– Вот торпеда, ну та, одинокая, – Благоволин ткнул пальцем в здание, на крыше которого и впрямь был нарисован этот тип вооружения. На сей раз окна зажигаться не стали, взамен них на торпеду, прямо на матовый цилиндр корпуса, вскочила обнажённая фигуристая девица и, нисколько не стесняясь своей наготы, принялась лихо отплясывать высоко, задирая длинные ноги.
– Ужас какой! – Покачала головой Дося: – А с виду, Уно этот, таким приличным выглядел и такой бордель нам сватает. Бррр, – Покачала она головой: – Ищем дальше – в такое место я вас не пущу!
– Дальше, дальше, – заныл Чум: – Тебя послушать, так нам что? Воды выпить и на боковую? В какой-нибудь ночлежке, да?
– Вот это что такое? – Пропустив мимо ушей его причитания, она коснулась пальцем стоявшего в стороне от основного проспекта здания и прочитала всплывший над черепичной крышей текст: – Странноприимный дом при монастыре добронравного Асклепия. Монастырская кухня и ночлег. Совместные бдения по желанию гостей. Вот. Туда пойдём!
– В богадельню?! Дося! Ты чего! Совсем рехнулась! – На Чума было жалко смотреть: – Нет! Нет и нет! Против я! Решительно! Категорически! Ну, Дось, ты же сама говорила, – принялся он плаксиво упрашивать её, не на шутку напугавшись подобной перспективы: – Ну, что шоу посмотрим. А сама что? Куда ты нас тащишь? Молиться и псалмы распевать?
– Во-первых, дорогой мой, – упёрла она руки в боки: – Ты монастырскую кухню знаешь? Нет? Вот и молчи тогда! Уж что-что, а в плане пожрать, что жрецы, что святые отцы, фору любому ресторану дадут. Во-вторых. Вина! Хочешь выпить, а, Чум? Хорошо, по-настоящему?
– Ну, допустим, – настороженно глядя на неё кивнул он.
– Пить будешь сколько влезет, или пока деньги будут. Обещаю.
– Ловлю на слове, – посветлел Чум лицом: – Ты – свидетель, – хлопнул по плечу Благоволина, но появившаяся было на его лице улыбка быстро пропала, сменившись озабоченностью и он вновь насторожился: – А в честь чего такая щедрость, Дось? Я не отказываюсь, даже и не думай, но с чего вдруг?!
– Асклепий, – пояснила она, продолжая разглядывать карту: – Ясно?
– Нет.
– А это по тому, что кто-то, вместо того, чтобы с Игорем общаться, – оторвала она глаза от карты: – Больше о бухле и девках думал. А вот пообщался бы с умным человеком и тогда бы знал, что Асклепий – Бог медиков.
– И что? Мы вроде как не болеем?
– А раз он Бог медицины, то значит, дорогой мой, – прикинув маршрут она брезгливо отряхнула пальчики: – Что тебя, как бы ты не укушался, запросто на ноги поставят.
– Поставят? – Прищурился Чём, явно что-то прикидывая: – На ноги? Хм… А знаешь, я согласен, – кивнул он и азартно потёр друг о друга ладони: – Это мы ещё посмотрим поставят или нет! Пошли! – Поднял он вверх кулак и задрав лицо к небу выкрикнул: – Асклепий! Вызов принят! Посмотрим кто кого!
Последним док покинул Благоволин – внешне не проявляя эмоций он каждый раз холодел душой, стоило кому-то упомянуть Маслова. Капитан, ни смотря ни на что, продолжал считать потерю Игоря своим просчётом и самой большой своей неудачей.
Странноприимный дом выглядел ровно так, как и было положено выглядеть монастырю. Сложенные из покрытых мхом крупных камней, стены. Узкие окошки, забранные тяжелыми решетками и, конечно же, массивная дверь с маленькой створкой окошка привратника. Даже улица, по которой, сойдя с главного проспекта, полного огней и соблазнов, они шли, и она была пуста, тиха и как-то торжественно молчалива.
– А там точно наливают? – Поёжился Чум: – Учти, дорогуша, – посмотрел он на Досю: – Если там выпивки нет, или, не дай бог, мы за постный стол угодим, учти – я терпеть не буду. Пойдём в другое место. А куда – теперь я выбирать буду.
– Идёт, – кивнула она в ответ и приподняв массивное дверное кольцо, несколько раз грохнула им по деревянной створке.
– И кого светлые боги нам ниспослали? – Послышался старческий голос, а в открывшемся окошке показалось немолодое лицо: – Или послышалось мне?
– Нет, не послышалось, – чуть приблизилась к окошку Дося: – Здесь чтящие Богов странники, ищущие себе ночлег и скромный стол. Вы же пустите нас? О многом мы не просим, нам достаточно…
– Так, старик, – отодвинул её в сторону Чум: – Нас пятеро. Четверо мужиков и девушка. Двое подойдут позже. Нам нужен ночлег дня на три, поесть и, особенно, – он поднял вверх палец: – Выпить. Хорошо. Это у вас возможно?
– Светлый Асклепий дал клятву помогать всем страждущим, – забормотал привратник, отодвигаясь вглубь помещения и дверь, скрипнув начала открываться: – Так кому же как ни нам, давшим клятву служить ему, нарушать божественные заветы, – продолжил он, появляясь в проёме: – Прошу вас, входите.
Внутренняя часть заведения продолжала стиль, заданный наружными стенами.
Массивные деревянные шпалеры, сумрак, скорее сгущаемый, нежели разгоняемый светильниками, имитировавшими факела и тонкий запах благовоний, всё это, вкупе с тихим, едва слышными песнопением молодого мужского голоса, соло выпевавшего славящий Бога гимн, всё это наводило на мысли о покое, вечности и мимолётности жизни, растрачиваемой на пустые удовольствия.
– А другую мелодию заказать можно? – Поморщился Чум усаживаясь за массивный стол, рассчитанный как минимум на дюжину гостей: – Не спорю – голос у парня что надо, но вот тоскливо как-то. Может у вас в репертуаре что повеселее есть?
– Я попрошу брата Битаса исполнить что-то другое, – не выдавая своего отношения к его словам качнула капюшоном облачённая в длинную, до пола, робу фигура, принадлежавшая, судя по голосу, монахине: – Вот список блюд, благословлённых Богом, – она быстро раздала гостям небольшие книжечки, очень похожие на карманные молитвенники: – Как определитесь с трапезой, – в сумраке под капюшоном блеснула короткая улыбка: – Позовите меня, я буду рада услужить вам.
– Услужить, – пробормотал Чум, провожая взглядом фигурку, приятные глазу очертания которой не могло скрыть даже мешковатое облачение: – Услужить можно по-разному…
Времени на заказ ушло немного – блюда хитростью названий не блистали и вскорости их стол начал заполняться приносимыми молчаливыми монахами тарелками. Больше всех, разумеется, заказал Чум – если остальным уже давно закончили подносить, то перед ним продолжали возникать всё разные и разнообразные яства. Венцом его творчества стал бочонок старого вина, который, из-за неимения места на столе, разместили у него за спиной, прикатив для этого небольшую тележку.
– Ну, я готов, – наполнив литровую кружку, он поднял её над головой, любуясь тёмно рубиновой жидкостью: – Приступим, дорогие мои? – Обвёл он взглядом остальных, чуть поморщившись при виде тарелки салатика, одиноко стоящей перед Досей.
– И нечего кривиться, – перехватила она его взгляд: – Питание должно быть здоровым, а не то, что у тебя.
– Ты что? Вечно жить собралась? – Подцепив вилкой кусок жаренного мяса, он покачал его из стороны в сторону оценивая прожарку: – Все там будем! – Разом проглотив его, Чум приник к кружке, а когда оторвался, то блаженству на его лице могли позавидовать сами боги.
