С родителями в Гаване. 1959 г.
Че в Пакистане. 1959 г.
Рукопожатие с «великим кормчим» Мао. 1960 г.
В Корейской Народно-Демократической Республике. 1960 г.
Властители дум: Жан Поль Сартр и Эрнесто Че Гевара. 1960 г.
Че учился всю жизнь, его лучшим другом была книга
Он постоянно находился в центре внимания, хотя всегда оставался скромным и даже застенчивым
«Я собрал все свое мужество, в глубине души будучи обиженным такими словами, которыми выражалось сомнение в моих качествах. Но как только мы попытались приблизиться к этому невидимому нам солдату, стрелявшему по нам из-под грузовика из автоматической винтовки, мы были вынуждены признать, что цена, которой мы хотели продемонстрировать свою бесшабашность, может оказаться слишком высокой; ни тот, кто усомнился во мне, ни я сам не выдержали этого испытания. Солдат со своей автоматической винтовкой отполз назад и спасся…»131
Наверное, далеко не каждый военный так напишет о себе в мемуарах, особенно после победы в войне.
Все же солдаты в беспорядке бежали на двух грузовиках, бросив часть оружия и снаряжения. Прямо на поле боя к бойцам Че перебежал ранее попавший в плен партизан Хильберто Кардера. Батистовцы готовили его к отравлению Фиделя Кастро, вручив пузырек с ядом.
В одном из грузовиков обнаружили тяжелораненого солдата, и один из партизан пристрелил его, чтобы избавить от лишних мучений. Че был возмущен тем, что солдату сначала не предложили сдаться, и стал громко отчитывать подчиненного (хотя у того батистовцы убили всю семью). Тут неожиданно из-под одеял на дне кузова выбрался еще один раненый солдат и попросил не убивать его. Ему оказали медицинскую помощь, и каждый раз, когда мимо проходил кто-либо из партизан, пленный кричал: «Не убивайте меня! Не убивайте меня! Че сказал, что пленных убивать нельзя».
На поле боя были захвачены одна автоматическая винтовка, пять самозарядных винтовок и пулемет на треноге. Противник потерял трех человек убитыми, партизаны — одного.
Бой закончился победой партизан, но Че, как обычно, был весьма критичен: «Оценка боя выявила, что, хотя это был военный и политический успех, у нас все еще были большие недостатки. Мы должны были лучше использовать момент внезапности, чтобы полностью уничтожить экипажи всех трех первых грузовиков… Все это говорило о том, что было срочно необходимо улучшить боевую готовность и дисциплину наших сил. Это была та задача, которой мы и посвятили себя в последующие дни»132.
О характере Че как командира и как человека дают представление еще два эпизода того периода.
В его отряде воевал некто Роберто Родригес, экзальтированный городской юноша. У него было плохо с дисциплиной, и командир группы приказал ему на время сдать оружие. Родригес вспылил, выхватил у одного из бойцов пистолет и застрелился. Че распорядился похоронить его без воинских почестей, расценив самоубийство в трудное время как дезертирство. Возник спор с товарищами, и в конце концов был достигнут компромисс — воинские почести свели к почетному караулу у могилы.
Таким образом, Че не боялся отступать от своего первоначального решения, если чувствовал, что не совсем прав.
Второму эпизоду Че посвятил отдельный раздел своих воспоминаний, что говорит о том, насколько сильно он его впечатлил.
К отряду привязался маленький щенок (ему было всего несколько недель), ставший любимцем всех партизан. Че и Камило Сьенфуэгос в то время преследовали колонну врага во главе с особенно жестоким командиром Санчесом Москеррой, на совести которого было много убитых крестьян и сожженных домов. Щенка оставили в лагере вместе с поварами, но тот незаметно увязался за выдвинувшимися на боевую позицию партизанами. В самый ответственный момент — в засаде — собачонка радостно залаяла, увидев своих друзей.
Че не мог рисковать успехом операции и скрепя сердце приказал одному из партизан задушить щенка: «Феликс посмотрел на меня пустыми глазами. В кругу обессиленных партизан он с щенком, естественно, оказался в центре внимания. Очень медленно он взял веревку, обмотал ее вокруг шеи собачонки и начал затягивать петлю. Так любимое нами подрагивание хвостиком вдруг перешло в судороги, чтобы постепенно затихнуть вместе с последним жалобным звуком… Я не знаю, сколько времени все это продлилось, но всем нам это показалось бесконечно долгим…»133
Че страшно переживал, тем более что засада сорвалась и смерть беззащитного любимца оказалась напрасной.
На обратном пути отряд сделал привал в одном из поселков, где Феликс играл на гитаре грустные песни. Во время ужина он бросил на пол небольшую кость. Че вспоминал: «Какая-то собака из дома доверчиво подошла ближе и подняла ее. Феликс положил ей руку на голову, и собака посмотрела на него. Феликс тоже взглянул на нее, и потом наши с ним взгляды, в которых отражалось чувство вины, встретились. Мы вдруг затихли. На нас нахлынули одни и те же чувства. Перед нами как будто возник удавленный щенок с его доверчивым, ребячьим и немного укоризненным взглядом. Это был он, хотя и смотрел сейчас на нас глазами другой собаки»134.
Как командиру, Че и тогда, и позднее приходилось принимать сложные, порой жестокие решения. Но принимал он их только для того, чтобы сберечь жизни вверенных ему людей. Никакого желания упиваться властью или утверждать такими методами свой авторитет у него никогда не было. Ни в малейшей степени.
В своей колонне Че организовал «дисциплинарную комиссию», которая должна была при участии всего личного состава разбирать проступки партизан. Вскоре в его отряде едва не вспыхнул бунт.
Пока Че находился в лагере Фиделя, один из самых опытных офицеров его колонны Лало Сардиньяс приставил пистолет к голове одного из партизан, проявивших непослушание. Как потом объяснял Сардиньяс, пистолет сработал самопроизвольно, и боец был убит на месте. Партизаны требовали расстрела Сардиньяса, и Че не смог их переубедить. Пришлось держать речь самому Фиделю, и только после этого большинством голосов (76 против 70) смертную казнь заменили понижением в звании.
