Большинство кубинцев сочли выборы фарсом, и явка составила не более 30 процентов. Не помогли приставленная ко всем кандидатам (в парламент, провинциальные и местные органы власти) охрана, а также сниженная в день выборов на 50 процентов плата за проезд в общественном транспорте. Конечно, «победил» ставленник Батисты Риверо Агуэро
[116], который должен был вступить в должность 24 февраля 1959 года. Батиста сообщил американцам, что после передачи власти Агуэро намерен до конца дней жить на Кубе.
4 ноября Смит отправил в Вашингтон паническую депешу, требуя от правительства США выявить связи «Движения 26 июля» с коммунистами: «Наша информация на данную тему опасно неоднозначна»196.
В целом США признали результаты выборов, хотя в документах для внутреннего пользования госдепартамент отмечал практически двухлетнюю цензуру на Кубе, которая делает эти выборы как минимум спорными.
После выборов Че некоторое время занимался обустройством своего базового лагеря, причем как обычно делал это толково и тщательно: рылись траншеи, возводились укрепленные позиции, строились временные жилища из глины. Скоро у партизан появились больница, собственная электростанция, небольшая табачная фабрика
[117] и различные мастерские.
Коммунисты, как и обещали, прислали радиопередатчик и специалистов по его обслуживанию. По образцу Сьерра-Маэстры была учреждена школа для новобранцев. На полученном опять-таки от НСП мимеографе с ноября стали печатать газету «Милисиано» — Че всегда придавал большое значение пропаганде.
Успешно проведенные колонной Че бои сделали его главным авторитетом для местных жителей среди дотоле многочисленных «фронтов» и «колонн». К тому же бойцы Че уважали гражданское население и не занимались мародерством. Были налажены плотные контакты не только с крестьянами, но и с рабочими-транспортниками провинциального центра Санта-Клары, которые обеспечили партизан картами города и обещали помощь в борьбе за столицу провинции.
На различные угрозы и ультиматумы «второго фронта» Че не реагировал — он был готов, в крайнем случае, силой разоружить раскольников. Его бойцы так и поступили, когда узнали, что «революционеры» «второго фронта» отбирают у крестьян деньги. Че выступил перед разоруженным отрядом и строго предупредил, что такого второго случая он не потерпит. После его слов некоторые бойцы Менойо спонтанно присоединились к его колонне. Вскоре «второй фронт» получил от Че «приказ номер 1», в котором содержалось обещание преследовать любые нарушения законности и правопорядка (в том числе и распитие алкогольных напитков в общественных местах) по «законам революционной армии».
Почувствовав, что шутки закончились, под командование Че перешли отряды «Революционного директората 13 марта» под руководством его лидера Фауре Чомона, хотя последний продолжал настаивать на недопустимости любого взаимодействия с коммунистами.
1 декабря 1958 года «Движение 26 июля» и «Революционный директорат 13 марта» подписали в населенном пункте Педреро совместное обращение ко всем другим оппозиционным Батисте силам («Пакт Педреро») с призывом объединить усилия для нанесения решающего удара по диктатуре. Обращение сразу же получило поддержку НСП: «Мы придерживались и придерживаемся той точки зрения, что одним из главных факторов, способствующих существованию тирании, является разобщенность оппозиции, отсутствие единства и координации действий всех революционных и демократических сил страны»197.
«Второй фронт» «Пакт Педреро» поддержать отказался, оставшись, таким образом, в гордом одиночестве. Че терпеливо, но настойчиво все же объединил практически все революционные силы провинции Лас-Вильяс под своим руководством. «Равнина» покорилась ему неохотно — ее лидеры все-таки считали Че опасным авантюристом и «красным».
Че с Камило Сьенфуэгосом ни на один день не выпускали из поля зрения политическую работу и, несмотря на недовольство «равнины», пытались проводить социальноэкономические преобразования на контролируемых ими территориях.
16 ноября при колонне Сьенфуэгоса была учреждена рабочая комиссия. Она занялась проведением в профсоюзах свободных выборов и выработкой требования по улучшению положения рабочих, прежде всего тех, кто должен был быть занят на предстоящей сафре. И Камило, и Че проводили собрания и съезды рабочих и крестьянских организаций, стараясь пробудить активность масс. Так, 15–20 декабря 1958 года на севере провинции Лас-Вильяс прошел общенациональный съезд рабочих-сахарников. На него прибыли более семисот делегатов из пяти провинций страны. По случаю открытия съезда была проведена массовая демонстрация, в которой приняли участие более трех тысяч человек. Партизаны смогли опубликовать материалы съезда тиражом 10 тысяч экземпляров.
Точно такую же линию проводили Фидель и Рауль Кастро в Орьенте, где повстанцы к началу декабря контролировали 36 из 41 предприятия по выработке сахара (сентралей).
12 ноября 1958 года Фидель отдал приказ Че, в котором стратегической целью Повстанческой армии в провинции Лас-Вильяс объявлялось взятие провинциальной столицы и важного транспортного узла Кубы — города Санта-Клары.
Но еще до выполнения этой задачи произошла встреча, коренным образом поменявшая личную жизнь команданте Че Гевары.
Алейда Марч родилась в марте 1936 года в провинции Лас-Вильяс в имении своих родителей — некогда богатых, но затем обедневших землевладельцев (у родителей Алейды было 20 гектаров земли). На первый взгляд такое происхождение роднило ее с Че — ведь он тоже был отпрыском славного рода, чьи блестящие дни остались далеко в прошлом. Но если родители Че были людьми прогрессивными, выбивавшимися всем образом жизни из «своего» класса, то в семье Алейды почитались традиции прошлого.
В провинции Лас-Вильяс вообще было много мелких землевладельцев, считавших себя, однако, средним классом, особенно на фоне бесправного и дискриминируемого негритянского населения. Расистские предрассудки (которые даже нельзя было себе представить в семье Эрнесто Гевары-старшего) процветали в семье Алейды Марч, как и в большинстве «хороших» семей провинции Лас-Вильяс. Принадлежность к среднему классу родители Алейды, в частности, обосновывали тем, что в их доме был цементный пол — у соседей полы были земляными.
Алейда была младшей дочерью, в семье было еще пятеро детей.
Девушка мечтала стать учительницей и окончила педагогический факультет Университета Санта-Клары. После атаки группы Фиделя Кастро на казармы Монкада она всерьез заинтересовалась политикой и уже в 1956 году вступила в «Движение 26 июля». Алейда была очень красива и хорошо сложена — парней особенно сводил с ума редкий для Кубы цвет ее волос — она была блондинкой.
