульптором, она посмотрела ему в глаза, отчего Зак приобрёл уже совершенно бордовый вид: – Всё так? За ночь делаешь, а говоришь, что месяц не спал?
– Ну так, – усевшись на пол со скрещёнными ногами, кивнул скульптор: – У меня, просто, объёмное видение хорошо развито – а его перевести в 3-Д модель минутное дело. Дальше уже, – он вздохнул: – Всё автоматика сделает, почти всё. Мне лишь останется кое-где, руками, подправить. Печать из крошки мраморной, – вздохнул Зак: – От ручной работы не отличить.
– М-да… А я думала – ты настоящий скульптор.
– А что тут такого? – Румянец, начавший было пропадать, вновь разгорелся на его щеках: – Так все делают. Сейчас главное – придумать. Увидеть образ и, максимально точно его в модели воплотить.
– И ты, значит, можешь? Все детали запомнить и точно их перенести? Лицо моё, например?
– Я? Нет, госпожа, что вы. Я, пока вокруг вас ходил фото наделал, – не стал запираться он: – У себя, в своей мастерской, загружу, обработаю и…
– А как же муки творчества? Бессонные ночи? Отвергнутые варианты? Ты, Зак, – поднялась Дося на ноги: – Не художник. Ремесленник.
– Ну ремесленник, да. Но ведь так все делают. И быстро, и сходство абсолютное. И, – вскочив на ноги, Зак принял гордую позу: – Главное не камень! Главное – увидеть нечто, недоступное другим! Вот вы, я про вас, – показал он на Чума, поставившего жало на пол, давая роздых рукам: – Вы, с этим… Ну с этим нечто, вырванным из тела врага – разве вы не олицетворяете Мужество? Я так и вижу чеканный рельеф мышц вашего торса! А вы? – Повернулся он к Игорю: – Письмена мудрости так и светятся на вашем челе!
– Про меня – не надо, – Благоволин, прежде других понявший, куда клонит скульптор, предупреждающе поднял руку: – Спасибо, но хватит. Мы уже прониклись. Вы – мастер и всё такое, но нам идти надо.
– Так статуи заказывать будете? Я могу каждому отдельную сделать. Недорого и, – он вздохнул: – Быстро. К утру управлюсь. На своей планете поставите – вы же герои. Вам, за такие трофеи, – он указал на жало: – Ого-го сколько отсыпят. А как дома налоги заплатите, так магистрат, или что там у вас, праздник – в вашу честь, я в этом не сомневаюсь, устроит. А какой же праздник и без статуй героев, прославляющих их свершения?! Их увьют лентами, украсят плющом, я так и вижу вас, возлежащих на праздничных ложах в тени моих скромных трудов. И ведь много я не прошу. – видя, что его внимательно слушают, воодушевлённо продолжил Зак: – Всего по полсотни баллов за каждого, ну и тридцатник – за механоида. Дадите ещё двадцаточку – я его ух! Каким монстром сделаю! Дети будут смотреть и плакать, сердца мужчин – таять как воск, а девушки…
– Десятку хочешь? – Перебил хвалебный поток Благоволин: – С условием, что мы тебя больше не увидим?
– Но статуи? Героические и… – видя потемневшее лицо командира, Зак предпочёл прерваться, одновременно шаря руками в карманах: – На имя Зак Тиберий Пентус.
– Зарегистрирован как разнорабочий? – Благоволин, оторвавшись от экрана планшета, посмотрел на скульптора, но тот лишь развёл руками, принимая оскорблённый вид:
– А что делать? Искусство нынче не ценится. Спасибо, добрые господа! – Расцвёл он улыбкой секунду спустя: – Не иначе, как сам Аполлон Златорукий, покровительствует вам, раз вы решили облагодетельствовать скромного служителя муз, – сунув планшет в нагрудный карман фартука, Зак склонился в поклоне.
– И чтобы мы тебя больше не видели, – убирая свой в карман проворчал Благоволин и скульптор, не желая искушать судьбу, немедленно попятился прочь, бормоча благодарности щедрости великих, нет – величайших, героев.
– Х-художник, блин, – дёрнув головой, Чум вскинул жало на плечо: – Зря ты ему денег дал. Это ж больше тысячи динариев будет. Лучше б мне дал.
– Тебе? – Дося смерила его насмешливым взглядом: – Ты же проешь их. А он – художник, культурный человек, – мечтательно вздохнула она: – Он на них…
– Он их тоже прожрёт, – буркнул Чум, предусмотрительно отступая от неё прочь: – Ещё и с девками прогуляет.
– Отставить базар, – Благоволин, шедший первым, уже поставил ногу на нижнюю ступень лестницы: – Прожрёт, или на дело пустит – ему решать. А ну! Собрались! Нам сейчас с Технократами торговаться. Пошли!
Подавая пример он начал подъём по лестнице и его команда двинулась следом, настраиваясь на предстоящие переговоры.
Если бы кто-то из них оглянулся, то, возможно, смог бы разглядеть сидящую на полу и стены фигуру Зака. Экран его планшета был освещён, и над ним, сотканный из тонких бледно-голубых линий, медленно формировался образ Афины Воительницы, чьё лицо как две капли воды походило на Досю.
Очередь, длинная и разномастная, словно змея в период линьки, встретила их настороженным молчанием – конкуренцию, что в торговых рядах, что здесь, не приветствовали, несмотря на заверения записных экономистов, что именно она и есть движитель прогресса.
Тишина продолжалась недолго – стоило наёмникам разглядеть небольшую сумку, свисавшую с плеча шедшим первым Благоволина, как молчание сменилось перешептыванием, а оно и вовсе переросло в негромкие смешки и колкие реплики, отпускаемыми в адрес вновь прибывших.
Причину такого веселья понять было несложно – мешки и баулы, стоявшие у ног наёмников, прямо-таки пухли от обильной добычи, по сравнению с которой тощая сумка землян выглядела, мягко говоря, бледновато. Некоторые из охотников, несомненно особо гордые своими успехами, держали свои мешки раскрытыми, позволяя любопытствующим вдоволь налюбоваться торчащими наружу суставчатыми лапами и пластинами синего метала, составлявшими абсолютное большинство трофеев охотников.
Но смешкам так и не удалось дорасти до нормального смеха, вынуждая только что зашедших в отсек неудачников краснеть – Чум, пробившейся вперёд, для чего ему пришлось пододвинуть начавшего закипать Маслова – шуточки наёмников становились всё более и более солёными, спустил на пол жало и то, неприятно лязгнув металлом о метал, мигом привело всё собрание к мёртвой тишине.
– Всем добра, уважаемые, – коротко поклонившись, он смахнул со лба капли пота: – Подскажите, кто тут у вас крайний? Окажите любезность, – ещё раз поклонившись, он замер, выжидательно разглядывая очередь.
Царившую в помещении тишину нарушили шаги невысокого мужчины, одетого в соответствии с модой Курага – он был в длиннополом, расшитым серебром сюртуке, таких же по стилю брюках, концы которых были спрятаны в коротких лакированных сапожках чёрного цвета, и, в непременном котелке на голове, яркость вышитых золотом узоров которого не вполне вписывалась в общий стиль одежды, но хорошо подчёркивала достаток наёмника.
– Покруз Смакс, – коротко кивнул мужчина Чуму и повторил своё приветствие остальным: – Командир «Смачных Смаксов», – он коротко хохотнул, намекая на какую-то, известную всем шутку, и людская змея рассыпалась подобострастным хихиканьем: – Мы – лучшие.
