Но счастье явно отвернулось от повстанцев. 1 сентября на Орьенте обрушились мощные проливные дожди, и все дороги за исключением Центрального шоссе стали непроходимыми для любого колесного транспорта. Пришлось идти пешком — только Че, Рамиро Вальдес и еще несколько командиров ехали на мулах
[107].
В течение недели колонна номер 8 успешно обошла армейские посты вокруг Баямо и двинулась в провинцию Камагуэй. Колонна Камило Сьенфуэгоса (82 бойца) двигалась параллельным курсом. Из-за постоянных дождей партизаны обеих колонн шли почти по колено в воде или в грязи. Чтобы ускользнуть от внимания вражеской авиации, двигались в основном ночью.
Камило докладывал Фиделю: «31 день мы шли по провинции Камагуэй. За это время ели только 11 раз… После четырех дней полного голодания мы вынуждены были пожертвовать лучшей лошадью из нашей жалкой кавалерии. Почти все продукты остались в болотах»184.
В провинции Камагуэй обе колонны соединились и два дня шли вместе.
Первый раз колонна Че попала в засаду в местечке Ла-Федераль западнее реки Хобабо, но быстро отогнала противника, убив трех солдат и четверых захватив в плен. 14 сентября в местечке Куатро-Компаньерос колонна Че фактически попала в окружение, когда пыталась пересечь железнодорожные пути. Колонна пошла на прорыв, и бой длился более двух часов, что позволило противнику подтянуть авиацию. Че дал приказ на отход, причем партизаны бросили часть имущества.
Врагу достался, в частности, ранец Рибальты с документами НСП. Батистовская пропаганда немедленно стала трубить, что наконец-то доказаны связи Кастро с коммунистами через известного аргентинского коммуниста Эрнесто Гевару. Правительственные газеты сообщили также, что в бою при Куатро-Компаньерос колонна Че была рассеяна, а сам он убит.
20 сентября Батиста принял Смита, который отметил, что их двухчасовая беседа прошла в «откровенной, сердечной и дружественной атмосфере». Диктатор рассуждал о ситуации в мире, причем именно так, как это хотел услышать посол США. Мировой коммунизм — общий враг Кубы и США, а Хрущев — «змея, которая хочет уничтожить США и другие западные державы»185. Коммунисты проникли почти во все страны Латинской Америки. На Кубе коммунисты используют революционеров (то есть «Движение 26 июля») для достижения своих собственных целей, а именно для подрыва правительства с помощью распространения ненависти и насилия.
Диктатор заметил (довольно точно), что из Сьерра-Маэстры на запад вышли две колонны повстанцев общей численностью 230 человек. Что касается Че Гевары, то его колонна разгромлена и рассеялась на мелкие группы (здесь Батиста выдавал желаемое за действительное). Захвачены материалы, свидетельствующие о коммунистическом проникновении в «Движение 26 июля», и он, Батиста, передаст копии Смиту186.
Вывод Батисты был прежним — США должны срочно возобновить поставки оружия, особенно самолетов. Смит, как бы оправдываясь, сказал, что уже отправил на сей счет сообщение в госдепартамент и ждет ответа.
Посол США Смит немедленно ухватился за информацию о коммунистах в колонне Че и собрал 20 сентября экстренное совещание руководства посольства на тему о «коммунистических связях» Повстанческой армии. Однако резидент ЦРУ заявил, что не может ни подтвердить, ни опровергнуть эти самые связи187. Смит потерял терпение и закричал: «Да я сам знаю, что Гевара коммунист, даже если вы этого не знаете! Я заставлю телефонные провода в Вашингтон накалиться, я сообщу им, что коммунисты маршируют через всю Кубу, как когда-то генерал Шерман к морю»
[108].
Правда, в отличие от Шермана Че упорно двигался на запад, уклоняясь по возможности от любых боев. Его преследовал лейтенант Армандо Суарес Сукет, громогласно возвещавший, что столь опасный партизанский командир-коммунист Эрнесто Гевара оказался обыкновенным трусом. Сукет явно пытался спровоцировать Че на бой, но тот на провокацию не поддался. Сам Сукет в то же время постоянно запрашивал подкреплений. Особенно ему нужны были портативные рации для установления немедленного контакта с авиацией.
25 сентября заместитель директора ЦРУ Чарлз Кейбелл докладывал на заседании СНБ США о ситуации на Кубе. Он отметил рост силы и влияния «Движения 26 июля», но ничего уж очень опасного в этом не усмотрел. Правда, Бюро разведки госдепартамента выразило глубокую озабоченность недостаточностью сведений о политических взглядах руководства «Движения 26 июля»: «На самом деле это было бы очень серьезно, если бы наше правительство предположило, что в этом движении не доминируют коммунисты, а позднее выяснилось бы, что это так и есть. И было бы несчастьем предположить, что в движении доминируют коммунисты, если бы это предположение оказалось ошибочным. Самые точные сведения, которые у нас есть, поддерживают тезис, что Фидель Кастро не коммунист и коммунисты не играют лидирующей роли в “Движении 26 июля”. Однако наша информация не столь однозначна, какой бы мы хотели ее видеть»188.
29 сентября колонну Че на болотистом берегу моря блокировали примерно 200 солдат. Че не стал повторять ошибку и вместо лобовой атаки приказал дождаться ночи, чтобы в темноте все же проскользнуть через боевые порядки врага. Батистовцы подтянули авиацию, активно бомбившую пролесок, пока партизаны Че прятались в соседнем болоте. Один из молодых лейтенантов Рохелио Асеведо обнаружил относительно безопасный путь через лагуну, которую батистовцы, видимо, считали непроходимой. 140 смертельно уставших бойцов (у многих к тому времени не было обуви) прошли через лагуну в какой-нибудь сотне метров от вражеских позиций. Че полагал, что враг их все же заметил, но побоялся ночного боя — низкий боевой дух армии был главным союзником партизан.
7 октября, несмотря на постоянные бомбежки, колонна Че пересекла реку Хабонитико, отделявшую провинцию Камагуэй от провинции Лас-Вильяс.
Люди мучились от постоянного голода и усталости, не говоря о бомбежках и стычках с врагом. Че вспоминал: «Уныние постепенно овладевало бойцами. Голод и жажда, усталость и чувство бессилия перед силами противника, который с каждым днем все крепче брал нас в окружение, и, главным образом, ужасная болезнь ног, известная крестьянам под названием “масаморра” и превращавшая каждый шаг бойца в невообразимую пытку, сделали из нас бродячие тени. Нам было трудно, очень трудно продвигаться вперед. С каждым днем ухудшалось физическое состояние бойцов, и скудная еда не способствовала улучшению их плачевного состояния… С воздуха нас постоянно атаковала авиация. У нас не было ни одной лошади, чтобы перевозить по неприветливым горам ослабевших товарищей. Ботинки совсем развалились от грязной морской воды. Наше положение было действительно катастрофическим…»189
