– Нет связи. – Опустив голову выдохнул ефрейтор: – Ни со штабом, ни с чем ещё. Никакой нет, – продолжил он ронять слова себе под ноги: – Ни по кабелю, ни радио. Всё! Баста! Кара это Её!
Примолкший было Хатибеев запричитал вновь, но получив очередной пинок, заткнулся, позволяя себе лишь редкие всхлипы.
– То Её кара! – Подняв голову Ливов посмотрел прямо в глаза полковника и тот похолодел, видя пустые глаза фанатика: – И виновен в этом – ты! – Выбросив вперёд руку он указал на своего командира: – Тебя сюда за то, что хулил Её сослали! Все это знают! Все! Но мы, – при этих словах Камалов и Озеров шагнули вперёд, сдёргивая с плеч автоматы: – Чисты перед Ней! А ты – нет! – Истерично взвизгнул он: – Но мы очистимся! Твоей кровью!
– Отставить панику! – Отшагнув к стене, Семеров покосился на стоявших у стенки ограждения солдат, но опасного огонька в их глазах не увидел. Страх – да. Растерянность – да, но никак не фанатизм.
– Ефрейтор! Что вы себе позволяете! На гауптвахту захотели? – Рявкнул он и тут же, не снижая накала переключился на его спутников: – Камалов! Озеров! Вернуться на пост! Это приказ!
– А кто ты такой, – перехватив автомат за ствол и держа его как простую дубину, шагнул вперёд Озеров: – Нечисть ты! Пулю на такое дерьмо тратить жалко!
– Ну да ничего, – Камалов, точно так же как и товарищ державший калаш прикладом вверх, шагнул вперёд: – Мы тебя, гниду, Её оскорбившую, и так забьём!
– Назад! Оружие на пол! – Как в руке полковника появился Макаров он и сам не понял. Щелчок предохранителя, лязг затвора и чёрный зрачок пистолета замер, нацелившись на щель между плечами сошедших с ума солдат: – Вы что? – Предпринял попытку успокоить их Семеров: – Мужики? В дисбат захотели? Нападение на командира, да в такой об…
Договорить ему не удалось – Камалов, заорав дурным голосом и вскинувший вверх свою импровизированную дубину, рванулся вперёд. Ещё миг и Озеров, практически подталкиваемый Ливовом, тоже сдвинулся с места, заходя к полковнику сбоку.
– Сдурел?! – Уклонившись от широкого замаха, Семеров двинул рукоятью пистолета в голову Камалова, по инерции проскочившего за него и врезавшегося в стену. В тот же миг его бок обожгло болью, что-то в нём хрустнуло и полковник, отброшенный ударом приклада Озерова, отлетел к началу коридора, опрокидываясь навзничь.
– Рахаби азиз! Рахаби азиз! – Запричитал Хатибеев, приподнимая его за плечи и Семеров, сквозь расплывающиеся перед глазами круги, увидел три размытых силуэта, приближавшиеся к нему с поднятыми над головами дубинами.
– «А третий-то калаш откуда? Два же было?!», – застучала внутри черепа лишняя в этот момент мысль и он, зажав пистолет двумя руками, принялся выцеливать раскачивавшиеся из стороны в сторону фигуры.
– Последнее предупреждение! Стреляю! – Громким для себя, и тихим, для окружающих голосом, произнёс он, но троица, издав победный рёв, рванула к нему, завывая и торжествующе крича.
Бах!
Бах!
Бах!
Спокойно, словно он сдавал зачёт по стрельбе, Семеров трижды нажал нас спуск, отстранённо и удовлетворённо отмечая, как каждый выстрел заставляет размытого врага сначала замереть, а затем, выронив своё оружие, сломаться вдвое и рухнуть на пол.
– Полковник Семеров стрельбу закончил, – зачем-то произнёс он, ставя Макаров на предохранитель:
– Рядовой Хатибеев!
– Я!
– Помогите мне встать!
Поднявшись на ноги, он сунул пистолет в кобуру и, прислонившись к стене коридора, принялся тереть лицо ладонями, пытаясь вернуть себе ясность ощущений.
– Так, бойцы, – покосившись на три тела, под которыми начали расплываться лужицы крови, Семеров мысленно подвёл черту под своей карьерой.
Всё!
Даже если трибунал, не поддавшись давлению представителей «Комитета Солдатских Матерей» и иных «правозащитников» и не осудит его, то с дальнейшей службой можно будет распрощаться.
– Ага, Семеров, – словно наяву услышал он голос того Московского генерала, ставшего для него воплощением всех своих бед: – Это тот, что своих бойцов перестрелял? Ему – и в наших рядах? Шутите? Убийца в погонах! Вон!
Думать же о том, что с ним будет, не оправдай его суд, он просто побоялся, поспешно переключаясь на решение текущих задач.
– Смирнов, – отогнав прочь назойливый образ, полковник кивнул на пару автоматов: – Подобрать, проверить, почистить и в оружейку.
– Есть! – Сорвавшийся с места рядовой, осторожно, стараясь не запачкаться в прилично растёкшихся лужах крови, подхватил автоматы и, опасливо обойдя командира, скрылся в коридоре.
– Лоскутов, Пигаев, Сомов и Сиротин, – названные им бойцы замирали по стойке смирно, стоило ему назвать их фамилии: – Трупы – в морозильную камеру.
– Так, товарищ командир, – сглотнув, чуть шагнул вперёд Сомов: – Там же еда. Мясо. Полутушами.
– Боишься, что эти съедят? – Попробовал пошутить Семеров, но полыхнувший огнём бок, лучше иных слов намекнул на неподходящий для подобного момент: – В стороне положите, – осторожно ощупывая бок и морщась от боли, мотнул головой полковник: – Подсумки с магазинами – снять и в оружейку. Если в крови – отмыть. Вопросы есть? Нет? Приступайте.
– Гайев и Мухин, – ещё двое замерли, ожидая приказаний: – Пол отмыть. Чтобы и следа не было.
– Есть!
– Хатибеев! Ведра, вода, тряпки!
– Будет исполнено, саркора полоковника!
– Ильин, Парагоров!
Оставшаяся у края балкона пара солдат вздрогнула, заслышав свои фамилии.
– Ильин! Бегом за картой местности. Знаешь, где лежит?
– Так точно!
– Приказываю вести наблюдение и отмечать места падений! Приказ ясен?
– Так точно!
Проследив за начавшейся суетой, Семеров, обойдя трупы, подошёл к краю балкона и, не скрывая наслаждения, высунул наружу голову, подставляя лицо падавшим с неба прохладным каплям.
Невдалеке, как ему показалось, совсем рядом, облака налились светом и очередной астероид, крупный, с правильными очертаниями, в симметрии которых угадывался шестигранник, рухнул в тайгу, оставляя за собой широкую просеку из вывороченных с корнем деревьев.
– «И совсем рядом с дорогой», – мысленно наложив план местности на раскинувшийся впереди пейзаж карту местности, он едва заметно кивнул, ставя себе в план вылазку к упавшему булыжнику.
Но – это после. Сейчас следовало разобраться с насущными делами, первым среди которых был поиск связи со штабом – важно было самому доложить о произошедшем, с самого начала задав нужный вектор потенциальному расследованию.
– Саркора полоковника! – Появившейся рядом Хатибеев, осторожно, словно то была хрупкая хрустальная ваза, держал на ладонях его фуражку: – Ваша шляпа, саркора полоковника!
