Насчет организации сети городской поддержки Че договорился с лидером боливийских молодых коммунистов, студенткой факультета философии Лойолой Гусман (она прибыла в лагерь вместе с Мойзесом Геварой). Он просил ее приобрести грузовик (за 80 тысяч долларов) и взять на себя поставки в лагерь продовольствия. Как всегда, Че продумал все в деталях. Он предложил Гусман возглавить сеть (только она имела право поддерживать прямой контакт с партизанами), назначить заместителя на случай провала и шесть организаторов по отдельным направлениям (добыча продовольствия и снаряжения, транспорт, информация, финансы, боевое городское подполье и контакты с сочувствующими).
Из-за недостатка городских кадров к поддержке отряда пришлось подключиться и Тане.
Че не знал, что ЦРУ через свою агентуру уже в феврале 1967 года смогло проникнуть в сеть Лойолы. Как и во многих других странах, пропекинские группировки были для американцев достаточно легкой добычей. Уже в феврале в ЦРУ поступили сведения, что командиром партизан в районе Ньянкауасу является Че Гевара, но в Вашингтоне сочли это «липой», с помощью которой боливийская агентура подчеркивала свою значимость.
От Гусман Че узнал, что Монхе перехватил вернувшуюся с Кубы группу молодых боливийских коммунистов и помешал им присоединиться к отряду. В противном случае он угрожал всем исключением из партии. Че записал в дневнике, что Монхе превратился в предателя.
1 февраля 1967 года отряд (27 бойцов) в полной боевой выкладке отправился в трехнедельный марш по территории будущего партизанского очага. Че предполагал закалить физически вновь прибывших добровольцев и подробно изучить местность предстоящих боев. Но главным его стремлением было проверить выносливость бойцов, их готовность выполнить любой приказ — именно этого так не хватало в Конго. Че действовал по суворовскому принципу «тяжело в учении, легко в бою».
Своим заместителем Че назначил Хуана Виталио Акунью. Боливиец Гуидо Передо (Инти) стал политкомиссаром, то есть отвечал за боевой дух группы. Че разделил отряд на авангард, центральную колонну и арьергард, взяв на себя командование центром. Связь три группы поддерживали с помощью современных на тот момент систем «уоки-токи».
На марше следовало избегать столкновений с армией, но в то же время попытаться наладить хорошие отношения с местными крестьянами. В Сьерра-Маэстре это удалось.
Поначалу все шло отлично. Питались три раза в день — утром чай или горячий шоколад, суп и кофе — в полдень, полноценная еда на привале. Пищу не экономили. Грузы помогали нести мулы, купленные за 2 тысячи песо.
Но вскоре начались проблемы и неудачи. 3 февраля один из партизан — Рубио (бывший заместитель министра сахарной промышленности) утопил при переправе на плоту рюкзак Че. Начался сезон дождей, и каждый ручей становился серьезным препятствием. Приходилось постоянно строить плоты и тратить на это дни. Тропы через джунгли прорубали мачете; группа рубщиков менялась каждые четыре часа.
Марш по практически непроходимой местности превратился в ад, и отряд обессилел, еще не вступив в бой. Даже Че похудел на семь килограммов, и ходьба причиняла ему боль. С 23 февраля, записал Че в дневнике, он заставлял себя идти только неимоверным усилием воли. Ветераны Сьерра-Маэстры были уже немолодыми людьми, да и к боливийскому климату с его перепадами температур они не привыкли. Карты региона и предоставленные местными коммунистами планы оказались очень неточными, и отряд заблудился. Люди начали роптать, ругая командира за бессмысленный марш, а среди боливийцев пошли разговоры о дезертирстве.
10 февраля отряд встретил первого крестьянина — Оно-рато Рохаса — и это стало началом конца. Инти представился Рохасу охотником, а Че в роли помощника этого богатого охотника поинтересовался, сможет ли Рохас купить для группы продовольствие и медикаменты. Крестьянин явно хотел подзаработать (у него было шестеро детей) — а у охотников было много денег крупными купюрами, — но именно своей жадностью он не понравился Че как «потенциально опасный».
Когда Инти продемонстрировал Рохасу оружие и сказал, что является командиром партизан, тот сразу стал менее разговорчив. Об окрестных крестьянах он ничего не ведает, и кто из них станет помогать партизанам, не знает. Инти предупредил, что за предательство Рохас ответит, и выдал ему в качестве аванса за будущие поставки продуктов гигантскую сумму в 40 тысяч песо.
Уже скоро о внезапно разбогатевшем Рохасе стали судачить в окрестных поселках — он покупал на рынках много продуктов и расплачивался непривычными в этой нищенской местности крупными купюрами.
В целом крестьяне-индейцы подозрительно относились к вооруженным людям, говорившим по-испански со странным акцентом. Особенно крестьян пугали негры. Че, всегда уважавший коренное население Америки, приказал своим партизанам изучать индейский язык кечуа, но местные не говорили даже на этом наречии инков — они предпочитали языки аймара или гуарани. Партизаны оказывали крестьянам медицинскую помощь (в том числе и лично Че), щедро платили за продукты, но лед недоверия это не растопило — местные индейцы не привыкли ждать от белых ничего хорошего.
Че писал в дневнике: «Обитатели этих мест непроницаемы, как скалы. И, глядя в глубину их глаз, видишь, что они не верят тому, что слышат… Они плохо понимают — или делают вид, что не понимают по-испански»485.
Тем временем продукты, рассчитанные на три недели, закончились, и отряд начал голодать. Че возмущался, когда отобранные им с такой тщательностью бойцы тайком воровали из неприкосновенного запаса сгущенку или рыбные консервы. Рацион обогащали за счет дичи. Иногда приходилось есть попугаев и обезьян, а однажды отряду было нечего есть целых три дня.
26 февраля отряд понес первые, пусть и небоевые, потери — сорвался в бурную реку 26-летний боливийский учитель Бенхамин Колорадо. Другой боливиец, Элисео Рейес, утонул 17 марта. Че был потрясен этим бессмысленным «крещением смерти».
Между тем завистливый сосед донес в полицию о подозрительных людях в «жестяном доме», и, когда измученный отряд Че 20 марта, наконец, вернулся во вспомогательный «медвежий» лагерь
[296], партизаны узнали, что жандармы уже дважды побывали на ранчо. Но это были еще не все неприятности.
9 марта рабочие американской нефтяной компании в Камири сообщили капитану 4-й дивизии боливийской армии Аугусто Сильве о подозрительных бородатых чужаках с рюкзаками, деньгами, оружием, говоривших с иностранным акцентом. Тот передал сведения командиру дивизии полковнику Умберто Роче, приказавшему начать воздушную разведку местности. Над районом Ньянкауасу стали регулярно появляться армейские патрульные самолеты. 11 марта разведка заметила четверых людей на берегу реки Рио-Гранде, и уже на следующий день Сильва выслал в этот район патруль из шести солдат.
Боливийская полиция поймала двоих дезертиров из отряда Че, которые пытались продать свое оружие. На допросах те охотно рассказали и о базовом лагере, и о том, что партизанами командует не кто иной, как исчезнувший два года тому назад Че Гевара. 17 марта в 15.00 патруль 4-й дивизии вошел в лагерь, с другой стороны к нему же подбиралась группа Сильвы. В лагере находился уже подошедший туда авангард партизан под командованием Антонио Санчеса. Партизаны были застигнуты врасплох и, сделав несколько беспорядочных выстрелов, поспешно отошли в джунгли. Базовый лагерь, на устройство которого ушли недели тяжелого труда, оказался в руках армии практически без боя.
