Че уже для себя решил, где американцы получат «второй Вьетнам», а именно — в Конго. План Че состоял в том, чтобы он сам с небольшой группой имевших партизанский опыт кубинцев организовал боевую и тактическую подготовку отрядов симба непосредственно в Конго. Живой силы у повстанцев было достаточно, хватало и современного стрелкового оружия, а значит, непосредственного участия кубинцев в боях, как думал Че, не требовалось. Достаточно было обучить местных грамотной тактике партизанской борьбы.
Для реализации этого плана требовалось согласие не только самих повстанцев Конго, но и Алжира и Египта (источников снабжения), а также Танзании — главной перевалочной базы при доставке оружия и боеприпасов. В поддержке СССР и КНР Че и так не сомневался — обе эти страны уже помогали соратникам Лумумбы.
Можно было бы открыть против марионеточного режима Чомбе второй фронт. Прямо напротив столицы Конго Леопольдвиля на другом берегу реки Конго располагалась столица другого, Среднего Конго — Браззавиль. С декабря 1963 года президентом этой Республики Конго был бывший учитель Альфонс Массамба-Деба, придерживавшийся левых взглядов. Правда, он подпал под сильное влияние китайцев, первым во франкофонной Африке признав в феврале 1964 года КНР
[262]. Китайцы ответили масштабной экономической помощью.
В конце 1964 года Че вылетел в Африку и 26 декабря провел переговоры с прогрессивным лидером Мали Модибо Кейтой418.
Но 2 января 1965 года он уже прибыл в Браззавиль. Массамба-Деба поддерживал повстанцев соседнего Конго и стремился вообще объединить обе страны под своим руководством. Тогда, получив границу с тоже вставшей на путь социализма Танзанией, новое большое социалистическое Конго смогло бы контролировать весь центр континента. Массамба-Деба выразил полную поддержку планам Че с явным расчетом на кубинскую экономическую помощь. Че обещал содействие в организации в Браззавиле народной милиции по кубинскому образцу.
При помощи кубинцев был основан тренировочный лагерь для конголезских повстанцев.
Массамба-Деба поддерживал также Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА), воевавшее с 1961 года против португальских колонизаторов, прежде всего в ангольском анклаве Кабинда, примыкавшем к Республике Конго. 5 января 1965 года Че встретился с лидером МПЛА Агостиньо Нето, пообещав движению военную помощь Кубы
[263]. Прибытие первых кубинских военных советников, заверил Че, следовало ожидать уже летом. В то же время МПЛА прохладно отнеслось к просьбе Че направить своих партизан на помощь конголезским повстанцам. Так первый раз Че столкнулся с типично африканским фактором, который он ранее не учитывал — с трайбализмом. Для многих африканских революционеров идеология стояла отнюдь не на первом месте — главным было служение интересам своей народности или племени.
Тем не менее с беседы Че и Нето началось участие кубинцев в ангольских событиях, растянувшееся почти на 30 лет и завершившееся полным успехом Кубы в борьбе против США и ЮАР.
Из Браззавиля Че отправился в другие африканские страны социалистической ориентации — Гвинею, Гану, Дагомею
[264] и Алжир.
8 января 1965 года Че встретился с лидером Гвинеи Секу Туре, также обещавшим поддержку «конголезскому проекту». На границе с Сенегалом оба лидера провели переговоры с сенегальским президентом Сенгором, крайне популярным политиком в Африке того времени, придерживавшимся панафриканских взглядов (это было особенно важно для Че).
Сенгор, однако, был своего рода расистом наоборот, создав теорию так называемого «негритюда» — исключительности негроидной расы. Сначала негритюд отражал протест против колониализма и расовой дискриминации, выступал против приоритета европейских духовных ценностей. Позднее он приобрел другую окраску — в нем стали прослеживаться мотивы расовой исключительности, расовое сознание негритюда противопоставлялось классовому. Че с этим, естественно, согласиться не мог. В свою очередь, Сенгор был возмущен тем, что на переговорах между ним и Секу Туре присутствует белый.
14 января Че был уже в Гане и встречался с Кваме Нкрумой. Нкрума был в то время крайне популярен в Черной Африке — ведь именно под его руководством бывший Золотой Берег первым в Африке добился независимости еще в 1957 году. Ганский лидер был очень рад визиту Че и просил его задержаться в Гане как можно дольше. Переговоры двух популярнейших людей того времени прошли 16 января и касались прежде всего положения в Конго. Че по просьбе Нкрумы пробыл в Гане целую неделю, встречаясь с профсоюзами, молодежью, женскими организациями. 20 января состоялась еще одна встреча с Нкрумой — проговорили более двух часов.
За визитом Че в Африку, естественно, внимательно следило ЦРУ. Причем американцы отметили интересный для себя аспект переговоров Че с африканскими лидерами. В сводке от 15 января 1965 года американская разведка отмечала, что одной из главных тем было «…предостережение африканским друзьям не слишком глубоко связываться с советскими или китайскими коммунистами. Согласно Геваре, в то время как Куба, как и прежде, глубоко предана социализму, кубинские официальные лица не в восторге от того, насколько сильно в их внутренние дела вмешиваются СССР и коммунистический Китай. Гевара сказал, что Кубе уже поздно что-либо здесь менять, но кубинцы считают, что африканским лидерам еще не поздно изменить такую ситуацию. Гевара добавил, что кубинцы особенно озабочены положением своих алжирских друзей, и он направляется прямо в Алжир, чтобы передать такое же послание бен Белле»419.
30 января Че был уже в Алжире.
Че долго беседовал с алжирским президентом Ахмедом бен Беллой, делился своими планами, считая Африку слабым звеном в цепи империализма. Бен Белла не разделял оптимизма своего друга420. Он, как и Москва, считал, что иностранная поддержка вряд ли сможет переломить ситуацию на континенте — революции должны вызреть внутри соответствующих стран. Да и самому Че не обязательно лично принимать участие в африканской революции. Но, к удивлению бен Беллы, Че категорически настаивал именно на личном участии — после поражения ЭГП в Аргентине это было для него делом решенным.
2 февраля 1965 года Че прибыл в Пекин. Китайцы активно «осваивали» Африку, пытаясь, опять-таки в пику советским «ревизионистам», представить себя главными и бескорыстными спонсорами местных национально-освободительных движений. Пекин особенно интересовала Танзания, как ворота к сырьевым богатствам Черной Африки. Че, в свою очередь, не оставлял попыток примирить КПСС и КПК, хотя бы на почве совместной поддержки африканской революции.
«Ультрареволюционные» китайцы всячески приветствовали планы Че, как обычно, обещая именно бескорыстную помощь. Однако Мао кубинскую делегацию
[265] принимать отказался, и с Че беседовал только премьер Чжоу Эньлай. Видимо, «великий кормчий» давал понять кубинцам, что он разгневан из-за поддержки Гаваной Москвы на Конференции компартий Латинской Америки в Гаване в ноябре 1964 года. Тем не менее визит в Пекин был необходим, учитывая большое влияние китайцев на тогдашнее танзанийское руководство
[266].
