Между тем Фидель провозгласил в Сьерра-Маэстре закон номер 1 об аграрной реформе, и Че теперь уже мог ссылаться на авторитет командующего Повстанческой армией. Но у него сразу возникли новые разногласия с антикоммунистической «равниной». Согласно приказу Фиделя Че, как командующий всеми повстанческими силами в провинции Лас-Вильяс, имел право вводить и собирать налоги для финансирования революционной борьбы. Но времени у Эрнесто Гевары было мало — он должен был сорвать намеченные на 3 ноября выборы, хотя и прибыл в Эскамбрай почти на месяц позже запланированного срока. Поэтому Че предложил лидерам «равнины» приступить к экспроприации банков. Олтуски, Панеке и иже с ними были возмущены таким неуважением к частной собственности — ведь они сами либо происходили из деловой среды, либо занимались бизнесом.
Сам Че считал бизнес, как и любую буржуазию, своими врагами и понимал, что при строительстве нового общества ему с ними не по пути. О взглядах Че дает представление следующий эпизод. Еще по пути в Лас-Вильяс он встретился на одной из рисовых плантаций с ее управляющим, американцем. Когда один из партизан спросил его, какое впечатление произвела на него встреча, Че ответил: «Я с удовольствием пал бы в борьбе против таких людей»193.
Пока же Че пытался наладить хотя бы какое-нибудь взаимодействие между своей колонной, «равниной», Менойо и «Революционным директоратом 13 марта». Каждая из группировок была не прочь иметь в союзниках уже легендарного партизанского командира, но между собой эти люди никак не хотели столковаться. Не встретило понимания и логичное предложение Че о создании единого штаба — личные амбиции «вождей» и «командиров» были им важнее.
22 октября 1958 года Че посетил один из командиров «второго фронта» Пенья, о котором было известно, что он отбирает у крестьян скот. Естественно, что Че и Пенья расстались как ярые противники. Пенья предостерег Че от боевых действий на «его» территории, на что Че было совершенно наплевать. Но Че был крайне возмущен, когда узнал, что направленная его разутой колонне партия обуви была перехвачена и присвоена «вторым фронтом».
Один раз дело вообще чуть не дошло до рукопашной Че с заместителем Менойо Хесусом Каррерой, который не хотел пропускать отряд через «свою» территорию без пароля.
Че решил ковать единство различных оппозиционных групп на поле боя и предложил совместно атаковать армейский гарнизон в городке Гуиниа-де-Миранда. Однако «Революционный директорат 13 марта», «равнина» и «второй фронт» уклонились от операции. Пришлось действовать своими силами. 26 октября партизаны колонны номер 8 подошли к казарме и выстрелили по ней из базуки, но промахнулись. В ответ раздалась ожесточенная стрельба. По казарме еще три раза стреляли из базуки — и опять мимо. Че был раздосадован, но как настоящий командир решил действовать личным примером. Его выстрел из базуки оказался точным, и гарнизон (14 солдат) сразу же сдался.
Че, правда, был недоволен итогом боя. Было потрачено много боеприпасов, а захваченных оказалось меньше, чем ожидалось. То есть трофеи не восполнили истраченного боезапаса, и, как отмечал Че, «сальдо боя» оказалось в этом смысле отрицательным. В бою погибли двое партизан (семеро были ранены) — большие потери для боя с маленьким вражеским гарнизоном. Че справедливо винил в таком исходе боя своих незадачливых союзников. Он демонстративно подарил отряду «Директората» один из захваченных армейских джипов, чтобы они помнили о бое, участвовать в котором отказались.
Затем было еще несколько мелких стычек: Че создавал в Лас-Вильяс нервозность, ибо главная цель пока заключалась в срыве выборов 3 ноября. Попутно продолжались споры с «равниной». Олтуски угрожал отставкой координаторов движения в городах, если Че не откажется от своих планов экспроприаций банков и от аграрной реформы. Че ответил, что против отставки не возражает и никакого сопротивления своим приказам терпеть не намерен: «Мне ясно, что опять воскресала старая, казалось, давно преодоленная вражда, которую я связываю со словом “равнина”. Ваши лидеры потеряли контакт с массами, но утверждают, что знают, чего хочет народ»194.
22 октября посол Смит встретился с одним из кандидатов на пост президента Карлосом Маркесом Стерлингом
[115], бывшим профессором Гаванского университета. Стерлинг ничтоже сумняшеся заявил, что 80–85 процентов членов «Движения 26 июля» — коммунисты, а братья Кастро (которых он учил в университете) — ментально нестабильны. Рауль еще и к тому же, по всей видимости, гомосексуалист. Смит, естественно, передал весь этот бред в Вашингтон.
30 октября 1958 года на заседании СНБ США директор ЦРУ Аллен Даллес сообщил, что в провинции Орьенте и в некоторых других провинциях выборы, скорее всего, будут сорваны195. Фидель Кастро объявил, что все, кто выступит кандидатами на выборах, — предатели кубинского народа и будут уничтожены. Госсекретарь Джон Фостер Даллес в шутку заметил, что это — прекрасная идея. Все засмеялись. Понятно, продолжал Аллен Даллес, что победит правительственный кандидат, но повстанцы, естественно, этого результата не признают. Эйзенхауэр спросил директора ЦРУ, почему Батиста всерьез не пытался подавить повстанцев, ведь их, по данным ЦРУ, всего-то 3–5 тысяч человек (и эти данные были преувеличенными. — Н. П.). Даллес совершенно справедливо ответил, что Батиста-то пытался, но у него ничего не вышло. Эйзенхауэр не унимался — есть ли у Батисты флот, и если есть, то почему ВМС Кубы не блокируют Орьенте с моря? Шеф американской разведки терпеливо разъяснил, что выполнить эту задачу кубинские ВМС тоже не способны.
Эта дискуссия ясно показала, что Эйзенхауэр, как и многие генералы (например, белые времен Гражданской войны в России), ничего не смыслил в гражданской войне. Здесь все решала не численность враждующих армий или их вооружение, а симпатии населения. А они, даже по оценкам ЦРУ, были отнюдь не на стороне Батисты.
В день выборов Че решил с трех сторон атаковать более крупный город Кабайгуан. Планировалось использовать хорошо зарекомендовавшую себя базуку. Однако в 4 утра командовавший нападением капитан колонны Анхель Фриас доложил, что атака невозможна из-за сильного охранения правительственной армии. Че заподозрил Фриаса в элементарной трусости, но дал возможность реабилитироваться: ему приказали атаковать другой гарнизон в городке Хикима. Но и тут ничего не произошло — Фриас доложил, что не смог найти подходящей позиции для атаки.
Тем не менее в целом действия колонн Че и Камило Сьенфуэгоса достигли поставленной цели — 3 ноября провинция Лас-Вильяс была практически парализована. Того же добились партизанские фронты в Орьенте. Консульство США в Сантьяго-де-Куба сообщало, что по его данным в выборах приняли участие не более 5 процентов электората города. Зато Смит сообщал из Гаваны, что выборы достойно прошли в мирной атмосфере, но наверняка, мол, скоро появятся сведения о фальсификациях.
