20 июля повстанцы опять на четыре часа прекратили огонь и снова предложили врагу сдаться. Солдаты находились в полуобморочном состоянии, и партизаны делились с ними хлебом. Возникли стихийные братания.
Когда Фидель узнал, что батальоном командует Кеведо, с которым они когда-то вместе изучали в Гаванском университете юриспруденцию, он под влиянием нахлынувших добрых воспоминаний написал майору письмо:
«Вот это сюрприз, ты здесь! Как бы ни была сложна ситуация, я всегда рад услышать о ком-нибудь из вас. Я пишу тебе совершенно спонтанно, без всяких предложений и требований. Настоящим хочу передать тебе привет и от всего сердца пожелать счастья»175.
Кстати, Кеведо был нетипичным офицером батистовской армии — он жалел солдат и они искренне любили своего командира.
20 июля, в 9 часов вечера, Кеведо встретился с Фиделем. Бывшие университетские товарищи обнялись.
Момент истины наступил 21 июля, когда в час ночи весь 18-й батальон в количестве 170 человек сложил оружие. Это была уже не просто очередная победа в очередном бою — наступил перелом в ходе всего сражения за Сьерру. В ходе десятидневных боев в районе Хигуэя был убит 41 солдат, 241 попал в плен. Арсенал Повстанческой армии пополнился 249 единицами оружия. Кеведо — один из самых способных офицеров кубинской армии — после нескольких недель плена присоединился к повстанцам
[104]. Остальных пленных отправили по домам и не только потому, что у партизан элементарно не хватало продуктов, чтобы их прокормить. Фидель вспоминал: «…пленный на свободе представлял собой самое убедительное опровержение фальшивой пропаганды тирании, неустанно твердившей о том, что “партизанские банды убивают пленных кубинских солдат”»176.
Батиста противился передаче пленных солдат через Красный Крест. Но она все же состоялась 24 июля. Свободу обрели 253 человека (в том числе 57 раненых).
Фидель по-прежнему был на голову выше и Батисты, и американцев в информационной войне.
Победа под Хигуэем совпала с не менее блестящей политической победой Повстанческой армии. 20 июля был опубликован «Каракасский манифест» кубинской оппозиции. Помимо «Движения 26 июля» документ подписали «аутентики» Карлоса Прио, «Революционный директорат», баркинисты
[105] и движение «Монтекристи»
[106] под руководством Хусто Каррильо. Коммунистов опять оставили за бортом любых соглашений.
«Каракасский манифест» был полной победой Сьерры (не случайно, что в отличие от предыдущего «Майамского пакта» он был принят не на территории США). Он провозглашал вооруженную борьбу против диктатуры единственным путем развития революции и назначал Фиделя Кастро главнокомандующим всеми вооруженными силами оппозиции. Единым кандидатом оппозиции на пост временного президента республики после свержения Батисты назначался кандидат Повстанческой армии Мануэль Уррутия.
Батиста, потерпев оглушительное поражение в Сьерре, пытался подвигнуть США к вмешательству (естественно, на его стороне) в кубинскую гражданскую войну, в чем диктатора полностью поддерживал посол Смит. Главным аргументом по-прежнему была «коммунистическая опасность».
24 июля Смит направил в Вашингтон меморандум о росте коммунистического влияния на Кубе. В нем приводились данные самого Батисты о том, что на Кубе якобы более 100 тысяч членов НСП177. Когда Смит напомнил диктатору, что тот оценивал численность компартии шестью тысячами человек в начале 1957 года, Батиста ответил, что не помнит этого. Прихвостень диктатуры и лидер КТК Мухаль на обеде в посольстве говорил Смиту о 50 тысячах членов НСП и еще о 100 тысячах сторонниках партии. Из 1833 профсоюзов НСП контролировала 30, а всего коммунистов в КТК примерно 30 тысяч.
Смит был склонен верить Мухалю и Батисте хотя бы потому, что на последних свободных выборах в 1948 году НСП получила 150 тысяч голосов. К тому же, мол, Мухаль сам бывший коммунист и знает, что говорит. Посол США, правда без всяких оснований, пытался в депеше приписать коммунистам похищение граждан США и хотя бы так как-то связать НСП с «Движением 26 июля». Смит с сожалением констатировал, что, так как компартия работает в подполье, ее лидеры неизвестны.
На самом деле Второй фронт Рауля Кастро действительно установил самые плотные контакты с НСП, причем Фидель был в курсе этих связей. Члены НСП не только сами вливались в ряды Второго фронта, но и организовывали крестьян, снабжавших повстанцев продовольствием. Хотя Рауля в свое время и исключили из молодежной организации НСП, это никак не отразилось на его коммунистических убеждениях.
Сам Фидель имел в Сьерре обстоятельную беседу с одним из руководителей НСП Карлосом Рафаэлем Родригесом (бывшим министром в правительстве Батисты в 1940-е годы). Была достигнута полная договоренность о совместной борьбе против диктатуры, чего не смогли, а точнее не захотели, достичь антикоммунисты с «равнины». Позднее Карлос Рафаэль Родригес вообще остался при штабе Фиделя как представитель партии.
В школе новобранцев Че продолжал работать в качестве главного политического руководителя коммунист Рибальта.
Но ни одного из этих фактов ни Смит, ни представитель ФБР (работал в должности атташе посольства по правовым вопросам), ни резидент ЦРУ не знали, что свидетельствует о блестящей конспирации повстанцев и о плохой работе американских спецслужб. Посол США оценивал количество членов НСП в 12 тысяч, и еще 25 тысяч кубинцев он причислил к сторонникам партии. Такая информация Вашингтон скорее успокоила, чем встревожила.
Надо сказать, что в госдепартаменте не разделяли про-батистовских взглядов Смита, и вовсе не потому, что симпатизировали Фиделю, да и вообще кубинской оппозиции. Просто после провала наступления кубинской армии в Сьерре в Вашингтоне пришли к выводу, что удержать диктатора у власти уже невозможно и надо думать уже о том, чтобы обеспечить проамериканскую линию нового правительства Кубы.
Для окончательного формулирования нового курса в отношении Кубы на остров был послан заместитель начальника отдела Центральной Америки госдепартамента Стюарт, который суммировал свои выводы в пространной депеше в Вашингтон от 24 июля 1958 года. Со ссылкой на консула США в Сантьяго-де-Куба и освобожденных Раулем Кастро американских военных Стюарт выражал сомнение в том, что кубинская армия сможет победить повстанцев.
Специальный посланник госдепартамента пришел к следующему заключению:
«1. Режим Батисты непопулярен и не смог убедить общественность в том, что может обеспечить честные выборы.
