Следует отметить, что Фидель стремился отпускать всех пленных, а тем более раненых солдат противника. Щадил он и собственных дезертиров, а также тех бойцов, кто иногда отказывался выполнять приказ. Принципиальный Че поначалу был с этим не согласен, но Фидель все же был прав. Гуманность партизан на фоне начавшихся в Сьерре массовых репрессий со стороны армии и сельской гвардии создавала к повстанцам благосклонное отношение.
Осорио приговорили к казни именно за его зверства, а не потому, что он был враг.
17 января партизаны тремя группами подобрались к казарме на расстояние 40 метров, и в 2.40 ночи Фидель дал сигнал к атаке выстрелом в воздух. После первых залпов солдатам предложили сдаться, но те ответили ураганным огнем. Бой затягивался, и Фидель приказал поджечь стоящий рядом с казармой дом майоралес. С первых двух попыток это сделать не удалось, но затем Че и Креспо все же подожгли примыкавший к казарме склад кокосовых орехов. Это решило исход боя. Солдаты не захотели сгореть заживо и сдались. Умирать за Батисту никто не собирался. Помимо пленных в руки партизан попали восемь винтовок «Спрингфилд», пулемет, тысяча единиц боеприпасов, продукты, каски, ножи и даже ром. Сами партизаны израсходовали при нападении примерно 500 патронов. Были убиты двое солдат правительственной армии, пятеро ранены, у партизан же, как отмечал Че, не осталось ни единой царапины.
Отойдя в горы, партизаны отпустили всех раненых и пленных. Фидель и Рауль предложили солдатам присоединиться к отряду, но те ответили, что верны присяге. Фидель ответил: «Поздравляю вас, вы достойно вели себя и сделали все, что было в ваших силах. Мы не покушаемся на вашу жизнь. Можете быть свободны…»109
Несмотря на возражения Че, Фидель приказал оставить солдатам медикаменты. Че так вспоминал об этом: «С болью в сердце я, врач, обязанный иметь запас медикаментов для наших войск, отдавал по приказу Фиделя все имевшиеся в нашем распоряжении медикаменты пленным, чтобы они смогли оказать помощь своим товарищам»"0.
В ответ на этот гуманный акт ВВС Батисты разбомбили всю местность, уничтожив дома окрестных крестьян.
Фидель предположил, что армия пустится за ними в погоню, и решил устроить засаду. Несколько дней партизаны прождали напрасно, но 22 января перед рассветом раздались выстрелы, возвестившие приближение погони. Когда силуэты врагов стали ясно видны на лесной просеке, по ним был открыт огонь. В этом бою Че убил своего первого врага. Он снял с солдата винтовку и пояс с патронташем и осмотрел его: «Пуля попала ему чуть ниже сердца и вышла с правой стороны. Он был мертв»111.
Первые победы партизан (пусть и небольшие по военным меркам) имели колоссальный отзвук на Кубе. Батиста совершил ошибку, отреагировав на это полицейскими репрессиями не только в Сьерре, но по всей стране. В горах армия сжигала крестьянские дома и расстреливала всех, кто подозревался в симпатиях к партизанам, в городах полиция тайно убивала на улицах реальных и потенциальных оппозиционеров. Рядом с изрешеченными пулями телами обычно находили неразорвавшимися динамитные шашки (которые должны были продемонстрировать, что погибшие были террористами). Эти убийства пытались представить как разборки внутри оппозиции, но такая версия не убедила даже благожелательно настроенного по отношению к Батисте посла США в Гаване Гарднера.
15 февраля 1957 года в депеше в Вашингтон Гарднер предложил прямо указать Батисте, что США не приемлют его версию репрессий112. Хотя госсекретарь Даллес отказал Гарднеру — мол, такого рода демарш будет воспринят как вмешательство во внутренние дела Кубы, — американцы все же решили постепенно дистанцироваться от Батисты, который излишне компрометировал их своими зверствами.
Че блестяще проявил себя в первых боях, и его семья могла бы им гордиться, если бы знала об этом.
2 декабря 1956 года, когда Ильда пришла на работу, она заметила, что сослуживцы смотрят на нее с грустью и сочувствием. Ей передали свежую газету, и первый же прочитанный заголовок едва не лишил женщину сознания: «Вторжение на Кубу с моря — Фидель Кастро, Эрнесто Гевара, Рауль Кастро и все другие члены экспедиции мертвы»113. Ее даже отпустили домой, где Ильду принялись утешать друзья.
Ильда, конечно, не знала русской приметы, что тот, о чьей смерти сообщили зря, будет жить долго. После звонка из Буэнос-Айреса отца Эрнесто, ссылавшегося на посла Аргентины в Гаване, ей стало известно, что Че не найден ни среди мертвых, ни среди раненых и пленных. Это давало некоторую надежду.
Как было условлено заранее, после отплытия Че из Мексики Ильда 17 декабря 1956 года уехала с десятимесячным ребенком к родителям в Перу. Самолет совершил промежуточную посадку в столице Гватемалы, где за Ильдой пристально наблюдали полицейские. Отец Ильды был страшно горд, что его зять принял участие в таком благородном деле, как освобождение Кубы.
Раздался звонок из Аргентины. Эрнесто-старший сообщил, что получил весточку от Чанчо
[79]: «Я истратил две жизни, у меня осталось еще пять. Верьте, что Господь Бог — аргентинец»114. Записку передали через третьи руки, но родители легко узнали почерк сына.
6 января 1957 года, получив от отца Че авиабилеты, счастливая Ильда вылетела в Буэнос-Айрес, где впервые познакомилась с семьей мужа. Конечно, Эрнесто-старший и Селия обрадовались внучке и приняли Ильду очень сердечно. Она убедилась, что Че по-прежнему был в семье любимым ребенком и его величали не иначе как «Эрнестито». И отец, и особенно мать очень беспокоились за сына.
Ильда и Селия подолгу беседовали о дорогом их сердцам человеке. Как-то раз, чтобы подбодрить свекровь, Ильда рассказала, что видела во сне улыбающегося Эрнесто, сообщившего, что с ним все в порядке. Конечно, образованная Ильда в сны не верила, но именно в этот день пришло письмо от родственника из США, которого навестил один из членов «Движения 26 июля». Теперь стало окончательно ясно, что Эрнесто жив и здоров. Правда, пуля слегка задела шею, но рана уже зажила.
Дома начался праздник. Эрнесто-старший, как настоящий кабальеро, торжественно объявил, что если его сына захватят в плен, он сам отправится на Кубу и освободит его.
Летом, спасаясь от дикой жары в Буэнос-Айресе, Ильда с дочкой уехала на дачу семьи в городок Портела. Чтобы угодить родне, Ильда даже согласилась на крещение Ильдиты, хотя прекрасно знала, что Че этого бы не одобрил.
17 февраля 1957 года Фидель выиграл крупнейшее сражение «без ни единого выстрела со стороны партизан» (эту фразу придумал Эрнесто Гевара). Задолго до начала мировых информационных войн лидер кубинской революции полностью осознавал важность СМИ, способных влиять на исход любой революции или войны. Поэтому усилиями руководства «Движения 26 июля» было организовано интервью Фиделя Кастро с Гербертом Мэтьюзом — известным прогрессивным американским журналистом из «Нью-Йорк тайме». Мэтьюз работал в газете с 1922 года и когда-то брал интервью у самого Сталина.
Фидель мастерски провел интервью, не забывая ни о содержании беседы, ни о «пиаре». Встречу с журналистом устроили прямо на живописном пике Туркино, так как планировалась фотосъемка. В разгар беседы по заранее намеченному (и неизвестному Мэтьюзу) сценарию к Фиделю подбежал запыхавшийся партизан и радостно сообщил о прибытии «второй колонны», конечно же, вымышленной. Но известие о подкреплении должно было убедить корреспондента (а через него и Батисту), что партизан много.
