По пути из Пекина Че остановился в Париже, где исполнил свою давнюю мечту — осмотрел Лувр.
11 февраля 1965 года Че прибыл в крупнейший город Танзании Дар-эс-Салам. Именно от позиции президента этой страны Джулиуса Ньерере зависел в конечном итоге успех его плана. Танзанийцы в принципе не возражали (получив «добро» из Пекина), хотя тоже сомневались в целесообразности прямого участия кубинцев в конголезских событиях.
Встреча Че с лидерами конголезских повстанцев — Национального совета освобождения — должна была стать для кубинского гостя еще одним тревожным сигналом. Президент совета Гбенье, как оказалось, был в довольно напряженных отношениях с другими лидерами повстанцев — Кабилой и Сумиало, которые часто действовали на свой страх и риск.
Гастон Сумиало от прямых ответов на вопросы и предложения Че уклонялся, Лоран Дезире Кабила произвел на гостя с Кубы более благоприятное впечатление своей решительностью. Правда, наученный горьким трайбалистским опытом, Че не стал развивать перед Кабилой план общеафриканской революции с опорой на Конго. Он пока предложил лишь прислать 30 кубинских военных советников (не сказав ни слова о своем личном участии). Кабила с благодарностью согласился. Заметим, что против советников не возражал и Сумиало (специально прилетевший на встречу с Че из Египта), но он требовал приезда только чернокожих кубинцев. Зато Кабила был категорически против появления кубинцев в Конго — он считал, что они должны тренировать повстанцев в Танзании.
Попытка кубинского посольства в Танзании собрать для встречи с Че представителей всех африканских национально-освободительных движений закончилась полным фиаско — они едва не передрались друг с другом. Че окончательно понял, что Африка — не Латинская Америка, где страны связаны общей историей, языком и сходными экономическими и политическими признаками. Африка же была единым континентом только в географическом смысле. Не то что отдельные страны, но даже и народности внутри стран не имели друг с другом ничего общего, кроме традиций взаимной подозрительности и вражды, долгие годы искусно подогреваемых колонизаторами.
Значит, общеафриканской революции, «второго Вьетнама», не будет? Нет, Че все же так не считал. В полном соответствии со своей теорией партизанских очагов, он думал, что победа революционеров в такой огромной и важной стране, как Конго, станет катализатором панафриканского революционного взрыва.
19 февраля 1965 года Че был уже в Египте. Насер также отнесся к его планам скептически, хотя обещал поддержку. Президент Египта призвал Че не упускать из виду расовый момент — многие чернокожие жители Африки испытывают естественную вражду еще с колониальных времен к любому белому. Он, Че, рискует стать белым Тарзаном среди партизан-негров. Че яростно спорил — на Кубе ведь удалось решить расовую проблему, — и беседы с Насером затягивались за полночь. Но Насер остался непоколебим — он решительно не советовал Че появляться в Конго. Однако Че ответил: «Я поеду в Конго, потому что сейчас это самая горячая точка в мире. С помощью африканцев… и с двумя батальонами кубинцев я верю, что мы сможем поразить в сердце империалистические интересы в Катанге»421. Таким образом, Че хотел повторить тактику ЦРУ и Хоара — использовать небольшую хорошо вооруженную и дисциплинированную воинскую часть иностранцев как боевое ядро африканских сил.
Заметим, что тогда и Насер, и Че знали, что кубинцы уже воюют в Конго — ЦРУ использовало эмигрантов-контрреволюционеров в качестве пилотов правительственных ВВС. Причем кубинские контрреволюционеры (гусанос) появились в Конго еще в 1963 году422. Некоторые из них были ветеранами залива Свиней, другие служили в ВВС Кубы при Батисте. ЦРУ учредило в Майами подставную фирму «Карибиан марин аэрокорпорейшн» (КАРАМАР) для вербовки кубинцев в Конго. В ЦРУ считали, что в крайнем случае кубинцами можно и пожертвовать (как, например, в заливе Свиней). Посольство США в Конго сообщало в Вашингтон: «Хотя много твердят о том, что кубинцы — это американские наемники, мы будем продолжать говорить как можно меньше и направлять все вопросы к правительству Конго, с которым у этих пилотов заключены контракты»423.
Че отказался от предложения бен Беллы использовать при полетах в Африке личный самолет алжирского пре-зидента, чтобы сбить с толку американскую разведку. Тем не менее алжирские послы во всех странах континента получили указание всячески содействовать секретной миссии Эрнесто Гевары. Вернувшись в Алжир после поездок в Конго — Браззавиль и Танзанию, Че не стал скрывать от бен Беллы разочарования низким уровнем политической сознательности африканских революционных лидеров.
Пока Че вел свой зондаж в африканских странах, Алжир уже начал напрямую поддерживать конголезских повстанцев. По соглашению с Ньерере, Насером, Нкрумой, Секу Туре, Джомо Кениатой (лидером Кении) и Модибо Кейтой алжирцы самолетами перебрасывали через Египет оружие в Танзанию. Военные кадры предоставили Уганда и Мали.
Че не забывал и о Латинской Америке. Он еще раз подтвердил договоренность с бен Беллой о переброске латиноамериканских революционеров с Кубы в Западное полушарие через Алжир.
24 февраля 1965 года Че выступил с речью на втором экономическом семинаре солидарности стран Азии и Африки в Алжире, и это выступление произвело эффект разорвавшейся бомбы, прежде всего в социалистических странах.
Че фактически напрямую обвинил страны социализма (читай — Москву) в корыстном и недальновидном подходе к развивающимся странам и национально-освободительным движениям: «…отпадение той или иной страны от мировой империалистической системы означает поражение всей этой системы в целом… Поэтому социалистические страны кровно заинтересованы в эффективном отделении народов от империалистической системы и наш интернациональный долг, долг, закрепленный руководящей нами идеологией, — это способствовать нашими усилиями тому, чтобы освобождение происходило возможно более быстро и глубоко.
Из всего этого необходимо сделать вывод: развитие стран, которые начинают сейчас свой путь освобождения, должно чего-то стоить социалистическим странам… И надо прекратить разговоры о “развитии взаимовыгодной торговли”, основанной на ценах, которые закон стоимости и международные отношения неэквивалентного обмена, порожденные этим законом, навязывают отсталым странам…»424
Позднее это выступление было расценено многими как открытый разрыв Че с Москвой, который якобы привел к его «изгнанию» с Кубы Фиделем, не захотевшим ссориться с русскими.
На самом деле Че не сказал в Алжире ничего, чего бы в Москве уже не знали непосредственно от самого же Че: отрицание закона стоимости как основы экономических отношений при социализме. Нисколько не возражали в Москве и против тезиса о помощи развивающимся странам, иначе не был бы создан ЮНКТАД в 1964 году при решающей поддержке соцлагеря. Наконец, западная пропаганда специально «упустила» из речи Че невыгодные для тезиса о советско-кубинской размолвке пассажи. Например, следующий: «Единственно, что мы знаем, это то, что в результате политических дискуссий Советский Союз и Куба подписали выгодное для нас соглашение об условиях, по которым мы будем продавать до пяти миллионов тонн сахара по фиксированным ценам, более высоким, чем те, которые обычно устанавливаются на так называемом мировом свободном рынке»425. То есть Че публично выразил признательность СССР за великодушие по отношению к кубинской революции.
