Дело было в том, что основная отрасль кубинской экономики — сахарная промышленность — имела ярко выраженный сезонный характер. Почти половина рабочей силы на селе была занята трудом всего пару месяцев в году, после чего перебивалась случайными заработками.
В долгосрочном плане Че был намерен ликвидировать безработицу, как и в СССР, путем индустриализации. Но он уже в 1960 году понимал, что индустриализация имеет в этом плане и оборотную сторону. Ведь механизация (особенно на селе) и автоматизация высвобождают трудовые ресурсы. К таким же последствиям ведет и укрупнение производства, что позволяет производить крупносерийно, а значит, и дешево с точки зрения себестоимости. Себестоимость же, как уже упоминалось выше, была стержнем всей системы БФС.
В 1962 году Че поддержал предложение советских советников закрыть все маленькие пекарни на Кубе и заменить их шестью крупными хлебокомбинатами. Высвободившихся работников советники порекомендовали переучить на новые специальности с сохранением части жалованья.
Так родилась система.
Че аргументировал, что обучение «новых безработных» выгодно для государства. Ведь при мелком характере производства, а значит, и низкой производительности труда три человека выполняют работу, с которой мог бы справиться и один. Таким образом, два человека фактически являются безработными, но получают от государства зарплату. Если же высвободить их из производственного процесса, сохранив им на процесс переобучения часть зарплаты, то государство останется в выигрыше с финансовой точки зрения. К тому же для Че всегда была важна и нравственная сторона любого производства. После переобучения человек получал обычно более интересную и менее физически напряженную работу, что позволяло ему получать от труда радость — а ведь именно таким образом и должен был формироваться новый человек коммунистического завтра.
В 1962 году тысячи рабочих были высвобождены из мелких мастерских, производивших сувениры и предметы народных промыслов. Вместо этих мастерских создали крупные производственные центры с более современной технологией. «Избыточных» рабочих зачислили в Народные школы
[200], где они, учась, продолжали получать зарплату. Уже в январе 1963 года сертификаты по новой специальности получили 5050 человек и их направили на работу на другие заводы в системе министерства.
В 1964 году Че предложил, чтобы рабочие на заводах получали за время вынужденных простоев 100 процентов своей зарплаты при условии, что они будут в это время учиться и повышать свою квалификацию. Проблема простоев в первые годы революции была очень острой и имела главной причиной полное прекращение поставок комплектующих и запчастей из США.
«Консолидадо» «Мыло и духи» пошло еще дальше — там предложили на весь год разделить работников на две равные части, одну из которых следовало всецело посвятить учебе. Че сама идея, бесспорно, импонировала, но он был не только идеалистом, но и реалистом. Министр рекомендовал внимательно просчитать экономические последствия этого предложения, прежде чем применить его на практике.
Одной из главных проблем кубинской экономики переходного периода был полный хаос в системе оплаты труда, унаследованной от диктаторского режима. В 1959 году на Кубе существовало 90 тысяч различных систем зарплаты и 25 тысяч квалификационных разрядов.
Но если при капитализме государство никак не интересуется заработной платой на частных предприятиях, то в социалистической государственной промышленности это становится уже вопросом социальной справедливости, а значит, вопросом политическим.
Революционная власть заморозила (а частично и снизила) цены на базовые продукты питания и услуги и в то же время повысила заработную плату отдельным категориям работников. Из-за этих мер некоторые предприятия попали в зону убыточности, чего система БФС решительно не допускала. Неудивительно, что Че был ярым сторонником скорейшей нормализации всей системы заработной платы и очень переживал, что этот процесс неоправданно затянулся.
Единая для всей Кубы шкала заработной платы, учитывающая квалификацию работников, была введена лишь в 1964 году.
При работе над этой шкалой Че в первую очередь учитывал опасность гиперинфляции. Еще на посту президента Национального банка он решительно пресекал любые попытки необоснованного повышения зарплат. Он неустанно выступал перед людьми и доказывал им, что чем больше будет в обращении денег, тем меньшую стоимость они будут иметь. Что толку получать тысячу песо в месяц, если их не на что будет потратить? Министр вспоминал свои юношеские странствия по Боливии, где за чашку обычного кофе приходилось выкладывать 140 песо, а в банк, чтобы снять заработанные за месяц деньги с карты, люди приходили с большими чемоданами.
К тому же Че призывал не забывать и отрицательный социальный эффект от резкого повышения зарплаты — увеличив оплату труда одного работающего, государство тем самым откажет в заработке безработному, который согласился бы и на обычную, «неповышенную» зарплату.
Наконец, приходилось учитывать особые условия Кубы — страна импортировала большую часть продовольствия и все энергоносители, и правительство никак не могло повлиять на цены этих товаров, ибо они диктовались мировой конъюнктурой. Конечно, социалистические страны помогали, но Че был решительно настроен на программу им-портозамещения — он не хотел, чтобы Куба превратилась в обузу для социалистического лагеря и стала нахлебником. А для этого требовалось, чтобы заработная плата отражала реальные результаты труда, прежде всего его производительность.
В 1961–1962 годах инфляция достигла 6 процентов в год, и Че понимал, что в этих условиях повышение минимальных ставок неизбежно — ведь инфляция била сильнее как раз по самым низкооплачиваемым слоям населения. Напротив, спекулянты и частная торговля извлекали из ситуации дополнительные барыши, придерживая товары в расчете на ускорение роста цен. При этом рост зарплаты, как и цен, был на Кубе официально «заморожен».
В 1963 году опросы на предприятиях министерства промышленности (при Че они проводились регулярно) показали, что проблема зарплаты стала основной. В октябре 1963 года министерство труда в экспериментальном порядке ввело новую систему оплаты труда на некоторых «пилотных» предприятиях, где в общей сложности работали более 40 тысяч человек. Результаты эксперимента были признаны успешными — производство на «пилотных» предприятиях выросло на 9,7 процента, а производительность труда — на 17,4 процента325.
Че требовал введения новой шкалы уже с 1 января 1964 года, так как считал аморальным еще год кормить рабочих одними обещаниями. Работа была очень сложной — надо было систематизировать 10 634 различные профессии, разделить их на 340 категорий на основе различного уровня квалификации. Из тысяч различных систем заработной платы создали сорок одну.
Единая шкала почасовой оплаты труда состояла из восьми разрядов с разницей между ними 15 процентов в зависимости от сложности и квалификации труда. Работавшие в тяжелых условиях получали надбавку 20 процентов, те, кто трудился в опасных условиях, — 35 процентов. Чтобы получать базовую оплату, рабочие должны были выполнять установленные нормы выработки. За перевыполнение норм полагались премии, но не более 15 процентов (так, чтобы рабочий не «попадал» в следующий тарифный разряд). Половина премии шла рабочему, половина — государству.
