Книга Че Гевара, страница 127. Автор книги Николай Платошкин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Че Гевара»

Cтраница 127

Открылись двери, мы вошли — и это чувство исчезло. Меня ждал офицер в берете, с бледной кожей, венчиком усов и длинными волосами, как у военных в приемной. Однако его гладкое и доступное лицо, чисто выбритое, излучало утро. Это был Гевара.

Он что, только что из-под душа? А почему бы и нет? Но факт заключается в том, что вчера он начал работать с раннего утра, обедал и ужинал в своем кабинете, принимал посетителей и исходил из того, что после меня придут другие. Я услышал, как за мной закрылись двери и вместе с этим исчезли воспоминания об усталости и чувство времени. Ночь в этот кабинет явно не входит, и у этих людей, полностью бодрых и в наилучшей форме, сон не кажется прирожденной потребностью, а всего лишь навыком, от которого они почти избавились.

Я не знаю, когда отдыхают Гевара и его соратники. Думаю, что происходит это по-разному, в зависимости от их работы…

Представьте себе непрерывную работу в три смены, которой вот уже 14 месяцев занимается всего одна руководящая группа. Это идеал этих молодых людей, который почти достигнут: в 1960 году на Кубе все ночи напролет бодрствуют. Пока еще ночи отличаются от дней, но это всего лишь дань вежливости по отношению к зарубежным посетителям…

У этих молодых людей существует культ энергии, но энергии скромной, которую так любил Стендаль. Не думайте, что они говорят об этом, что делают из этого целую теорию: они просто живут этой энергией, используют ее, а может быть, и изобретают ее. Эту энергию можно выявить по результатам их работы, но они не обмолвятся о ней и словом. Их энергия проявляется сама (выделено Сартром. — Н. П.).

Геваре нужна энергия, чтобы его лицо и его кабинет и ночью и днем сохраняли утреннюю веселость. Всем эта энергия нужна для работы, но еще больше для того, чтобы устранить проявляющиеся следы работы недостатком сна. Они готовы говорить о своей нервозности, но не готовы проявлять ее. Их самоконтроль заходит так далеко, что они всегда выглядят как отдохнувшие. Они даже используют эту энергию, которая уже стала их второй натурой, для тирании над своим естеством.

Они делают все, что необходимо, больше, чем необходимо, и даже то, что не так необходимо. Я говорил, что они лишают себя сна, и это необходимо. С другой стороны, они бы не вынесли, и я это тоже понимаю, чтобы агрессия, если до нее дойдет, застала их в кровати.

…Почти повторяется изречение Паскаля: “Спать уже нельзя!” Уже никогда. Как будто бы сон покинул их, тоже эмигрировал в Майами. Я видел у них только потребность бдеть.

Задача выполнена, светает. Сделанная работа имеет свою прелесть, которая так подходит к рассвету. Они отказываются вернуться в свои жилища, задернуть шторы и искусственно вызвать тьму… и похоронить свою быстроту на несколько свободных часов в отупелости сна»305.

На посту президента Национального банка Че на практике апробировал свою модель социалистической экономики, названную «бюджетной финансовой системой» (БФС). Без полной национализации банков она была бы неосуществима.

Возглавив Департамент промышленности ИНРА, Че разработал свое видение новой кубинской экономики, которое впоследствии оказалось частично ошибочным и было изменено им же самим.

Он хотел решительно уйти от монокультурности Кубы, сделать страну менее зависимой от производства всего одного продукта — сахара, цены на который были подвержены постоянным конъюнктурным колебаниям на мировом рынке. Хотя СССР полностью взял на себя былую американскую квоту и был готов закупать кубинский сахар на долгосрочной основе и по хорошим ценам, Че это на перспективу никак не устраивало. И не то чтобы он не доверял Москве — дело было совсем в другом. Эрнесто Гевара хотел сделать Кубу развитой самодостаточной страной, которая могла бы производить почти все товары, нужные ей. Таким образом, экономилась валюта и Куба становилась менее зависимой от мировых сырьевых рынков, где тогда полностью доминировали США.

То есть Че избрал стратегию импортозамещения и именно поэтому настоятельно просил Хрущева построить на Кубе мощный металлургический завод, ведь тогда на острове можно было бы производить станки и оборудование. Отметим, что в то время стратегию импортозамещения реализовывала Япония, и Че внимательно изучил японский опыт во время визита 1959 года.

Однако реализации стратегии полного (или почти полного) импортозамещения в конкретных кубинских условиях мешали два фактора, повлиять на которые Че никак не мог.

Во-первых, на Кубе абсолютно не было источников сырья для металлургии и машиностроения, равно как и ресурсов энергии. Получалось, что Кубе все равно приходилось бы закупать на внешних рынках большие объемы сырья и энергоносителей — а для этого надо было что-то продавать. То есть зависимость от внешнего рынка по сравнению с «сахарным» периодом только выросла бы. Но ведь такой же была ситуация и в островной Японии.

Однако (и это во-вторых) Япония имела от Кубы одно существенное отличие. Японцы покупали сырье и поставляли готовую продукцию на близкие к ним рынки Южной Кореи, Тайваня и Юго-Восточной Азии. Американцы же организовали тотальную торгово-экономическую блокаду Кубы не только в Западном полушарии, но и в странах Запада в целом. Получалось, что единственным крупным рынком как для закупки сырья, так и для сбыта кубинской продукции был Советский Союз, отстоявший от Кубы на 11 тысяч километров. Но возить на такое расстояние, например, кокс для кубинской черной металлургии было сверхмерно затратным делом. И это и пытался объяснить Хрущев Че во время их первой встречи в Москве осенью 1960 года.

К тому же возникал вопрос: что, кроме сахара, могут поставлять кубинцы в СССР в больших количествах, чтобы в столь же крупных объемах закупать там сырье? Ведь в Советском Союзе были свои машины и оборудование. Конечно, со временем Куба (как и другие социалистические страны) получила бы в рамках мирового социалистического рынка свою промышленную специализацию. Стали же болгары производить электрокары, а венгры — автобусы «Икарус». Но с учетом географической удаленности Кубы от всех остальных стран соцлагеря (а значит, больших расходов на транспортировку) перевозить нужно было какие-нибудь дорогие наукоемкие товары типа лекарств или компьютеров. Только в этом случае любые транспортные расходы составили бы небольшую часть конечной стоимости.

Однако в отличие не только от изначально высокоразвитых ГДР и Чехословакии, но даже и от среднеразвитых Польши и Венгрии Куба в начале 1960-х годов не имела никакой обрабатывающей промышленности. А главное — напрочь отсутствовали инженерно-технические кадры и рабочие высокой квалификации, не говоря о фундаментальной науке. Таким образом, наладить любое сложное производство на острове можно было лишь через 8—10 лет. Но в этот период страна должна была поддерживать свою жизнедеятельность, причем в условиях жесткой блокады и экономической войны со стороны США.

Задача успешно совместить две эти цели была не из легких для любого управленца. В августе 1961 года Че решил сократить долю сахара в кубинском экспорте с 80 до 60 процентов. Эту идею считали абсолютно реальной большинство кубинских экспертов того времени306. К 1965 году, говорил тогда Че, Куба будет производить не только станки и тракторы, но и легковые автомобили, причем с собственными двигателями [190].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация