Че стоял у истоков и массового движения рационализаторов и изобретателей на Кубе
[202]. Еще возглавляя Департамент промышленности ИНРА, Че открыл его двери для всех, кто хотел поделиться своими идеями. Конечно, среди хлынувших в департамент «кулибиных» были разные люди, но Че очень ценил их энтузиазм и требовал от своих сотрудников уважительного отношения к самым различным (пусть и странным на первый взгляд) предложениям. Люди несли проекты самолетов, комбайнов по уборке сахарного тростника и даже генератора по производству тока из морских течений335.
Постепенно в министерстве промышленности образовался целый музей макетов и моделей самых различных машин и механизмов. Иногда по ночам молодые сотрудники (даже заместители министра) играли с ними, вспоминая детство.
Всем директорам «консолидадос» было дано указание образовать на каждом заводе «новаторскую» группу рабочих и инженеров и предоставить ей самый широкий простор для инициативы. Говорили, что Че взял при этом за образец существовавшие на японских предприятиях «кружки качества», с которыми он познакомился во время своего визита в Японию в 1959 году.
В целом Че был доволен изобретательской активностью масс: «Никто не мог даже представить еще пару лет тому назад, что это движение превратится в организованную силу, которая позволит нам решить бесчисленные технические проблемы, с которыми промышленность страны столкнулась после национализации. Из оценки всех этих проектов, часть которых казалась чистой воды фантазиями, очень быстро появились великолепные технические решения для развития сельского хозяйства и промышленности на Кубе… Движение изобретателей и рационализаторов охватило всю страну, и его импульс сохранился по сей день…»336
Но Че не почивал на лаврах. В октябре 1963 года на совещании с директорами он говорил, что любой инженер и техник по своей сущности должны быть новаторами, и руководство заводов должно это новаторство всячески поощрять. Правда, и в этом вопросе Че был принципиальным сторонником применения исключительно моральных стимулов, включая придание изобретателям особого социального статуса и повышение престижа в национальном масштабе.
Еще одним рычагом для раскрепощения производственной активности масс стали созданные в 1961 году на предприятиях консультативные технические комитеты. В них входили наиболее толковые рабочие, техники и инженеры, часто превосходившие по уровню технических знаний свежеиспеченных директоров. Обычно в комитете состояло до 10 процентов рабочих и служащих завода. Собирались эти комитеты по мере необходимости, как правило, для решения каких-либо сложных производственных проблем. С социальной и политической точки зрения Че видел в этих комитетах «смычку» между рабочими и руководством предприятия, между людьми умственного и физического труда.
На протяжении всей своей жизни Эрнесто Гевара просто на дух не выносил тех «интеллигентов», которые пренебрежительно относились к физическому труду.
В 1961 году министерством труда были созданы, а в январе 1962-го узаконены производственные ассамблеи на всех государственных и смешанных (по форме собственности) предприятиях. В «пилотном» порядке ассамблеи сначала появились на предприятиях системы МИНИНДа.
Собрать ассамблею могли дирекция, профсоюзный комитет, партийная или комсомольская организации не реже раза в три месяца, причем в своем министерстве Че настаивал на ежемесячных собраниях. Заранее оглашалась и доводилась до всех рабочих повестка дня. Председателя и секретаря ассамблеи выбирали на самом собрании. Че требовал от ассамблей как можно больше критики (в том числе и дирекции) и самокритики. По итогам заседания полагалось сформулировать письменное решение поставленных на повестку дня проблем. Дирекция была обязана это решение изучить и либо выполнить его, либо представить аргументированные возражения.
Поначалу многие ассамблеи превратились в многочасовые «говорильни», а их решения занимали десятки страниц. Соответственно, некоторые директора не только не выполняли решения ассамблей, но даже не изучали их.
Но для Че было свойственно постоянное корректирование принятых решений, и он не замедлил «подправить» ассамблеи организационно. Был разработан жесткий деловой регламент. Уже в самом начале заседания объявлялось время его окончания, у каждого докладчика был четкий временной лимит. Чтобы ассамблея имела по-настоящему представительный и легитимный характер, в ней должно было принять участие не менее 70 процентов трудового коллектива. Че постоянно предостерегал директоров от бюрократизации ассамблей — министр говорил, что они должны быть «живыми» и самокритичными.
Однако в начале 1964 года министр был явно недоволен — директора во многом игнорировали решения ассамблей, а рабочие именно поэтому не видели большого смысла в участии в них. В феврале 1964 года на совещании в МИНИНДе Че попросил поднять руку тех директоров, которые даже не анализировали решения ассамблей. Таких нашлось семеро, хотя министр подозревал, что на самом деле все обстоит еще хуже. Практически не оказалось ассамблей с уровнем участия более чем 70 процентов трудового коллектива. Министр как всегда «резал правду-матку»: «Участие рабочих в управлении предприятиями сегодня равно нулю — вопреки всем нашим инструкциям. Каждый раз, приезжая на предприятие, я спрашиваю, как проходят производственные ассамблеи… и администратор сообщает мне: “Собрания, конечно, проводятся ежемесячно, но проходят они скучно, плохо посещаются, люди не проявляют активности”…
В чем же причина недостаточного участия рабочих и их апатичности? Просто они воспринимают посещение собраний как обязанность перед кем-то посторонним, а не как нечто, необходимое для того, чтобы самим разобраться во всем происходящем»337.
Для Че это было страшно — ведь это было то самое отчуждение рабочего от результатов труда, которое было при капитализме, наблюдалось и в СССР и которое он так хотел победить на Кубе. В 1964 году он был вынужден констатировать: «Но пока что мы оказались неспособными создать такие системы, в рамках которых… человек даст [обществу] все, что он может дать; и изъяны в наших механизмах ведут к тенденции превращения человека в машину. Даже такие вещи, как добровольный труд, превращаются в механические… Существует некая умственная лень, препятствующая тому, чтобы проникнуть вглубь проблемы, чтобы осознать, что мы делаем, и попытаться понять причины происходящего.
У нас избыток дисциплины в том, чтобы “следовать линии”, и недостаток дисциплины сознания, дисциплины поиска ответов…»338
И все же ассамблеи сохранились и после «исчезновения» Че с Кубы — одно из многих нововведений министра промышленности, переживших Эрнесто Гевару на многие годы.
У БФС был еще один существенный недостаток — лишенные хозяйственной самостоятельности предприятия поддерживали отношения только с вышестоящими органами, но не имели никаких контактов с соседними заводами. Это приводило к гротескным ситуациям. Например, на одном хлебозаводе вышла из строя печь, и срочно понадобился печник-каменщик. Он имелся в наличии на соседнем сахарном заводе, но его администратор не видел никаких причин помогать соседу из другого «консолидадо». Министру пришлось вмешаться в режиме «ручного управления» — он пригрозил директору сахарного завода тем, что его рабочие останутся без свежего хлеба.
