Начнем с того, что никакой «деревни» в Аргентине вообще не было, и сам Че это признавал. В мае 1962 года в уже упоминавшемся выше выступлении перед сотрудниками органов госбезопасности он говорил: «Аргентина — относительно сильная латиноамериканская держава… Обе страны (Аргентина и Уругвай. — Н. П.) являются скотоводческими, в обеих существуют мощные олигархические группировки, которые, базируясь на латифундистской собственности на землю и обладании скотом, контролировали внешнюю торговлю, но сегодня вынуждены делить этот контроль с Соединенными Штатами. Это страны с наиболее четко выраженным преобладанием городского населения… В Аргентине рабочий класс превалирует… В обладающих такими чертами Аргентине и Уругвае, а также в Чили, где рабочий класс действительно преобладает, до сих пор господствовала философия гражданских (мирных. — Н. П.) форм борьбы против деспотических властей и вопрос о взятии власти в будущем более или менее прямо и открыто увязывался с выборами или мирными формами борьбы»389.
Однако военный переворот и отстранение Фрондиси, по мнению Че, открывали хорошие перспективы для прихода к власти левых сил. Несмотря на запрет в стране перонист-ской партии, она твердо контролировала многочисленные и боевые по духу аргентинские профсоюзы. Эти профсоюзы имели хороший опыт организации массовых политических забастовок и горели желанием вернуть своего лидера к власти. Фрондиси тайно обещал Перону допустить его сторонников к выборам, за что и был свергнут военными. Неудивительно, что перонисты и их лидер были этим крайне возмущены и готовы к решительной борьбе внепарламентскими методами.
Кубинцы имели тайные связи с Пероном и приглашали его переехать из франкистской Испании на Кубу. Однако Перон отказывался, хотя публично выражал свои симпатии кубинской революции. Тем не менее его люди были в плотном контакте с кубинским руководством, в том числе и с Че. Перон был явно не против того, чтобы с помощью Кубы вернуться к власти.
Через неделю после выступления Че перед работниками госбезопасности аргентинская колония на Кубе отмечала главный национальный праздник своей родины — День независимости (25 мая). 380 аргентинцев (девушки в национальных костюмах) жарили в Гаване шашлык из говядины, пели песни и танцевали танго. Почетным гостем на этом торжестве был, естественно, самый знаменитый в мире аргентинец Эрнесто Гевара.
Че выступил с речью, в которой подчеркнул, что левые силы Аргентины должны преодолеть разногласия. Он даже написал на спичечном коробке слово «унидад» — единство. И в Аргентине, говорил Че, есть только одна альтернатива — бескомпромиссная борьба против империализма или коллаборационизм: «Создание революционной власти возможно в каждой стране Латинской Америки, и, в том числе, именно в Аргентине»390. Среди гостей праздника находился и Уильям Кук, лидер молодежного крыла перонистской партии. Кук выступил в поддержку слов Че, причем все обратили внимание, что он был одет в оливково-зеленую форму кубинской Повстанческой армии.
На празднике присутствовала и молодая симпатичная девушка с явно некубинскими чертами лица.
Айди Тамара Бидер Бунке (или просто Тамара для друзей и знакомых) родилась в 1937 году в Буэнос-Айресе в семье немецких коммунистов Эрика Бунке и Нади Бидер
[242], бежавших из Германии в 1935 году. В Аргентине родители Тамары участвовали в подпольной борьбе, вступили в 1936 году в компартию Аргентины. В 1952 году семья вернулась в ГДР. Окончив в Аргентине школу с отличием, в ГДР Тамара поступила сначала в Лейпцигский пединститут, а затем — в Берлинский университет им. Гумбольдта на факультет романской философии и литературы. Одновременно Тамара занималась стрельбой в Обществе спорта и техники (аналог советского ДОСААФ). Когда Тамаре исполнилось 18 лет, она подала заявление на вступление в Социалистическую единую партию Германии (СЕПГ) и одновременно попросила… об отказе от гражданства ГДР. Девушка обосновала необычное ходатайство своим желанием уехать в Аргентину и включиться там в революционную борьбу (как раз в то время военные свергли Перона).
В Берлинском университете Тамара организовала студенческое общество дружбы со странами Латинской Америки и ее (свободно говорившую по-испански) часто привлекали для переводов во время пребывания в ГДР латиноамериканских делегаций. С 1960 года разведка ГДР
[243] завела на нее досье как на кандидата для агентурной работы за границей. С ней работал главный специалист разведки ГДР по Латинской Америке подполковник МГБ Гюнтер Мэннель. Тамару Бунке предполагалось сначала использовать в Аргентине, а затем — в США.
В декабре 1960 года Че посетил ГДР, и Тамара переводила для его делегации. Она уже была горячей сторонницей кубинской революции, а Че произвел на нее неизгладимое впечатление именно своей приверженностью конкретной революционной борьбе.
Тамара попросила разрешения выехать на Кубу, чтобы помочь в борьбе за укрепление кубинской революции. ЦК СЕПГ удовлетворил ее просьбу 12 декабря 1960 года. В мае 1961 года она вылетела на остров через Прагу по приглашению Кубинского института дружбы народов. Через несколько недель Мэннель перебежал к американцам, и в МГБ ГДР исходили из того, что он сдал противнику резидентов, в том числе Тамару Булке. С этого момента контакты МГБ ГДР с Тамарой были прекращены — ведь о ее агентурной работе в западных странах уже не могло быть и речи.
На Кубе Тамара изучала в университете журналистику и работала переводчицей для самых разных кубинских организаций и ведомств. Формально она числилась сотрудницей министерства образования. Тамара вступила в ряды народной милиции, и ее часто видели на улицах Гаваны в милицейской форме, хотя для кубинских девушек это было нетипично.
Речь Че 25 мая 1962 года произвела на Тамару глубокое впечатление — она и на своей родине была готова к революционной борьбе.
Зато речь Че произвела на аргентинскую общину на Кубе впечатление неоднозначное. Некоторые отрицали возможность вооруженной борьбы в Аргентине. Для Тамары Булке, напротив, вопрос был ясен — она ждала лишь команды Че.
Че обратился к живущему на Кубе другу юности Альберто Гранадо с просьбой помочь в отборе аргентинцев, готовых «зажечь» партизанский очаг на их общей родине. В октябре 1961 года Гранадо переселился в Сантьяго-деКуба, чтобы организовать в местном университете кафедру биомедицины, где познакомился с молодым аргентинским художником Сиро Роберто Бустосом, преподававшим живопись. Художник, как и Тамара Бунке, приехал на Кубу с желанием трудиться во благо революции и с воодушевлением согласился на предложение Гранадо помочь в организации революции Аргентине.
С ведома Че Гранадо отправился в Аргентину, чтобы на месте убедиться в настроениях различных левых политических организаций, прежде всего перонистов и коммунистов. Кроме того, Альберто должен был присмотреться к людям, которым можно было доверить налаживание поддержки будущего партизанского очага в городах. Формальным прикрытием поездки было привлечение технических специалистов для кубинской экономики. Аргентинская полиция следила за Гранадо довольно внимательно и после его отъезда некоторые из беседовавших с ним были арестованы. Тем не менее он привез с собой на Кубу нескольких аргентинцев, изъявивших готовность составить ядро будущего партизанского очага.
