– Нам неизвестно содержание носителя, – подкинутый Игорем брусочек взлетел в воздух и, описав петлю, вернулся в ладонь: – Согласен. Но это – память Бога. Я не сомневаюсь, что любая – подчёркиваю – любая информация, которую он посчитал достаточно важной, чтобы поместить на хранение – бесценна. Даже если тут, – брусочек снова взмыл в воздух: – Рецепт его любимого блюда, или претензия прачке на плохо постиранный носок. Пример, – добавил он, видя, как замерли, переваривая и оценивая услышанное, капюшоны: – Аллегорический.
– Мы оперируем точными данными, – после небольшой паузы принялся отвечать Два-Четыре-Восемь: – Термин «аллегория» – не применим. Мы не имеем данных для определения ценности неизвестной информации.
– Тогда – увы, – сделав вид, что убирает брусок в карман, Маслов пожал плечами: – Мы сами считаем данные и, если посчитаем возможным…
– И нужным, – немедленно подал голову Благоволин, подыгрывая ему.
– Да, нужным, в принципе нужным, – кивнул его словам Игорь: – Тогда поделимся с вами.
– Или – не поделимся, – пожав плечами, Чум, так же включившийся в игру, подошёл к столу, протягивая руки к лежащим там трофеям: – И эти заберём, раз вы такие упёртые.
– Согласны, – торопливо закивал Два-Четыре-Восемь, принявший, как и все остальные, этот блеф за чистую монету: – Мы немедленно приступим к оценке ваших образцов.
Его слова были немедленно подтверждены делом – части Охотника, лежавшие на столе, чуть приподнялись над его поверхностью и поплыли в сторону дальнего конца, неотступно сопровождаемые членами комиссии.
Совещались они, впрочем, недолго и, как то показалось людям, формально. Не прошло и трёх минут – Чум, вознамерившийся полежать подремать на столе только и успел, что усесться на его поверхность, как Два-Четыре-Восемь, стоявший смирно с момента работы комиссии, ожил, и подняв руку, произнёс:
– Комиссия, проведя экспресс-анализ, готова озвучить результат.
– Слушаем, – кивнул за всех Благоволин и технократ продолжил:
– Представленные вами образцы оценены высоко, в связи с тем, что подобные экземпляры редко предоставляются нам иными сборщиками.
– Сборщиками? – Чум, прежде болтавший ногами на краю стола, подтянул их под себя, усаживаясь по-восточному: – Мы кровь проливали, мы…
– Погоди, – осадил его Благоволин и технократ продолжил:
– За ударно-дисперсионный образец, – жало, словно подчиняясь его словам, а может так и было, чуть приподнялось вверх: – Мы начислим вам пятьдесят четыре тысячи баллов. Процессорная цепь, – хвост позвоночника оторвался от столешницы: – Семьдесят две, – короткая пауза: – Тысячи. Программный блок, – теперь пришла в движение размочаленная борода проводов, торчавшая из пластины: – Сорок четыре тысячи. Контейнер с усыпителем, – апельсин чуть пошевелился, словно желая устроиться по удобнее на ватной подушке: – Представляет для нас мало интереса. Мы оценили его в шестнадцать тысяч, но не претендуем на его переход в нашу собственность.
– И всё вместе, – Благоволин оторвал взгляд от планшета, переведённого в режим калькулятора: – Сто восемьдесят шесть тысяч баллов. И, плюсуем, что было – тысяча двести тридцать три. Ха! – Повернулся он к остальным: Сто восемьдесят семь тысяч, двести тридцать три бальчика.
– Мои поздравления, – лишённым каких бы то ни было эмоций голосом произнёс Два-Четыре-Восемь и немедленно протянул руку к серому брусочку, который вертел в пальцах Маслов: – Предлагаю перейти к считыванию…
– Не так быстро, милейший, – проворно отступил назад Игорь: – Мы не слышали ещё цены за это, – покачал он блоком памяти перед лицом технократа.
– Вам недостаточно начисленных средств? На данный момент вы самые богатые на данной станции. Данной суммы более чем достаточно, чтобы приобрести самый лучший защитный комплект, из предлагаемых нами. Каждому из вас – хочу обратить ваше внимание на данный факт.
– Много мало не бывает, – покачал головой Чум: – И вот, что я тебе, дядя ты наш, электронный, скажу. Как по мне, то эта игрушка, – кивнул он на брусочек: – Стоит куда дороже всего барахла, что мы вам притащили.
– При наличии в ней ценной информации – согласен, – кивнул технократ: – Но сейчас, без анализа содержимого, мы не готовы платить. Данный объект не имеет цены.
– Верно, – прищурившись, Маслов посмотрел не него поверх накопителя: – Не имеет цены – то есть бесценен. То, что внутри имеет стоимость от нуля, до бесконечности. Назовите любую сумму и не прогадаете – она, усмехнулся он: – По любому будет меньше бесконечности.
– Нет цены – равнозначно бесценен, бесценен, значит, не имеет цены. Нет цены – цена нулевая. Бесценен – цена бесконечна. Не имеет цены – цена от нуля до бесконечности, определение невозможно, – забормотал технократ, силясь выйти из логического парадокса.
– Эй? – Встревожившийся Благоволин – Два-Четыре-Восемь начал раскачиваться из стороны в сторону и, что хуже, так же раскачиваться начали и остальные, встряхнул его за плечо, выводя из ступора: – Очнись, уважаемый. Мы согласны на сотку.
– Со-о-от`кью? – Неожиданно дал петуха технократ, замирая на месте.
– Сто тысяч баллов. – Кивнул ему Благоволин: – Малая цена на фоне бесконечности.
– Сто тысяч – мало, – кивнул Два-Четыре-Восемь: – Бесконечность – много, – он снова кивнул: – Мало платить – хорошо. Платить бесконечно – плохо, – произнеся последнее слово он даже дёрнулся, словно его пробил заряд тока: – Малая доля лучше большой. Нет цены – хорошо, бесконечность равна бесценности.
– Эй-эй! Стой! – Замахал у него перед лицом руками Чум: – Ща же опять зависнешь! Плати сотки и пошли дневник Савфа читать! – Выдернув из пальцев Маслова накопитель, он поводил им перед носом технократа, приговаривая: – Читать. За-пи-си. Бога. Читать. Мы. И-дём. Читать.
– Означенная сумма переведена, – вновь дёрнувшись всем телом, Два-Четыре-Восемь замер, лишь глазами следя за движением серого брусочка.
– Отвис? – Подкинув накопитель в воздух и ловко его поймав, Чум спрыгнул со стола: – Тогда пошли, посмотрим, чем Бог Познания нас порадует.
Чтение записи, Технократы на это настояли особо, должно было произойти в одном из их отсеков.
Ожидания людей, легко согласившихся на подобное – в помещениях этой расы редко бывали чужаки, были обмануты уже с первых шагов.
Ни таинственных приборов, ни загадочных устройств, ни даже встречных Технократов, прогуливавшихся по своим делам, или ведущих высоконаучные споры, им на пути не попалось. Один коридор, лифт, другой, похожий на первый как брат близнец и – ничего, могущего вызвать хоть малейший интерес, или пролить тонкий лучик света на тьму, покрывавшею всё связанное с этой расой.
Не был разговорчив и их спутник, предпочитавший играть в молчанку до самого конца пути, завершившегося в небольшом помещении, единственным украшением которого был небольшой круглый столик по центру.
