Че должен был договориться за рубежом о новых рынках сбыта кубинского сахара и о кредитах и технической помощи в целях индустриализации (и импортозамещения) на Кубе.
В западные страны ехать было бесполезно — там решения принимали американцы. Чтобы все-таки не злить Вашингтон, кубинская делегация под руководством Че должна была обойти стороной и социалистические страны.
В то время СССР обычно налаживал не подлежавшие широкой огласке связи с важными странами «третьего мира» через Чехословакию. Так было с Гватемалой Арбенса Гусмана или с Египтом Насера. Маленькая и самая «западная» по менталитету и образу жизни из социалистических стран Чехословакия не внушала американцам столь сильного подозрения, к тому же в ней не было советских войск. В то же время Чехословакия имела опыт экономического сотрудничества с Кубой еще с довоенных времен
[133], и его возобновление казалось делом естественным. Наконец, несмотря на небольшие размеры, Чехословакия была самой промышленно развитой страной социалистического лагеря и имела отличную военную промышленность.
В начале 1959 года чехословацкая разведка (резидентура в Мексике) была неплохо информирована о событиях на Кубе, получая сведения в основном от членов НСП. Многие кубинские коммунисты регулярно бывали в Праге и убеждали руководство компартии Чехословакии в прогрессивной ориентации новых кубинских властей.
24 марта 1959 года политбюро ЦК КПЧ приняло решение направить на Кубу торговую делегацию для изучения перспектив двустороннего экономического сотрудничества222. В случае необходимости делегация имела полномочия обсудить поставки стрелкового оружия. Об этом просил в марте 1959 года прибывший в Прагу член руководства НСП Северо Агирре (он ехал в Москву на XXI съезд КПСС). Причем Агирре подчеркнул, что благодаря влиянию Рауля и Че Гевары Фидель за последнее время сильно изменил свои взгляды в левую сторону.
4 июля 1959 года ответственный сотрудник Министерства внешней торговли ЧСР Йозеф Гокеш встретился в Гаване с Че и пригласил его в Прагу. Но Че прекрасно помнил уроки Гватемалы — всего один корабль с чехословацким оружием дал тогда Вашингтону повод для изоляции режима Арбенса в Западном полушарии. Поэтому он ответил, что его визит в Чехословакию пока «политически неприемлем для Кубы»223. Но этой беседе все же было суждено иметь важные последствия в самом ближайшем будущем.
Пока выбор для визита Че был сделан в пользу нейтральных и развивающихся стран — Марокко, Судана, Египта, Сирии, Пакистана, Индии, Цейлона, Бирмы, Таиланда, Индонезии, Югославии, Греции… и Японии. Японцы, конечно, были тогда оккупированной США страной, но достигли больших успехов в индустриализации, которые Че хотел изучить. К тому же Япония традиционно покупала кубинский сахар. Кстати, за сахар в делегации Че отвечал член НСП Альфредо Менендес — квалифицированный эксперт в этом вопросе.
10 июля 1959 года в ЦРУ поступило небольшое донесение о внешнеполитических взглядах Че. Его спросили (источник не раскрыт), базируется ли внешняя политика Кубы на принципах неприсоединения. «Гевара ответил, что в настоящий момент руки Кубы связаны наличием американской военно-морской базы на ее территории… Гевара добавил, что постепенно новый кубинский режим найдет путь, как это уже сделал Абд-эль-Насир (так в тексте. — Н. П.) с Суэцким каналом, выдавить базу США с Кубы и тогда новый режим покажет свою истинную политическую окраску»224.
Фидель рекомендовал Че взять собой Алейду (своего рода свадебное путешествие), но тот вновь был бескомпромиссен — жена команданте не должна путешествовать за государственные средства.
12 июня 1959 года Че отбыл в свое заграничное турне и оказался плохим дипломатом. Причем в самом хорошем смысле этого определения. Он уставал от пустых протокольных мероприятий и банально-вежливых разговоров (и часто давал это понять). Он словно стеснялся, что ездит по миру за счет государства, и старался выбить из каждой столицы на своем пути максимум экономических и политических выгод для Кубы.
Как только Че покинул Кубу, Фидель обратился к США с просьбой увеличить закупки кубинского сахара с трех до восьми миллионов тонн в год — то есть американцам предложили весь кубинский урожай. США (как и предполагал Фидель) отказались, и Че получил свободу маневра — теперь даже союзники США могли покупать сахар с Кубы. Ведь американцы на него не претендовали.
Большинство собеседников Че в Европе, Азии и Африке были поражены несоответствием его внешнего и внутреннего облика. Все ожидали, что одетый в форму бородатый партизан должен быть говорливым, грубым и напористым. Но Че больше слушал, чем говорил, был вежлив и интеллигентен, даже застенчив, к тому же и более начитан, чем большинство из тех, с кем он встречался.
Конечно, Че прежде всего интересовали такие признанные лидеры национально-освободительной борьбы, как Насер, Неру и Сукарно.
С Гамалем Абдель Насером, который только что национализировал Суэцкий канал и начал (через Чехословакию) закупать советское оружие
[134], связи установились легко.
Но главное, что именно в Каире Че вступил в контакт с СССР, что обе стороны пока не афишировали. Посол Чехословакии в Египте Карпишек организовал встречу Че с советским послом. До этого, 16 июня, Че просил Карпишека о чехословацкой экономической и технической помощи. Переговоры с Че произвели в Праге такое позитивное впечатление, что уже 23 июня 1959 года политбюро ЦК КПЧ не только приняло решение о нормализации дипломатических отношений с Кубой, но и утвердило новую концепцию активизации отношений Чехословакии со странами Латинской Америки225.
В результате переговоров Че с советским послом в Каире (о них постоянно информировали и Хрущева, и Фиделя) СССР обязался купить на Кубе полмиллиона тонн сахара. С оглядкой на американцев сделку договорились осуществить через нейтрального маклера в Лондоне.
С Джавахарлалом Неру, с которым Че мечтал встретиться еще в ранней юности, разговор не клеился. За торжественным обедом (на нем присутствовала дочь Неру Индира Ганди со своими сыновьями) на прямые вопросы Че, типа состояния китайско-индийских отношений, Неру глубокомысленно отвечал сентенциями о качествах тех или иных подаваемых блюд. Видимо, он не воспринимал молодого кубинца всерьез. Или был чересчур осторожен. А ведь Че ради встречи с кумиром своей юности даже сменил форму на костюм, после чего мрачно пошутил: «Ну, думаю, я достаточно элегантен, чтобы пообедать с премьер-министром самой слаборазвитой страны мира»226. Че иронично говорил о Неру как о мудром патриархе, снизошедшем до представителей кубинского народа.
